На эмоциях

Решила поучаствовать в новом флэшмобе по крайней мере, я такой темы ещё не встречала  

Называется он "Когда эмоции берут верх", а запустил его Константин Кохан 

Необходимо выложить фрагмент с проявлением внезапного гнева у героя. Состояние, когда голова совершенно не думает, а взор затмевает ярость.

А такое есть у меня:)

Это сцена - спусковой крючок. С неё начинается вся активность книги. Семь глав до неё (а они не большие), это знакомство с миром, с героями. И, пожалуй, самая сложная часть текста для некоторых читателей) в ней всё более или менее спокойно) но, как говорится, терпение будет вознаграждено 

Но небольшая вводная) женщина во время прибытия на чужую планету чудом осталась жива после сильного электрического разряда, была очень ослаблена, но узнала радостную для себя новость о нахождении здесь же мужа, с которым пропала связь несколько месяцев назад. И конечно поспешила на встречу с ним, а вот что из этого вышло...  

Вооруженный до зубов отряд оцепил палатку со всех сторон. Остановившиеся неподалеку путешественники с тревогой наблюдали, что произойдет дальше... 

Из палатки послышался голос: «Я без боя не сдамся, Крон! За мной придут другие».

— Семён. Это Настан. Позволь я войду к тебе, — спокойно и уверенно сказав это, она легко расправила плечи и мягко как кошка пошла к палатке под пристальные взгляды Крона и его телохранителей.

Этот голос он никак не ожидал услышать здесь и сейчас. И не так представлял себе важный для него разговор. Для них обоих. А главное, он ещё не сделал того, для чего и притащился на эту далёкую и ненавистную ему планету.

В Санзелион он попал всего неделю назад, вслед за Кроном, за которым таскался почти по всей планете в течение двух с лишним месяцев. С того самого момента, когда нашел его, высаживавшегося со своими бойцами с одного из кораблей, прибывших в У’мбер Пермарин из Вэтэрес Эдитай. Сев «ему на хвост», в его случае — крылья, Семён больше не выпускал контрабандиста из вида. У него был только один шанс прижать к ногтю этого ненавистного оданатанианца. Только один шанс найти все его схроны и с повинной головой явится в транспортерную Космофлота, предоставив документы, которые расползутся в руках таможенников и они, объявив тревогу, тут же возьмут его как преступника. За эти документы он отдал круглую сумму на Земле. По сути, билет в один конец. Проверку Космофлота на достоверность они могли выдержать лишь один раз. И он будет преступником, у которого будет козырь в рукаве, лакомый для любого чина в ведомстве.

И он использовал этот шанс на все сто процентов. Теперь у него, у Семёна, у единственного следователя Космофлота есть координаты с точным расположением всех схронов.

К этому контрабандисту никак не могли подобраться. Ни поймать с поличным, ни обнаружить полные схроны, а если таковые и находили, то они оказывались пусты. Сеть осведомителей внутри ведомства сразу отметалась. За чистотой рядов Космофлот следил тщательно и мусор из избы не выносил, разбирался с проблемой сам. Так происходило и сейчас. Он стал проблемой.

Вернув украденный Кроном камень, Семён бросил всё, разругался со всеми. Брушт наверняка подлил масла в огонь. Иначе почему его данные висели в базе каждой транспортерной с пометкой «обезвредить, но не уничтожить». Хорошо, что он успел узнать об этом до того как его спецпропуск и документы заблокировали.

Он не знает, что точно произошло в Карста де Лагоа. Может и не тот, кто сейчас стоит за стенами палатки изначально украл камень у учёных, но забрал-то Семён его именно у оданатанианца, которого за такой грубой работой ещё не видели... Да это и не важно сейчас. Сейчас важна она.

Повозившись некоторое время в складках палатки в поисках цилиндра, управляющего её защитным полем, он вспомнил как сам Крон объяснял ему принцип его действия. С трудом удалось не выдать себя и не придушить этого гада. Но он вынужден был слушать и запоминать. Надвигалась буря, а один раз он уже столкнулся с этой дикой и необузданной стихией, когда они ехали караваном. Сидя рядом с водителем повозки, они видели, как мимо пролетела туша огромного саула. Через три дня, когда закончилась буря, они специально пошли поискать его. Тварь размером с бегемота, но с телом ящерицы и такой же быстротой в движениях была просто расплющена о скалы, а её кожа с наветренной стороны стёрта до мяса - такой чудовищной силы был ветер.

