Питие бывает совсем не романтичным

Еще одна цитата в рамках "питейного флешмоба". Если вчера выложил милую романтишную сцену в уютном вечернем ресторане, то сегодня...

Роман "Жених и невеста. Отвергнутый дар"

Альбинка... Лежала одна под навесом, когда началось — испугалась, вскочила, выбежала. Она успела упасть. Очередь прошлась совсем рядом и девчонка не выдержала, снова вскочила и со всех ног кинулась к недалекому лесочку. Ей что-то кричали, но она не слышала, бежала, даже не пытаясь петлять, только держалась за живот — больно. Следующая очередь прошила ее насквозь. Пилот вышел на нее чисто, даже щегольски, как на учебную мишень. Не пожалел горючее и боезапас на тринадцатилетнюю девочку.

Не нужно тебе это знать, Юлька. Не сегодня, не сейчас. Не нужно знать, как выл над ней Гунявый. Да, блатной шпаненок Генка-Гунявый, который встретил ее презрительным цыканьем. Тот, кто первым бросился с финкой на ее защиту. Тот, кто не сумел защитить.

В следующий налет он не стал бежать, падать, ложиться. Встал в полный рост перед заходящим на бреющий асом Рихтгофена и раскинул руки. Ну, давай! Быстро-быстро прострочили истерзанную землю раскаленные кусочки свинца, поднимая фонтанчики пыли...

А потом — две воронки. Очередной налет застал их с мешками на плечах. Повезло — приехала группа неразговорчивых товарищей с целым грузовиком. Ребята было сунулись посмотреть, что в кузове. Какие-то ящики, заботливо укутанные брезентом. Их шуганули, нечего там смотреть, не цирк. Вы тут помощники? Вот и помогайте, мешки рядом складывайте, мы сами погрузим. Сколько? Старший загадочной группы усмехнулся — пока не скажем «хватит». Кто-то прошептал на ухо — партизаны, схроны делать будут.

И — налет. Бросились врассыпную. Захар с разбегу упал в одну из воронок, остальные ребята — в соседнюю, шагах в десяти. Истошный вой пикирующих «юнкерсов». Зажатые ладонями уши, зажмуренные глаза, шепот, шепот. Наивная вера — дважды в одну воронку не попадает. Слышите, вы? Ты, слышишь? Не попадает!

В его воронку не попали.

Тарпищев молча поставил перед ним кружку, полную спирта. Буркнул.

— Пей. Залпом. Ну!

Когда очнулся, все закончилось. На месте воронки высился небольшой холмик, неказистый крест, сбитый из тут же валяющихся досок. Захар подошел и рывком вытащил его, отбросил в сторону. Один из стоящих рядом солдат возмущенно рванулся, второй сжал его плечо, остановил.

— Правильно пацан сделал. Эти придут, увидят крест — разорят. Пусть спят спокойно.

Спите спокойно, ребята. Я помню, а значит — вы живы. Вы со мной и придет время — свидимся. Юлька, Сашка-Риф... Не нужно вам знать, что сидели мы — на могиле. Останки давно перенесены и достойно захоронены, но... Та могила — здесь. Земля помнит. Риф... Я не буду это рассказывать, чтобы не возненавидеть тебя. Возненавидеть глупо, мерзко, просто за кровь, что течет в твоих жилах. Но и спасибо тебе — уверен, ты все понял. Молчишь. Молчи, сынок. Потом, сам... Расскажи Юльке.