Пили и будем пить
Автор: AnnaКак не употреблять спиртосодержащие жидкости героям приключалова в историческом или псевдоисторичеком сеттинге?
Поэтому практически все мои герои пьют в разных дозах и разной крепости напитки. И последствия - что для тела, что для духа - разумеется, тоже наступают весьма разнообразные
Даже дамы употребляют, да.
Из ассортимента - вино, эль, ром (черный ямайский), дисстиляты (ячменная, виноградная, шарантская и пр водки)
для Орнейских хроник есть полувыдуманные изарр - с вполне себе реальным прототипом, позаимствованным у басков, на можжевельнике, и агуардиенте - крепкий напиток с испанскими корнями)
Правда когда я впервые коснулась этой темы, герой был не мой, а Сабатини. Питер Блад. Грандиознейший запой которого весьма ярко описан в первоисточнике.
Ну я тоже постаралась
Поначалу желание напиться было нестерпимым. Напиться, надраться до блаженного небытия. И он не стал сдерживаться. Мир выцвел, сузился до колеблющихся в тошнотворной мути стен очередной таверны и горечи черного ямайского рома на языке...
...У нее — глаза цвета перуанского шоколада, оттененные густыми ресницами, и фарфорово-прозрачная кожа. Пушистые волосы в свете свечного огарка отливают темной бронзой. А вот голос совсем другой, и он досадливо морщится.
— Я буду молчать, если месье угодно, — понимающе и лукаво шепчет она, в то время как ее пальцы проворно распускают шнуровку корсажа.
— Месье угодно, — хрипло произносит он, привлекая ее к себе.
Он стягивает с ее плеч сорочку, обнажая острые грудки с затвердевшими бусинами сосков. На ее губах появляется неожиданно застенчивая улыбка, и желание волной поднимается в нем…
Он просыпается раньше ее, не ощущая ничего, кроме вязкой тоски и запредельного, до ненависти, отвращения к себе. Почти со страхом смотрит в лицо лежащей рядом женщины. Однако теперь она не кажется ему хоть сколько-нибудь похожей на Арабеллу. Чуть вздернутый нос, большой рот и пухлые губы; тонкая ниточка шрама на виске, на бледной коже — россыпь веснушек. И волосы — рыжие, не каштановые.
Открыв дверцу, он извлек на свет бутылку. Ямайский ром, шестилетней выдержки, темное золото Вест-Индии. Сильные пальцы без труда вытащили плотно притертую пробку, и по комнате разлился насыщенный, чересчур резкий для блеклого дня аромат.
Прощальный подарок Нового света. Ром можно купить и в Англии, но этот был сделан еще до землетрясения, и стал настоящей редкостью. Кроме бутылки, в отделении имелись и пара серебряных бокалов с тонкой гравировкой, хотя, конечно же, ром следовало пить из кружек. Оловянных. Хмыкнув, Блад наполнил бокал и сел на стоящий возле окна стул, обитый мягкой кожей. Мелкими глотками, позволяя пряной горечи обжечь рот, он пил ром и продолжал размышлять.
Вошедшая в кабинет, чтобы напомнить о приглашении на обед к Питтам, Арабелла обнаружила, что муж сидит у раскрытого настежь окна, откинувшись на высокую спинку стула, и попыхивает трубкой, выпуская одно колечко дыма за другим. Его глаза были прикрыты, пальцы левой руки выстукивали замысловатый ритм на подлокотнике.
— Питер? — Арабелла перевела недоуменный взгляд на ополовиненную бутылку черного рома.
Блад вздрогнул: жена была в нескольких шагах от него, а он настолько задумался, что не услышал, как она подошла.
— Да, дорогая?
Он понял, куда смотрит Арабелла, и с досадой подумал, что не стоило увлекаться... воспоминаниями.
— Разве мы не идем на обед к мистеру Питту?
Черт! Как он мог забыть про приглашение Джереми? Не то чтобы количество выпитого помешало Бладу держаться прямо и говорить связно, но ему совсем не хотелось шокировать благонравных протестантов запахом рома.
Дон Мигель, впрочем, тоже не отстает
Думая о муже, Беатрис не могла бы и вообразить, чем он на самом деле занимался в тот миг: закрывшись в своей каюте на «Санто-Доминго», дон Мигель основательно и со знанием дела напивался.
…Драгоценное вино быстро закончилось, однако смятение, царившее в мыслях адмирала Испании, никуда не делось. Он и не подозревал, что так изменился за столь короткое время. Не иначе как донья Арабелла тому виной. Встреча с ней прошлась бешеным ураганом по его душе, вывернув ее наизнанку... В голове бродили мысли о неудавшейся мести и невозможной любви. Будь ты проклят, Педро Сангре!
«Пришла очередь пойла», – подумал дон Мигель и, кликнув Хосе, велел подать ром.
Тот опешил: никогда доселе сеньор адмирал не снисходил до столь презренного напитка. Впрочем, слуге было не привыкать к причудам хозяина.
…Солнце наполовину опустилось за горизонт, одна бутылка рома пуста, во второй осталась едва ли четверть, а блаженное отупение все не наступает. Вот только кто подмигивает ему багровым оком из угла каюты, где сгустилась тьма? Дьявол пришел по его душу? Давно пора. А рядом чья тень?