Найдя, наконец, цилиндр он нажал на выступающую кнопку, и палатка осветилась силовыми треугольниками, а её шторки поднялись вверх.

— Здравствуй, Семён, — сказала она, улыбнувшись мужу.

— Настан? — он ошеломленно глядел на неё. — Ты что, сделала татуировки? — оглядывая её открытые белой футболкой руки и шею, и незакрытые чёрными обтягивающими бриджами ноги, на которых узоры плавно уходили в мягкие сандалии, в нём постепенно набирала силу ярость и обида. Татуировки на женских телах на этой планете были отличительной чертой тех, кто «работал» в портовых домах терпимости, но на тех женщинах были чёрные розы всех мастей... «Молнии... это что его личная метка? Право собственности? Неужели она его настолько любит, что позволила сделать такое со своим телом!». Мысли метались из одной крайности в другую, но мерзкий голос внутри был громче доводов рассудка, тихим шепотом просившим его успокоиться и поговорить с той, ради которой он спустил псу под хвост свою карьеру и выставил себя посмешищем, той, которая сейчас издевательски улыбалась, глядя ему в глаза, а вчера прижималась к этому крылатому выродку, оголяя ноги. И слова сами полетели с его губ, открывая то чувство, что он всю жизнь пытался в себе урезонить...

— Ты же знаешь, что я не люблю татуировки. А они у тебя по всему телу!

— Это не татуировки, Семён, это ожоги. Где ты был? Почему не связался с нами? На работе ничего не знают или знают, но не говорят.Что случилось?

— Что случилось?! И ты меня спрашиваешь что случилось?

Настан испуганно смотрела, как он идёт и орёт на неё. За что? Что она такого сделала? В чём провинилась?

— Я уехал только на месяц, а ты сразу шляться стала!

— Шляться?

— Ты одна поехала на побережье!

— Я поехала отвозить нашего сына к родителям! Ормос уехал в академию, ты был в командировке, и мы решили поехать к родителям, — едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик ответила она ему.

— Зато на обратном пути ты повеселилась, вдоволь! Да и сейчас продолжаешь!

— Что? — сдавленным голосом сказала Настан.

— Мне рассказали, как ты весело зависала с ним, с Кроном! С хозяином этих земель! Как он тебя обнимал в вагоне при всех. Шлюха, даже не постеснялась других!

У Настан отвисла челюсть от такого заявления.

— Я уже собирался домой, когда узнал об этом. И я не буду мириться с тем, что моя жена флиртует с первым встречным, стоит выйти мужу за порог, забыв о всякой чести и достоинстве. А может и не только заигрывает, может, позволяет и что-то большее? — зло выпалил он.

— То есть, вместо того, чтобы поговорить со мной, ты поверил на слово кому-то, — чеканя каждое слово, сказала она металлическим голосом. — Видимо тому, с кем ты проводишь больше времени, чем со мной и детьми. Какой же ты наивный. Тот, кто приносит тебе такую весть — враг твой. Выбил тебя из колеи, и лишил способности здраво мыслить.

— Да, оправдывайся! У меня есть доказательство! — и он швырнул ей под ноги силовую фотографию, снятую как раз в том момент, когда Крон крыльями прижал её к окну, чтобы уберечь от острых иголок костенука, выходившего из соседнего купе, которого ревнивый взгляд видеть не захотел.

— И это твоё доказательство? Он прикрыл меня крыльями от костенука! Это преступление? Неужели было бы приятнее смотреть на то, как долго заживают царапины от его иголок? Почему же в таком случае ты его не нашёл? Наказал бы за забывчивость. Ведь есть правило, по которому они должны ходить в специальных коконах на Земле. Его иголки остры и ядовиты для людей, забыл об этом? — наконец, взяв под контроль свои эмоции, она уже более спокойно спросила мужа, в глазах которого полыхала ревность. — Тебе надо было просто поговорить со мной, Семён. Почему ты здесь, почему ты не приехал домой? Почему?

— Потому что я искал тварь, которая лапала мою жену!

— Мне сказали, что ты был на задании, когда с тобой пропала связь.

— Я и был на задании. Думал, он подбирается к тебе, чтобы добраться до меня. Ты ведь не забыла, где я работаю?! Но когда я увидел в его тайнике твои вещи...

— Вещи? — Настан недоуменно посмотрела на Семёна.

