Флешмоб с черновиками (скучаю по Ярту)

Зенок никогда не был особенно брезглив. Трупов на поле боя он повидал побольше какого-нибудь столичного заучки-некроманта. Да и с мертвыми сталкивался едва ли не чаще с тех пор, как его назначили в гарнизон Нижних Лихобурь. Откомандировали его сюда аккурат после того, как Верхние Лихобури таки поглотили холмы, и вот уже который год он нес свою службу.

Может, потому его сюда и отправили, что небрезглив. Поганая работенка.

Он присел на корточки около обгорелого трупа. И без того иссохшая кожа на щеке обуглилась, обнажая желтые зубы. Очередной труп-из-холма, ничего нового. Под синими когтями — свежая земля.

Зенок бросил неприязненный взгляд на Айдан-гору. И что с ней такое? Мстит людям, годами выгрызавшим из нее золото?

Не дает спать даже мертвым?

От дома, у которого лежал мертвый, остался только обгорелый остов. 

Стандартная процедура была такая: местная знахарка, пастушок, в общем, какой-нибудь интуит, чувствовал дыхание горы. Деревня посылала сигнал бедствия. Туда прибывал Зенок с отрядом. Если интуит у деревни был хороший, то Зенок отбивал деревню и выжигал очередной курган. Если не очень — проводил эвакуацию выживших гражданских и сжигал деревню дотла. Прожаривал на три метра в землю, чтобы избавиться от сюрпризов — мертвых, решивших, что здесь им спать удобнее, и закопавшихся по погребам. 

В Нижних Лихобурях был штатный интуит. 

Штатный интуит в Нижних Лихобурях был говно.

О том, что у него при взгляде на Атииновку очень нехорошо болит голова, Зеноку сказал не лихобурский интуит, а срочник-водник, которого поймали на распитии и в наказание поставили в полном обмундировании охранять карту местности.

У Зенока при взгляде на Атииновку тоже теперь очень нехорошо болела голова. 

Село погибло.

Все.

Бойцы прочесывали обгорелые остовы изб, не забывали проверять погреба, но пока выживших не нашли.

На улице лежало с десяток мертвых — не свежих, явно убитых самими сельчанами. Технично размозжённые сельхозинвентарем черепа, подрубленные сухожилия. Еще лет семь назад Зенок распорядился раз в полгода проводить в Лихобурях инструктаж по борьбе с нечистью, и местный староста исправно его посещал, прихватив мужиков покрепче и баб побоевитей. 

А этот труп, обгорелый, явно заслуга Негоика, который демобилизовался пару лет назад, да тут и остался. Женился. Отстроился. Дочку растил.

Зенок встал и пошел по следам пепла.

И тут-то он и встретил баб Касьму.

Она сидела на скамейке у целехонького своего кривоватого домика. Повернула голову в его сторону, посмотрела слепыми своими серыми глазами, нечеловечески широко распахнула вывихнутую челюсть. 

Стоявший рядом с Зеноком Ахар тихонько выругался и сплюнул на землю.

Вот и ответ на вопрос, почему не было тревоги. Не иначе, как баб Касьма умерла до нападения. Выглядела она совсем свежей, но живой она бы нападения не допустила.

Баб Касьму застать врасплох мертвым раньше не удавалось. С ее помощью Зенок смог обезвредить несколько близлежащих холмов задолго до пробуждения. Такая знахарка, из серьезных. Даром, что землевичка — по воде гадала.

Стоит снести ей голову и отправить останки на экспертизу. Глубоко верующая в Живицу Касьма так просто подняться не могла. Может, конечно, не успели отбдеть… И все же. Тут что-то не так.

Что-то очень не так.

Кто-то свернул бабуле челюсть. 

Селяне даже не успели поднять сигнал бедствия.

Лишь бы не лич. Лишь бы не лич…

Зенок сделал знак. Обойдутся эксперты без тела Касьмы, старая заслужила свой покой.

Даром, что землевичка — огненное получила захоронение. Ахар сработал чисто.

