Жизнь семейная. Отрывок из главы 36 Соло
Автор: Аврора АнсерСреднестатистический ЛЫР заканчивается, как правило, свадьбой. И все мы знаем, что самое интересное у героев впереди, но нам этого не показали 
У моих героев обычная жизнь настолько неОбычная, что я считаю ее заслуживающей описания))
×××××××
Я сижу на кровати в одной сорочке и наблюдаю, как раздевается Макс, готовясь ко сну. Великолепное тело переливается тугими мышцами под нереально гладкой, покрытой свежим загаром кожей. Он нагнулся, снимая брюки, и его рельефная спина напряглась. Но вот джинсы стянуты, и он выпрямляется во весь рост, а я наслаждаюсь игрой красивых ягодиц. Макс швыряет брюки в кресло и подходит ко мне, а я могу любоваться на широкую грудь, твёрдый, идеально подтянутый живот и мускулистые длинные ноги. Мой взгляд словно магнитом притягивается к его животу и ползёт ниже, где под боксёрами с низкой посадкой видна внушительная и очень, очень интересная выпуклость. Мой муж – ходячий секс. Но самое сексуальное в нём – это его взгляд, когда он поднимает моё лицо за подбородок и целует, так нежно, как только он может.
Мне по-прежнему очень нравится на него смотреть, но последнюю неделю я ловлю себя на том, что испытываю нечто, похожее на глухое раздражение. Или зависть. Как легко и свободно он двигается! По-моему, это как-то нечестно – любовью занимались мы вдвоём, а носить ребёнка и жить в этом раздутом теле приходится мне одной. И всё-таки, до чего же Макс хорош. Привыкну ли я когда-нибудь, что он такой?
Интересно, оставит боксёры или снимет… Правильно, оставит. Мы больше не занимаемся любовью. Не потому, что Макс не хочет, а потому, что это стало очень затруднительным. Всё равно, что заниматься сексом с очень крупным колобком. Живот стал настолько огромный и кажется таким тяжёлым, что я даже по дому передвигаюсь с трудом.
Макс погасил лампу, забрался на постель и помог мне лечь. Сейчас он примется гладить живот, тихонько разговаривать с ребёнком. Потом мы заснём в обнимку, а утром я проснусь одна. Как всегда.
Макс вернулся почти полтора месяца назад, когда я уже перестала надеяться. Тот день ничем особенным не выделялся и обещал стать одним из длинной череды моих одинаково одиноких дней. Его появление – как чудо, как волшебство… я не думала, что можно быть такой счастливой! От кончиков ресниц до кончиков пальцев на ногах, я была счастлива абсолютно. Макс был… ну, почему был, он и сейчас очень нежен, носится со мной, как с антикварной вазой. Сначала мы занимались любовью каждый день, но и здесь… больше не было страсти, была его бесконечная нежность. А мне так хотелось иногда, чтобы он не сдерживался, взял меня неистово, как раньше, как он может. Но моя беременность уже «слишком далеко зашла», чтобы просить о подобном. Макс бы меня не понял. А я, в свою очередь, не понимаю, как можно считать привлекательной женщину с таким огромным животом.
А потом начались эти разговоры о спасении меня. До них мне и в голову не приходило, что я должна бояться. Когда во время последнего разговора со старым учёным встал вопрос о посещении их лаборатории, я всерьёз испугалась. Макс не ответил Блатта-аму категорическим отказом, как я втайне надеялась, и тогда я справедливо рассудила, что, раз речь идёт о моей жизни, то и решать мне. Я не оставлю их, Макса и Ба, не покину Землю. Если и придётся умереть, я умру тут, среди родных. Тем более, что никто точно не знает, что я такое. А значит, и помочь всё равно не смогут.
Макс не спрашивал меня о причинах такого резкого отказа, и я не поняла, как он к этому отнёсся. Но время от времени я ловила на себе его иногда изучающий, иногда какой-то голодный взгляд. Видимо, он ждал моих объяснений, а я ждала его вопросов. Ну, а после разговаривать стало банально некогда.
