Анекдот в романе, объясняющий сцену

Прекрасный флешмоб выходного дня придумала Анна Веневитинова https://author.today/post/373647

У меня такиех эпизодов несколько. Но пусть будет этот. Собственно сам анекдот, идеально вписывающийся в сцену, помог найти Евгений Шпунт, за что ему огромное спасибо!

***

Через час гвардейцы растолкали звездочетов, пинками и тычками вытаскивая из великолепного бездействие и счастливого неприсутствия.

Сонные, избитые, грязные, обожженные на солнце они мечтали прибить Чанова, а заодно Памфлона, Папича и прочих, нагло развалившихся в теньке гвардейцев, тоже сморенных жарой и сытной едой, но имеющих право полежать еще полчасика. Чанов-то наверняка дальше оттягивается по выпивке, а значит и гвардии положено некоторое послабление.

— Впрягайтесь в жум! — лениво рыкнул Памфлон. — И марш к администрации. Разговоры не разговаривать, глаз не поднимать. Вам еще до заката бегать. Так что в темпе — одна нога здесь, другая там.

Жум был тяжелее бетонной сваи. Дерево редкое, дорогое, больше подходящее для изготовления крепкой мебели, чем для бессмысленного горения в камине. Оно имело красивую розовую плотную древесину, не теряющую приятный аромат даже после покрытия лаком.

Чтобы взвалить исполина себе на плечи, им пришлось вытащить из сонных голов все имеющиеся конструкторские зададки. Под гвардейские подтрунивания зацепили бревно веревками и на «раз-два» подняли сразу на двенадцать плеч, предусмотрительно выстроившись по росту: длинные братья — впереди, а невысокие Пауль и Тигиль — позади.

— Картина маслом! — хохотнул Папич. — Давайте левой: ать, два, ать, два.

— Нахрен иди... — совершенно бесцветно, буквально себе под нос, выдавил Эрик.

Они двинулись медленно. Не в ногу, а кто как смог.

— Дебилы... — хмыкнул Папич.

Никто из звездочетов больше не огрызнулся.

Руки их тряслись, ноги подкашивались, по красным лицам потек пот. Бревно опасно балансировало на плечах разной высоты.

«Уронят, — подумал Эмиль. — Как пить дать уронят. Главное, чтоб не на ногу...»

— Идем медленно, — сказал он громко. — Очень медленно. И если чувствуем, что не удерживаем — бросаем и отскакиваем вправо.

— Я уже чувствую, что не удерживаю... — простонал Пауль.

— Это мнимое ощущение. Пока нормально все. Если будет падать, ты поймешь.

— Да я раньше упаду. — Обреченным тоном сообщил Рир.

На подходе к городским воротам процессию догнал Колич. Да и догнать их по правде говоря было нетрудно. Они еле плелись, заходящее солнце вытопило из них последние капли пота. Рубахи прилипли к телам, лица превратились в пустые маски.

— Ребята, ну вы... это... упарились совсем... Давайте помогу. — Колич подставил под передний край бревна свое костлявое голое плечо. Он почему-то был завернут в белую простынь на манер древнемирских мудрецов.

— Это чо, та самая простынь, брат? — Умилился Эрик.

— Ага. Хорошая простынь. Полезная. — Колич бодро оглянулся на друзей. Улыбка его сияла. — А я смотрю, несете. Думаю, надо помочь. Анекдот вспомнил, кстати. Про бревно. Кароче, сидит мужик на рыбалке. Курит, на поплавок глядит. Долго сидит. А рыбка все не ловится. Видит — дело к ночи, уже небо хмурится и ливень начинается. И тут он смекает, что надо хитро. Берет щепку, пишет на ней «вкусный червячок», цепляет на крючок и швыряет в воду. И дальше курит. Вдруг из озера вот такенное бревнище всплывает, а на бревне написано: «Охрененный лещ».

— Давайте перерыв... — взмолился Пауль. — Просто минуту постоим.

— Поддерживаю — пискнул фальцетом Герт.

— Постоять мало, — саркастично буркнул Дрош. — Лечь и не вставать — вот это было бы отлично.

Они встали перед мостом через Клячку, опустили огромное бревно на дорогу и сами уселись на него, разминая оттянутые плечи и руки. Тут был спасительный тенек, падающий от высокой липы. Она отцветала и дорога была засыпана липовыми «стрекозами».

— Покурить бы... — вздохнул Дрош.

— Да кто ж тебе даст? — фыркнул Тигиль. — Да и нет ничего... Разве что вон — липу кури.

— Я бы и липу сейчас скурил... Тем более, что гвардейцы все куда-то подевались.

— Ага. Спеклись на солнышке, держиморды...

— Вот! — Колич протягивал Дрошу самокрутку. — Бери. Не последняя. Только кресало куда-то делось.

— Не нужно кресало. У меня спички есть. — Дрош оживился, полез в карман брюк и вытащил коробок розовых морриганских спичек, стоимостью в золотой. — Правда спички вражеские теперь. Но пусть для дела послужат.

Дрош раскурил самокрутку. Под липой запахло совсем сладко.

— Что это? — с удивлением выдыхая, спросил он Колича.

— Я знаю что! Дай-ка сюда! — Эрик уже тянул к самокрутке руку.

— Курите-курите, братцы. Отпустит. Так и бревно донесем, как перышко.

— Перышко! — Эрик уже хохотал. — На-ка, братишка. Причастись волшебных полетов.

— Это гашка что ли? — Эмиль тоже затянулся, задержал дым, а потом закашлялся. — Фу!

— Во-первых не гашка, а морка. Гашка для отбитых совсем. Во-вторых — дай сюда...

От клячки до колонки шли весело. Смеялись и рассказывали анекдоты. Колич в белой простыне — впереди, двенадцать, несущих бревно ребят — следом. Шли по главной улице Туона, отбивая ботинками сотни раз исхоженную брусчатку.

— А что, — спросил Колич. — Много вам еще бревен носить?

— Вообще тридцать гектаров. — сообщил Эмиль.

— А если этим бревном прямо Чанову в лоб заехать, то будет ноль. — добавил Эрик.

Все заржали.

— В лоб — это мертвяк сразу, — буркнул Тигиль.

У колонки остановились, снова скинули на землю жум. Весело качали насос, совали под родниковую воду головы шеи и руки, пили, и не могли напиться. Охраны не было. Вот точно бы всех корова языком слизала. Потом покурили еще. Посмеялись.

— Не нравится мне, что охраны нет, — сказал Эмиль. — Давайте все-таки донесем до крыльца. Мало ли, что Чанов задумал.

— Что он может задумать? — Эрик, содрав рубаху, подставил плечи под струю воды. — Он же в говно.

— Это ты в говно! — мрачно сказал качающий насос Динис. — А он — военный. Для него та «Иракагара» — тьфу.

— Это да, — поддержал Ванис. — Капитаны пьют как дышат... Мы роанцы, мы в курсе.

— Аргумент! — Эрик в последний раз сунул голову под струю и поменялся с Денисом местами.