— Ты издеваешься?

Она судорожно пыталась вспомнить, о каких вещах он мог говорить. Крону она ничего не давала, и даже намека на это не было. В поезде только потеряла свой нашейный платок. Из размышлений её вывел громкий голос Семёна:

— Это было уже слишком. Он может красть что угодно, но только не сердце моей жены. Я не потерплю такого! И я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы прижучить эту сволочь. Так что недолго твоему хахалю осталось развлекаться. Своё он получит, так и знай, — сказал он, едва сдерживая бешенство.

— То есть ты бросил нас, чтобы устранить мнимую угрозу твоему авторитету как мужа?

В этот момент с неё как будто упали розовые очки, и она увидела человека, которому отдала своё сердце, без прикрас. И поняла, что она просто не замечала этих тревожных звоночков. Того, что было просто всегда. Всегда был параноидально ревнив, никогда не отпускал её одну даже на день. А в тот день, когда она попала в шторм, из-за него же, потому что он не захотел сходить за заказом, его же заказом, который нужно было срочно оплатить и забрать, иначе бы он ушел назад. Ему было лень. И так за секунды пролетела вся их совместная жизнь. Ведь она всегда следовала за ним, куда бы его ни послали работать. В стольких местах она устраивала ему быт, устраивала ему комфортные условия, жертвуя всегда своими интересами. Ведь ему было нужнее. И она отправилась сюда с сыном, на неизвестную планету, рискуя собой и жизнью их ребенка, чтобы сделать все, чтобы найти его, человека которого она любила всем сердцем и душой.

— Что молчишь? Молчание знак согласия. Ты моя, и никто больше не смеет даже разговаривать с тобой. Ты должна была дома ждать меня, а не разъезжать по гостям. Дождалась бы меня и мы вместе бы съездили, — сказал он голосом, полным сожаления и взял её за руку, искренне надеясь, что она поняла его, как и всегда.

Но, почувствовав вновь мягкое прикосновение Семёна, Настан как будто обожгло, и она с удивлением уставилась на такую родную и одновременно такую чужую руку. Грубые и несправедливые слова мужа никак не вязались с тем, что он сейчас делал. И чем дольше длилось это прикосновение, тем больше и глубже проникал в неё горький ожог. Чтобы прекратить это и прервать затянувшийся момент лжи, она резко вырвала свою руку из его больших ладоней и ледяным голосом произнесла:

— Я требую развода.

— Шалава!

И в туже секунду она получила увесистую оплеуху, и, не удержавшись на ногах, перелетела через диван из подушек, зацепив столик с посудой. Кружки и чайники разлетевшись с грохотом и звоном, заставили напрячься, стоявших снаружи.

С трудом поднявшись, отирая кровь с губы, она горько сказала:

— Как быстро ты низвел меня до уровня шалавы. А раньше гордо говорил «мать моих детей».

— Но он же контрабандист!

— Пускай. Зато все свои дела он оставляет за порогом дома. И я вижу великодушного, заботливого, весёлого мужчину, которому интересно со мной, и нашим с тобой ребенком. А ты всегда нёс работу с собой в дом, и строил все отношения с нами так, как принято в твоём мире, в котором ты выступаешь на стороне закона. Мы для тебя всегда были его элементами, которые можно только придавить, чтобы не мешали и не портили комфортную жизнь тебе, — сказала она, глядя на его спину.

Палатка не была защищена силовым полем, и все кто стояли на улице, были невольными свидетелями раздора.

Крон, с щемящим душу чувством, слушал их громкий разговор, невольно представляя себе, а смог бы он так далеко отпустить Настан, и пришел к выводу, что беспокоился бы он не за то, что она изменит, пусть и в мыслях, другому, а исключительно об её безопасности. Из раздумий его вывел звук удара и последующий звон посуды. Едва сдерживаясь от негодования, он уже направился к палатке, держа электрический посох наперевес, но в этот момент из неё вышла Настан. Пунцовый отпечаток большой ладони на её лице окончательно вывел Крона из себя. Проходя мимо, она остановила его, положа ему на грудь руку, и сказала:

— Не стоит. Когда он успокоится, чувство вины будет куда большим палачом, чем ты, — и не глядя на него, села в тележку мотоскайтера и наглухо закрыла купол.

Ах, да... Забыла написать откуда взят отрывок... Это фантастический роман "Легенды не умирают".