Зенок отступил на шаг, похлопал по спине позеленевшего интуита, которого сегодня взял в тройку четвертым, оставив Крокодила со снайперкой на возвышении к востоку от села. Малец везунчик, однако. Первая поездка на объект, который сам же и нашел, и сразу в пламя. 

Живой мертвец, запах горелого мяса: естественно, парнишку вывернуло баб Касьме под почтовый ящик.

Ожила рация.

— Рей Хаок, докладывает третья тройка, есть выживший. Говорит, все прячутся в храме, его потоком мертвых отрезало, он в сундук забрался. Выдвигаемся к храму.

— Не надо храм! — пискнул мальчишка-водник и снова согнулся, отчаянно цепляясь за штанкетину.

Его уже даже не рвало, просто выворачивало на сухую.

— Отставить храм! — рявкнул Зенок, — Выжившего прикрывать! 

Хорошая новость: нашелся-таки Лихобурям нормальный интуит. Только обстрелять его немного…

Раздался выстрел, пуля пробила забор и уложила мертвого, неслышно кравшегося метрах в десяти от Зенока. 

Снова ожила рация.

— Докладывает Крокодил, — Хиер говорил чуть быстрее обычного, — рей Хаок, их еще три. Не зомби. Умники. 

— М-мать их Окос, — сказал Ахар, — откуда?

— Крок, у храма есть скопление?

— Нет. У дома старосты трое. И яма. Дна не вижу.

Зенок мысленно прикинул маршруты. Сейчас ближе всего…

— Четвертая и пятая тройка — к старосте. Выводите, если есть кого. Седьмая и восьмая, продолжать эвакуацию. Цепью, у храма особо опасно, страхуйте. Ожидаем умников. Остальные — отступать, деревню в оцепление. Никого не выпускать. Выживших осматривать. Видите метки — изолируйте, в приманки не играть!

— Рей Хаок! — взвизгнула рация, — Тут у старосты свежак землю роет! Даром!

— Сжечь. — сказал Зенок, — Но аккуратно. 

Еще один свежак. Откуда?

Хоть поминай байки про вражеских некромантов из Валлоу времен активного перемирия.

Когда Зенока только командировали в Лихобури, он думал, что его отправили на пенсию. Выше реррея в Кетте уроженцу Ялена никак не подняться, так хоть состарится в покое на свежем предгорном воздухе. 

После первой вспышки некроактивности, уничтожившей неподготовленные Верхние Лихобури, прошло два спокойных года, за которые Зенок успел зачистить погибший городок до пепелища, развернуть гарнизон и хорошенько окопаться на новом месте. Вылезшие во вторую вспышку мертвые рассыпались от ветхости, и на их устранение хватило одной тройки. Да там бы всех Крокодил перестрелял, но Ахару захотелось покрасоваться. В третий раз мертвые были покрепче.

Да и на пробуждение понадобился им едва ли год.

В общем, никакой спокойной старости. Вспышки учащались, мертвые демонстрировали все больше прыти. Тьенское начальство над отчетами только сочувственно головой качало. Держись, мол, это временное природное явление, дойдет до пика, пойдет на спад. 

Между этой вспышкой и предыдущей прошло всего недели две, это если отсчитывать от головной боли салаги. И Зенок уже давно не рисковал сунуться на новое место меньше, чем с десятком троек. Был бы хоть один Круг — брал бы Круг. Каждый раз он надеялся, что уж вот это-то обещанный пик, за которым пойдет спад — но каждая следующая вспышка оказывалась только хуже.

Ни о какой спокойной пенсии больше не было и речи. А вот о похоронах подумалось. Как бы его уже сегодня за жопу не прихватили: об одаренных умниках Зенок отродясь не слышал.

И еще неизвестно, как далеко эти твари могли расползтись.

Неужто выкопалось что-то злое и разумное? Вот пусть только попробуют не прислать некроманта. Пусть Зеноку эксперт скажет, что это природное явление, а не начальство. И лично, чтобы Зенок знал, какого некроса преследовать после смерти.

Отступали они с Ахаром тихо, в четыре глаза присматривали за будущей надеждой всея Лихобури, которого вроде чуть попустило. Умники мозгами навроде хищника, всегда выбирают слабых.

Ничего, отошли к машинам.