На следующий день состоялся объявленный Максом Большой шоппинг, растянувшийся на два дня. С утра мы втроём сели в машину и отправились в город, который встретил нас неприятным сюрпризом – невероятной жарой. Поэтому решено было оставить меня в квартире, во избежание лишних осложнений со здоровьем. Макс и Ба целый день носились по городу и что-то закупали, не особо посвящая меня в подробности. Я потихоньку убиралась в квартире, где девять месяцев назад мы оставили всё в беспорядке, собираясь вернуться в неё через сутки. Вымыла посуду, вытерла пыль, пропылесосила, перестелила постельное бельё. Потом приготовила простенький ужин. Макс и Ба появились только к вечеру, взмыленные и усталые. Привезли мне пирожных, чтобы не возмущалась. Чуть не поругались из-за попытки уступить друг другу душ. В общем, как будто сто лет вместе прожили.
На следующее утро меня вывезли в магазин для новорождённых, где мы гуляли все втроём. Скупили, на мой взгляд, кучу ненужных вещей и игрушек, но Ба и Макса вдвоём остановить очень трудно. Как-то они друг на друга дурно влияют. Ну, вот зачем столько? Даже если малыша одевать в новую одёжку каждые два часа, ему накупили вещей на десять лет вперёд. Потом я попросилась в магазин товаров для рукоделия, а ещё всякие краски-карандаши купить, и обои для детской, и кроватку… а, кроватку Макс вчера уже купил, за бешеные деньги… ужжас! От жары и усталости кружилась голова, гудели ноги. В тот день я поняла, что ненавижу шоппинг. Это совершенно не моё. И вообще, это не шоппинг, а натуральный кошмар.
Мы пообедали в кафе и отправились покупать продукты. С этим получилось побыстрее, потому что руководила Ба, Макс послушно возил тележку и таскал пакеты в машину, а я молча ходила за ними следом. В супермаркетах, несмотря на погоду, всегда так упоительно прохладно! Наконец, забив машину под завязку, мы покатили домой, в сторону Кармана.
Начиная со следующей недели Макс развил бурную деятельность. Оказывается, он заказал оборудование для ветряка с доставкой в Василёво. Договорился с местными мужчинами, что строить его они будут сообща, а он взамен поучаствует в посадочном сезоне. С удивлением узнала, что Макс умеет водить не только внедорожник, но также трактор и даже тягач, что выяснилось, когда он на арендованном тягаче с манипулятором несколько дней перевозил ветряк в Карман. При этом он с утра умудрялся позаниматься с Патом, потом летел на свою стройку. В середине мая на пару недель они прерывались, засевали окрестные поля, даже распахали пару новых участков. Потом снова строили. Поздно вечером он приходил, наскоро мылся в холодной бане, ужинал и буквально падал в нашу постель.
– Нормальный мужчина должен быть занят, – осадила меня Ба, когда я вздумала вдруг пожаловаться ей на одиночество. – Чего ты хочешь, чтобы он сидел с тобой рядом и вздыхал, маялся от безделья? Он молодец, а работа помогает ему не думать о плохом, не бояться.
Макс боится? Чего ему бояться? Боится, что я… За меня боится, поэтому не проводит со мной время? Странная логика у мужчин.
Поэтому эти минуты перед сном, пока мы ещё не заснули, поистине драгоценны. Единственное время за весь день, когда мы вместе.
Я лежу рядом с его горячим большим телом, слушаю глубокое дыхание, которое делается всё ровнее. С приходом лета спать вместе становится всё неудобнее, нам и тесно, и жарко. Но Макс стоически ложится со мной рядом, а может, ему просто всё равно, он мгновенно вырубается и не чувствует ничего. А я, бывает, полночи лежу без сна.
Всё, Макс крепко спит. Я тихо поднимаюсь с постели и накидываю халат, по стенке добираюсь на кухню попить воды. Потом выхожу на крыльцо – посидеть, подышать воздухом, подумать.