– И ты здесь, брат, – едва слышно шепчут губы де Эспиносы. – Что, нет тебе покоя? Прости меня... если сможешь.
Герои Орнея, коненчо, не пускаются во все тяжкие, ну... я не буду о посиделках по всяким злачным заведениям, где пьют то белое то красное как часть трапезы. Но есть и прям конкретные напивательные сцены. вот одна
Заштилевшее море чуть покачивало «Этансель» на мелкой зыби, в воде дробились отражения кормовых огней стоящих на рейде кораблей. Арно отхлебнул прямо из бутылки позаимствованный у Джузе агуардиенте; горечь обожгла рот, горячий ком рухнул в желудок.
— Ну и... зелье Тьмы!
Он сел на палубу, скрестив ноги, и привалился спиной к фок-мачте. Больше двух лет он был либеросом, и это его вполне устраивало, но посещение Талассы, вызвавшее из небытия призрак прежней жизни, поколебало душевное равновесие, которое ему удалось достичь.
«Если однажды вам наскучит этот род деятельности и захочется чего-то иного...»
В чем же причина?
....
...Когда сьер Эранан назвал имя Оденара, он обомлел и и не сразу справился со своими чувствами. Ананк не скупится на выдумки, если он спас невесту Ноорнского Волка! Того, чье умелое руководство обороной Брейтца доставило королю Гаспару и всей галейской армии столько хлопот.
Арно помнил промозглый холод, проникавший, казалось, до костей, обледеневшие снасти «Разящего» и себя, восемнадцатилетнего лейтенанта, до ломоты в висках вглядывающегося в серые волокнистые пласты тумана. Фелуки с продовольствием для осажденных в такие ночи пытались пробраться в порт Брейтца.
Он клял упрямство ноорнцев, не желавших принимать поражение и смирятся с ним. И недоумевал: на что те надеются, когда вся страна уже покорилась Галее? Неужто воинство Странника на драконах спустится с небес им на подмогу? А потом во время неудачной атаки Брейтца с моря, погиб лейтенант Велье, с кем он дружил, и многие из тех, кого просто знал, и к недоумению добавилась ненависть.
Если бы он знал, кому предназначалась в жены дона Лара... То — что изменилось бы? Не согласился бы на предложение дона Винченцо и вернулся в Рагасту или... попытался соблазнить его дочь? - спросил Арно себя с беспощадной язвительностью.
И усмехнулся: это он изменился, раз пожал руку Волку. За два года ему довелось столкнуться с самыми разными людьми. Имея дело как с черной подлостью, так и высоким благородством, и сам неоднажды идя на компромисс со строгими принципами дворянской чести, он оказался в состоянии признать в Оденаре достойного противника, а за ноорнцами - право на защиту своей земли.
Арно вновь отпил крепкого пойла. Полно. Дона Лара осталась в далекой Талассе и уже стала женой Волка. Не стоит ему слишком задумываться об этом.
- Фальго? - услышал он голос Орсалы.
Тот поднялся на палубу и озирался, не замечая сидевшего в отбрасываемой фок-мачтой тени капитана.
- Я здесь.
Джузе подошел к нему и присвистнул:
- А я-то думаю, где мой агуардиенте.
- Извини, на всей «Этансель» это была единственная бутылка. Завтра наведаюсь к папаше Клико и возмещу твои убытки.
Оба посмотрели в сторону мерцающего редкими огнями берега, лежащего в четверти мили.
- Тебе еще осталось. Садись.
- Что с тобой, капитан? - опускаясь на палубу рядом с ним, негромко спросил Джузе. - Как из Талассы вернулся, ты сам не свой.
- Не важно.
- А... что ты решил по поводу меня?
Арно вздохнул. С того памятного абордажа Орсала вел себя абсолютно разумно, и поколебавшись, он решил таки оставить лекаря в команде:
- В последний раз поверю тебе на слово.
- Не пожалеешь! - в голосе Джузе прорвалась радость.
- Надеюсь. Как Мануэла?
- Лучше. Сестры довольны, говорят — совсем должна поправится. Правда, не знают, когда...
- Ты сильно привязался к ней.
- Мы с Мануэлой... понимаем друг друга. А вот ты меня беспокоишь.
- И чем же?
- Микеле сболтнул.
- Язык у него без костей, то и сболтнул.
- То-то ты сидишь тут с бутылкой.
Желая сменить тему, Арно спросил:
- Ты не передумал вернуться к своим? Не надоело по морю болтаться да парней штопать? Да и мать, поди, глаза выплакала.
- Полагаю, родители знают, что я жив. Полгода назад встретил на рынке купца из Амальфи, компаньона отца. Мы поговорили, у отца все благополучно, и уверен, купец поведал ему о нашей встрече... - Лекарь мотнул головой и приложился к горлышку бутылки. Поперхнувшись, выдохнул, затем проговорил: - Когда захочу на покой, куплю домик у Терм, заберу Мануэлу из Обители и буду пользовать богатеев снадобьями для укрепления мужской силы, а их жен и любовниц — молодильным элексиром. И все же - откуда такие мысли? Тебе, что ли, надоело?
Арно допил остатки агуардиенте и со стуком поставил бутылку на палубу:
- Звезд-то высыпало сегодня. Не надоело. Но кто знает, что будет завтра. Иди спать, Джузе.