Не надо громких слов, они сотрясают воздух, но не собеседника (с)

Увидел новостной ленте записи о новом флешмобе, где надо покричать, пошуметь, поругаться и т.д. Решил и себе присоединиться.

— А кто это у нас тут такой? Может, представишь меня своему дружку, Валери? — Эллис поймал себя на мысли, что как-то не по плану у него все пошло. Он хотел просто поговорить и объясниться со старым другом, ожидал извинений, надеялся все расставить по своим местам, — ну, может, и этому полковнику высказать все, что о нем думает, — а теперь от рома у него все путалось в голове, и он не мог вспомнить формулировку первого пункта своих обвинений. Второго тоже. Черт подери!

Валери, похоже, был в замешательстве. Кинув быстрый — предостерегающий — взгляд на полковника, он подошел к Эллису ближе.

— Эллис, мы можем поговорить наедине?

— Эллис? — переспросил Гиллис.

— Наедине? Ну, давай отойдем, поговорим. Давненько мы не разговаривали по душам. — Эллис схватил Валери за руку чуть повыше локтя.

— Тот самый Эллис, который грабил французскую армию? — в унисон с Альканом завершил свой вопрос де Савиньи.

— Слушай, полковничек, я не с тобой разговариваю! Не лезь, пока я тут с другом беседую дорогим, — вспыхнул Эллис.

— Да кто ты такой вообще? Никуда он с тобой не пойдет. Валери?

Полковник все так же и стоял, опираясь о фальшборт, но Эллису очень не понравилось выражение его лица.

— Мсье, все в порядке. Мы сейчас поговорим и все уладим. Не надо беспокоиться, — обернулся Валери к полковнику, слабо улыбнувшись, хотя на лицо его набежала легкая тень тревоги.

— Вот, верно, полковник, слушай, что тебе говорят. — Эллис дернул Валери за локоть, вынуждая вновь повернуться к себе лицом. — Сейчас мы сами все обсудим так, полюбовно, а ты стой и не суйся.

Конечно, раненый, безоружный полковник не был ему опасен, но Эллиса очень страшили любые непредвиденные обстоятельства. Подозвав своих товарищей-офицеров, он обратился к ним по-английски, указав кивком на Гиллиса:

— Присмотрите-ка вот за этим, я должен поговорить со своим другом.*

— Да он еле на ногах держится,* — возразил один из них, но все же подошел к полковнику.

Гиллис скептически взглянул на обоих и произнес, обращаясь к Эллису:

— Что, раненого испугался, двоих ко мне приставил? Сначала за обозами прятался и продукты подворовывал, крыса штабная, а теперь на корабле отсиживаешься, пока твои новые хозяева под пулями стоят? Нечего сказать, герой.

Слова Гиллиса очень больно задели и разозлили Эллиса, но нужный ответ все не приходил на ум. Он так и стоял, крепко сжимая Валери за локоть и гневно сверля глазами полковника, который кривил свои тонкие губы в едкой, насмешливой ухмылке.

— Да ты! Это вообще все из-за тебя! — Эллис не находил себе места от одного только вида этого самовлюбленного выскочки, потому сразу переключил свое внимание на стоящего рядом Валери. — А ты, — сдавленным голосом прохрипел он: — почему ты полез не в свое дело? Я ведь просил тебя держаться подальше! Хоть бы поговорил со мной!

— Эллис, это все уже в прошлом… — начал тихо Валери, но Эллис тотчас перебил его:

— Это для тебя оно в прошлом, а я до сих пор в розыске!

— А теперь будешь еще и как предатель, — невзначай ввернул Гиллис.

— Заткнись, ублюдок!

Неожиданно для Эллиса и ничего не подозревающих англичан, Гиллис рванулся к нему, прикусив от боли губу, и, схватив за руку, которой тот сжимал локоть Валери, вывернул ее вниз и назад, заламывая Эллису за спину.

— Закрой свою пасть, шалава британская, — прошипел Гиллис ему на ухо, навалившись на него всем своим весом, как на опору.

— Гил, нет…

Эллис вырвался из слабого после тяжелого ранения захвата и, сделав подсечку, оттолкнул Гиллиса назад, к фальшборту. Валери кинулся на колени, чтобы попытаться хоть чуть смягчить руками падение, но англичане, ни слова не понимавшие по-французски, все же оказались проворными ребятами и успели подхватить полковника за плечи, не дав удариться головой о палубу. Эллис подскочил и наступил ногой в армейском сапоге на грудь полковника, с силой надавливая на сломанные ребра. Гиллис, сдавленно захрипев, сжал зубы и кулаки, чтобы не потерять от боли сознание.

Валери вскочил, взбешенный, и со всей силы ударил Эллиса кулаком по лицу. Нет, не слова Эллиса его так задели, а то, что он позволял себе с беззащитным, раненым человеком. 

— Теперь я сам вижу, что ты трус и подонок, Эллис. Я столько терзался тем, что подставил тебя, столько винил себя, не соглашался с тем, что мне говорили, а теперь вижу это своими глазами. Лучше бы тебя тогда действительно расстреляли!

Эллис взвыл, как раненое животное. Сказанное Валери опалило его, словно раскаленной лавой.

— Змея! Дьявольское отродье! — заревел он и, подскочив к Валери, с размаху ударил его в ответ. Валери пошатнулся. Его нижняя губа треснула, показалась кровь. Не дав бывшему другу опомниться, Эллис схватил Валери за длинные, разметавшиеся по плечам волосы и ударил еще. Кровь опьянила его, как тогда, в подсобке склада. Он не видел как офицеры удерживали раненого, пытавшегося вскочить на ноги, не видел полные презрения глаза Валери. Увы, теперь этот мерзавец не будет ползать по земле и молить его о пощаде и прощении, скорее, Земля сойдет со своей орбиты. Ну уж нет! Раз гора не идет к Магомету, Магомет сам придет к горе!

Эллис выхватил рапиру — почти бесполезное, но все же остро наточенное орудие, полагавшееся ему по рангу, — и, вспоров рубашку Валери, за волосы швырнул его на палубу.

______________________________

* — говорят на английском