А я тебя зову в кабак, конечно
Автор: Ананьин ГригорийНедавно на АТ был объявлен еще один замечательный флешмоб, посвященный употреблению персонажами книг горячительных напитков и связанным с этим коллизиями. Что ж, раз пошла такая пьянка (извините за невольный каламбур), я тоже решил поучаствовать. Сразу скажу: в моей книге подходящих эпизодов мало, поскольку она предназначена для подростков, но одна кабацкая сцена все же имеется, и ей я охотно делюсь с многоуважаемыми читателями.
Народу в кабаке было немного: только дальний столик занимало несколько человек, по-видимому, посадских тяглецов, да чуть поближе к выходу сидел рослый мужчина с тугим кошелем на поясе. Держался он степенно и не встревал в разговор соседей, обрывки которого долетали и до ребят.
– Так ты второй день как из столицы, Мефодий?
– Бог привел туда, привел и обратно!
– Что слыхать о государе?
– Плохо ему, помрет скоро!
– Дурная весть, братцы: все загинем!
– Это почему?
– Смута будет!
– Так у царя вроде сыновья-погодки есть: Василий да Петр.
– Проку с них мало: порченые они. Дормидонт-то, почитай, самозванец…
– За такую хулу – кнут!
– А чего играть в ухоронки? Он ведь сам после смуты на престол уселся, потому и страшно сделалось ему, что дети, как в силу и разум войдут, спихнут его оттуда! Вот и постарался, чтоб не было у них ни того, ни другого…
– То бабьи сплетни!
– Повидай царевичей сперва да порасспроси их челядь, прежде чем мудрецом себя мнить! Как полагаешь, куда царева казна ушла незадолго до их рождения? Потом Дормидонт всю землю ограбил, чтобы ее восполнить! Молод ты и не помнишь, как после этого и хлеб градом било, и скотский падеж свирепствовал: нечем было беду отвести.
– И ныне к тому идем!
Один из посадских, дотоле сидевший угрюмо и лишь изредка ронявший слова, вдруг резко выпрямился и впился глазами в Аверю и Аленку, расположившихся на другом конце помещения.
– А вот и они, курвины дети! – крикнул он.
Аверя медленно поднялся из-за стола и процедил:
– Ты кого облаял срамным словом, кабацкая теребень?
– Остынь! Что тебе до государевых кладоискателей? – вмешался человек с кошелем. Он немного развернулся, и ребята увидели на его пальце перстень с печатью купеческой гильдии.
– Что? Они у моего свояка два дня назад так таланы вымучивали – на спине и на харе места живого не осталось!
– Если что забрали насильством, пиши челобитную, а добрых слуг не задевай! – отчеканил Аверя.
– Ах ты! – Опрокинув стул, посадский сделал шаг по направлению к ребятам.
Аверя выхватил нож:
– Ну, давай, подходи, коли смелый! Я тебе водку из брюха выпущу – живо протрезвеешь!
Максим встал плечом к плечу с другом, чтобы сообща отразить нападение. Аленка потянула брата за рукав:
– Не надо…
– Пусти! – с внезапной злобой крикнул Аверя. – Я с него взыщу за бесчестье родителям!
– Не трудись, царев человек! – Целовальник у стойки щелкнул пальцами. Тотчас же по разные стороны от посадского выросли двое дюжих кабацких прислужников. Подхватив под руки, они повели его, шарахнули о низкую занозистую притолоку так, что брызнула кровь, и с силой выбросили из распахнутой двери; две собаки, обыкновенно ожидавшие подачек от пьяных посетителей, с воем пустились прочь. Аверя залпом допил оставшийся в чарке мед и, насупившись, вышел из кабака; Максим и Аленка поспешили следом.