Флешмоб "Семейная жизнь" и мои герои
Автор: Екатерина БелецкаяО, прекрасная тема для флешмоба, поддержу. У меня герои ну очень семейные. Более чем. Самая показательная в этом плане книга из всех, конечно, "Дар". В "Даре" семейная тема, тема детей, тема общности, взаимной поддержки выходит на первый план; иногда это смешно, иногда трогательно, иногда страшно. Что интересно - книга писалась в тот период, когда так называемые "семейные ценности" были... ну, скажем так, не в чести, и к моменту окончания книги я поняла, что это не опубликуют. Да и сама я это никому не отдам. На фоне боевиков, эльфов-тридварасов (про которых мне тогда настоятельно рекомендовали писать, кстати, гм), любовных романов с пышногрудыми красотками смешанная семья рауф и людей, уделанная до полусмерти местными властями, и решившая в тотальной нищете родить двоих дочерей, выглядела, мягко говоря, не в формате, и не в каноне. Надо что? Побежал, пострелял, всех убил, один остался, молодец. А тут? Разве это героизм - попытаться спрятать от надвигающейся грозы стройматериалы для дома, который семья пытается восстановить? Или выгуливать детей, и спасти котенка - героизм? Или восстановить бассейн в пансионате? Или подарить жене платье, которое она во сне увидела? Или эти незабвенные чайные ложки, купленные на Новый год? Или... да неважно. "Дар", не смотря на чёрную обложку, самая светлая, пожалуй, книга во всём проекте. Светлее разве что ДСД, но ДСД немного про другое, пожалуй.
Ну и забавных моментов там немало. И трогательных. Закину, пожалуй, пару цитат. Первая - о том, как Берта сообщает про будущего ребенка счастливому отцу, вот только детей до этого делать не пробовали, и результат беседы получился поэтому несколько неожиданным. Вторая - маленький отрывок из письма Ита Берте. Как-то так, в общем.
Цитаты.
Раз, и...
В квартире за месяц их отсутствия ничего не изменилось, разве что пыли прибавилось. Скрипач, едва войдя, кинул привычным движением сумку в угол в прихожей, а затем сказал:
— Пойду до магазина дойду, жрать нечего.
— Сходи, — кивнул Ит. — А то не успеешь.
Сейчас было около семи, а кулинария, в которую они обычно ходили, как раз в семь и закрывалась.
— Тебе чего взять? Черного и творога?
— Ну да, — Ит немного удивился. Скрипач, который не ругается и ни на чем не настаивает? Странно. — Можешь еще слойки прихватить, если будут.
— Если будут, прихвачу, — согласился Скрипач. — Воду вскипяти.
— Угу… если кипятильник работает.
— Это да.
Скрипач ушел. Ит положил свою небольшую сумку поверх большой, и прошел в кухню. Кипятильника не было. Интересные дела. Куда-то убрали перед отъездом? Так вроде бы некуда.
В прихожей скрипнула открывшаяся дверь. Рыжий вернулся? Что это он так быстро?
Но это был не Скрипач.
В дверях стояла Берта.
— Привет, — сказала она. — Давно вернулись?
— Десять минут назад, — отозвался Ит. — Ну, привет. Как вы тут?
— Нормально.
Берта явно нервничала.
Ит не мог понять, почему.
— Как съездили? — спросила она.
— Неплохо, в принципе, — пожал плечами Ит.
— Хорошо, что неплохо. Отдохнули?
— Немного. Берта, в чем дело? — решился он, наконец.
— Ит, я беременна. Четыре недели.
— От кого? — спросил Ит.
И только спросив, сообразил, что сказал.
Берта подошла к нему, со всей силы влепила пощечину, потом обошла его, замершего посреди комнаты как статуя, и вышла прочь.
***
Скрипач, ждавший Берту в большой квартире, едва открылась дверь, спросил:
— Ну что? Сказала?
— Сказала, — ответила Берта, потирая правую руку.
— А он?
— Он спросил, от кого, — невозмутимо ответила Берта.
— А ты?
— А я врезала ему по морде. Сильно. Рука теперь болит.
— Блин, — расстроено покачал головой Скрипач. — Холод надо. Пошли, под холодной водой подержишь немножко. Идем, идем, не стой.
Берта вдруг рассмеялась.
— Что смешного, не пойму? — удивился Скрипач.
— Господи… рыжий, это так глупо вышло… как в кино…
— Ни хрена себе кино, — пробормотал Скрипач. — Идем в ванную, я сказал. Синяк же будет. Ну, Берта!
— Иду уже, вот заладил, — отмахнулась она. — Может быть, я зря ушла?
— Не зря. Правильно ушла. Так ему и надо, идиоту, — Скрипач скривился. — Как можно было ляпнуть такую глупость! (с)
...и два.
...Но хватит об этом. Так вот, комната. Окна выходят в госпитальный сад, он небольшой, но очень уютный. Напротив лечебный корпус, в котором мы работаем, дальше столовая, а перед ней, у самого забора — диагностический, для первичного приема, и в нем же бухгалтерия и какие-то службы, мы не разбирались толком. На самом деле ты этот санаторий отлично знаешь, мы сто раз мимо проходили, когда приезжали в Симеиз, но внутри ни разу не были. А тут, оказывается, хорошо. Больные очень довольны. Их немного, человек пятьдесят, и у них тут полная вольница.
После обеда все разбредаются, кто куда. Мы с рыжим не исключение. На общий пляж, правда, не ходим, там народу слишком много. А вот под Кошку, на скалы, уже наведались. Мне кажется, есть места вечные, они не меняются. Это — одно из них. Всё те же камни, всё та же прозрачная вода, и маленькие крабы прячутся в расщелинах между камней, и пахнет так же — солью, йодом, солнцем, можжевельником. Я уже несколько раз ловил себя на ощущении, что сейчас поверну голову, и увижу тебя, сидящую на одном из камней, загорелую, в твоем любимом черно-белом купальнике. Твои волосы выгорели на солнце, и ты смеешься чему-то, я не знаю, чему — то ли Кир с рыжим что-то откололи, то ли просто вспомнила что-то смешное. Я поворачиваюсь, но тебя нет. Мне тебя не хватает до боли, и сейчас я понимаю, что уговори я рыжего уйти, это было бы самой страшной ошибкой, совершенной мною в жизни.
Всё — ничто, Берта. Война, болезни, голод, проблемы, официальная — всё никто и ничто по сравнению с тем, что есть у нас. У меня вообще складывается впечатление, что я подошел к чему-то архи-важному, но мне пока что словно что-то мешает это важное поймать… но оно рядом, совсем рядом со мной, оно заполняет собой пространство, я его чувствую, ощущаю. Может быть, когда придет время, пойму...(с)