Конечно, неуёмная активность Макса заразительна. Я поначалу, глядя на него, занялась шитьём. Ба выдала мне отрез батиста, и я сшила руками, чтобы было мягче, несколько рубашечек и чепчиков, очень маленьких, на первые дни для сынишки. Потом нарисовала эскиз детской, в глубоком синем цвете. При этом выяснилось, что мы для ремонта не всё купили. Макс долго эскиз изучал, потом сказал, что ему нравится. Но не подорвался мчаться в город, покупать клей и краску и помочь не предложил. И на другой день я, ругая про себя внимательного мужа, отправилась приводить комнатку в порядок. Я открыла дверь и обомлела – мой замысел воплотился до мелочей! Не веря глазам своим, вошла, коснулась рукой синих фактурных обоев, оттенённых белыми крашеными панелями. Окно как будто стало больше, на нём лёгкие белые шторы. Как подходит к детскому белому комоду с латунными ручками купленная белая же кроватка, и в ней сидит большой белый медведь на тёмно-синем стёганном одеялке. И пеленальный столик, тоже белый, рядом с ним плетёное кресло с мягким сиденьем. Всё настоящее… Макс! Его мастерство растёт. Я устыдилась, потом загордилась, а после расплакалась. Сердце сжалось, от нежности и признательности. А ещё от страха за нас. Макс, он необыкновенный! Чуткий, он чувствует меня с самого начала. Ну, за исключением пары раз, вроде первого секса. Да, промахи и у него бывают.
– Это наша общая беда, всех женщин, – тихо сказала Ба, подойдя к двери и заглядывая в детскую. – Нам всегда недостаточно. И вместо того, чтобы быть счастливыми, мы всё время придумываем поводы быть несчастными.
Ба тогда обняла меня за плечи и увела на кухню пить чай.
– Вспомни, ещё полгода назад ты была бы счастлива всего лишь узнать, где он, а сейчас, когда он с тобой, тебе кажется, что он уделяет тебе недостаточно времени, – Ба подвинула ко мне поближе тарелку со свежей клубникой. – Поешь, пока не кормишь, потом нельзя будет. Ты же носишь ребёнка от любимого, это такое счастье… Ты даже не представляешь, какое…
У Ба на лице отразилась такая тоска, что мне в очередной раз стало стыдно. И правда, совсем расклеилась что-то, всё у меня есть, а я ропщу. Сама всё порчу, как будто действительно не желаю быть счастливой.
На улице темно и прохладно. Здесь я обычно сижу с полчаса, бывает дольше. Иногда со мной разговаривает Пат, пытается приободрить. Он тоже думает, что я боюсь. А я не боюсь уже, я жду с нетерпением, когда же наступит этот день. Потому что очень устала от своей неповоротливости, живот тяготит меня, а ещё я очень хочу увидеть нашего мальчика. Сына. Моего ребёнка от Макса.
Что ж, надо идти спать. Осталось посетить туалет и можно вернуться в постель. Крадусь в комнату, в свете луны вижу, что Макс разметался по постели. Да ему одному на ней тесно, как мы помещаемся вдвоём? А спать пока не хочется, и я забираюсь с ногами на диван, с трудом нахожу удобное положение. Подкладываю под голову декоративную подушку, вытягиваю ноги. Ничего, потерпеть осталось недолго, скоро, скоро уже мы родим и… а-ах, я с наслаждением зеваю… и всё будет хорошо… точно будет…
Я проснулась внезапно, в полной темноте, не понимая, где я, от страшного грохота. Вслед за которым раздалось короткое, но раскатистое ругательство. Я так испугалась, что раньше бы подскочила, но сейчас огромный живот надёжно прижимал меня к дивану. В комнате шумно выдохнули, фыркнули, словно где-то в темноте, среди мебели, бродило крупное животное. Кто-то большой, размером с быка. Жалобно скрипнул задетый огромной тушей стол, что-то покатилось и упало на пол. На столе была ваза, вроде, не разбилась… Комната осветилась голубым светом. Я испуганно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд после сна, и попыталась привстать, опираясь на локти. Раздался звук тяжёлых шагов, а следом огромное человеческое тело рухнуло на колени рядом со мной.
