«Налетели ветры злые, да с восточной стороны…» —
Автор: Владимир Титов— …И заметь, — говорил Славян, продолжая начатый в «хате» разговор. — В былинах — ни слова о войнах с Западом. Богатыри ходят на Царьград, воюют со кочевниками, и бьются со Степью реально насмерть — «руби старого и малого, не оставь поганых на семена». А про войны с европейцами — ни слова. Хотя в истории славяне воевали и с франками, и с саксами, и с норманнами, и с балтами, и между собой резались только в путь…
— Ну так почему? — спросил Виктор.
— А подумай. Ты ведь не станешь гордо рассказывать направо-налево, как вы с братом нажрались водки и друг другу морды квасили?
— Хмм…
— Не станешь. И ни один нормальный человек не станет этим хвастаться. Другое дело, если набил морду пьяному уроду, который до твоей девушки домогался. Так и в былинах… У Руси был враг, сильный и опасный — Степь. Со Степью воевали веками и поколениями. Проигрыш в войне со Степью — это конец всему, истребление или плен, который ещё хуже смерти. А на Западе — там пусть дальняя, но родня. И, если с ней были какие-то распри, то лучше это забыть.
— «Налетели ветры злые, да с восточной стороны…» — вполголоса речитативом напел Виктор.
— Вот! — с жаром подхватил Славян. — С восточной, а не с западной! То есть смотри… спустя тыщу лет после того, как были сложены былины, помнили, что самый злой враг — там, на Востоке. — он усмехнулся. — Об этой стороне былин у нас не распространяются, и при совке, и сейчас. Нетолерантно, панимаиш. А Прозоров об этом прямо пишет…
…Вот уже третью неделю они соседствовали: Виктор и странный юнец, который только-только дорос до «взрослого» СИЗО. Однажды поздним вечером их завели в маломестную камеру, где сидели двое мелких магазинных воришек, или, как принято было говорить в этой среде, «крадунов». Сперва они сошлись на почве увлечения спортом: оба фанатично тренировались во время прогулок и не пропускали ни одной. В остальное время Славян — так звали молодого Викторова сокамерника — если не спал, то читал что-то из своей обширной библиотеки. Он притащил с полпуда книг, мало похожих на затрёпанное тюремное чтиво. В его мешке соседствовали русские былины и «Старшая Эдда», «Стратагемы» и Сунь-цзы, Ницше, Алексей Толстой и Николай Гумилёв, из современных — Алексей Широпаев, Александр Асов, Лев Прозоров и Сергей Алексеев. Виктор, снедаемый тюремной скукой, попросил что-нибудь почитать, и с того дня они проводили долгие часы в беседах.
Славяна можно было бы принять за мальчика-ботаника, увлечённого историей, философией и тому подобными непрактичными глупостями, если бы не уголовное дело, где мелькали цифры «105», «111», «162», «282» и тому подобное. О своей «делюге» Славян, по понятным причинам, не распространялся, а Виктор, просвещённый в тюремном этикете, не расспрашивал. Тут бы со своими проблемами разобраться, а в чужие дела влезать — только лишнюю головную боль наживать…