Макс! Что с ним происходит? Как он оказался в сущности здесь, в доме? Мне страшно. Это от него исходит свет, и эти его словно живые волосы потрескивают и гудят. Он сидит на коленях рядом с диваном, на котором я нечаянно заснула, огромная голова склоняется ко мне.
– Котёнок, – подобным раскату грома голосом говорит он и касается моего лица огромной рукой. Сейчас моя голова, по сравнению с его ладонью, как крупный апельсин, который можно и раздавить ненароком. Я едва сдерживаюсь, чтобы не шарахнуться от него. Кто знает, что происходит в его мозгах, когда он меняется? Смотрю на идеальное, словно высеченное из камня лицо – на нём тревога и нежность, а у меня сердце сейчас выпрыгнет из груди. Это те же чувства, как если бы к вам нежно склонился… например, невыразимо прекрасный мраморный памятник в каком-нибудь музее. В два ваших роста. У меня, во всяком случае, такие ощущения.
Но я сдерживаю свой страх. Я не отвернусь от Макса, не стану бояться любимого. Он не причинит мне вреда. Я хватаюсь за его огромную руку и осторожно сажусь на диване.
– Макс, что случилось? Что это был за грохот? – спрашиваю его, намеренно обращаясь к его «человеческой» части, и слышу, как тихонько отворилась дверь Ба в коридоре. А потом по полу легко зашлёпали босые ноги.
Я прижимаю ладошки к его лицу, а Макс наклоняет голову, подставляя ласке свою волшебную шевелюру. Я немного опасаюсь его трогать, когда он весь гудит от творящей силы, но, в конце концов, когда мы показывали наше взаимодействие Блатта-аму, карула Макса не причинила мне вреда. И я запускаю руки в эти длинные пряди, а Макс снова шумно выдыхает. Я ласкаю его волосы, и сияние вокруг него становится ярче. Мои пальцы пощипывает, как от слабого электрического тока, и по всему телу бегут мурашки, но это скорее приятно, чем больно. Что-то рядом с нами падает на пол с лёгким стуком, так сыплются с шеи порванные бусы, а мы замерли в этой странной ласке. Но вскоре я замечаю, что Макс постепенно приходит в себя, уменьшается, возвращается в своё нормальное состояние. Стихает потрескивание, гаснет свечение, а вот волосы… на ощупь волосы стали длиннее, чем были до этой ночи.
– Жанна, – тихо говорит Макс срывающимся хриплым голосом и прижимается к животу лицом, а я слышу удаляющиеся шаги Ба. – Я проснулся, протянул руку, а тебя рядом нет… Я чуть с ума не сошёл, вскочил, сам не понял, что перешёл в сущность. Я, по-моему, проломил потолок головой… Не делай так, это очень страшно – не найти тебя рядом, в темноте.
Мы снова ложимся вместе. Что такое «неудобно», если у нас всё так непросто?
Когда он уходил утром, я крепко спала. Мне не мешало солнце, нагло ворвавшееся в окно, и стук посуды на кухне. Я проснулась, когда услышала голос Макса где-то в коридоре. Наверное, пришёл обедать. Потом раздались быстрые шаги, и комната наполнилась ароматом. Так может благоухать… роза, великолепная роза тёмно-красного цвета, попыталась я определить, не открывая глаз. Кровать рядом со мной продавилась под тяжестью Макса.
– Доброе утро, – промямлила я, потягиваясь и задирая над головой руки.
– Добрый обед, – засмеялся муж и поднёс душистый цветок к моему носу. – Просыпайся, соня. У нас на стройке тупик, так что сегодня я весь твой. Вставай, пойдём кушать.
Я открыла глаза – да, это роза, ярко-красная с благородными чёрными тенями, такие встречаются на старинных картинах. Так плотно набитая причудливо свёрнутыми лепестками, что тонкий стебель сгибается под тяжестью великолепного цветка. Это мне?
– О-о-о, откуда такое чудо… – тяну я и понимаю. Макс вырастил свой «лес» из роз. Он смог, у него получилось. Он действительно всё может. Да я, как бы это ни звучало, замужем почти за богом! Ну, по земным меркам.
××××××××