Спокойное место, перекресток проселочных дорог, село в низинке просматривается как на ладони. Если не принюхиваться и не вглядываться — мирная картинка.

Рифий, единственный найденный выживший, смутно, но все-таки знакомое Зеноку лицо, держался за окровавленное плечо, из которого зубами выдрали часть бицепса. Кожа по краям раны выглядела очень нехорошо, хотя кровь вроде остановилась, и Зенок только кивнул, когда Ганек, их целитель, намотав очередной слой бинтов, сказал, чтобы везли сразу в Хаш. 

Только Ганеку не стоило звать водника помочь с промыванием, потому что, хорошенько рассмотрев рану Рифия, салага сомлел окончательно, и рухнул на дорогу прямо как стоял, лицом в пыль.

— И этого в Хаш, — сказал Ганек, — переутомился пацан.

— Ахар, принимай командование, — сказал Зенок. — Я тоже в Хаш.

— Следящих на крыло ставить?

— Да вертели они наши проблемы, — поморщился Зенок, — Рифия с зятем своим познакомлю. Пусть рану посмотрит.

В возок полевой медицинской службы загрузились всей компанией. Рифия расположили на лежанке, салаге лежанки не хватило, и Зеноку приходилось придерживать беднягу на поворотах, чтобы не свалился с сиденья.

Зенок очень хотел послушать некроманта, которому мог бы доверять. А таких было не так много.

А когда Рифий в машине вдруг взял, да отрубился, а Ганеков практикант намерил ему пульс двадцать и давление шестьдесят на тридцать, врач и некромант в одном лице стал единственным рабочим вариантом.

Только работать он не захотел.

Встретил машину еще на въезде, все как положено, проследил за перекладыванием на носилки, а потом одним жестом остановил медбратьев.

— Ярт, — сказал Зенок, — он же так помрет.

— Вчера помер, — Ярт достал из кармана фонарик и быстро оттянул Рифию веко.

Тот лежал тихонько, не шевелился. Ярт тоже молчал. 

— В машину тело, — сказал он наконец. — Да отпусти ты своего обморочного, тут полдвора врачей курят, не пропадет. Лучше помоги этого затащить, Зенок. И будь готов жечь.

В машине Ярт первым делом захлопнул двери, и присел у брошенных на пол салона носилок, обнажая перебинтованную руку.

При взгляде на рану он скривился так, как будто кто-то добавил к его обычной порции кислых щей парочку лимонов.

— Зенок, — сказал он, — будь готов пробить ему голову.

— Слушай, он живой же был, и помирать не собирался. — возразил Зенок, — Я его в лицо-то помню.

— У нас зомби. А.

— Бэ. У нас не было бы зомби, если бы ты не занимался с пациентом невесть чем вместо того, чтобы откачивать, — зло ответил Зенок, — я бы тоже не упокоился после такого.

— Ты не понял. — Ярт отошел от тела, нашел на полке флакон с антисептиком, и начал яростно оттирать перчатки. Потом сбросил перчатки телу на грудь, — Сожги, будь добр.

Рифий выгнулся в судороге, жутко хрустнув позвоночником. Открыл залитые кровью глаза.

— Жги. — повторил Ярт. — Или пробей голову.

Рифий бился у его ног, с каждым ударом все жутче щелкая зубами.

— Хорошо, — сказал Ярт, — я сам.

Достал из кармана запасные перчатки, надел, пошарился по карманам, выудил скальпель. С сожалением на него посмотрел.

И аккуратно всадил бедняге скальпель в височную кость. Тело дернулось еще два раза и затихло. 

Скальпель Ярт вытаскивать не стал. Сбросил на тело вторую пару перчаток.

— Этого сожжешь. Всех выживших скажи своим проверять на укусы, — сказал Ярт. — У вас а-зомби. Они заразные. Дошло, или по слогам повторить? 

— Как в фильмах?

— Как в засекреченных методиках тьенских Ванов. — вздохнул Ярт, — Что там, село?

— Село.

— Выжигай. 

— Там могут быть выжившие.

— Там не может быть выживших. — Ярт больше на Зенока не смотрел, смотрел в свой телефон, — Алло, отец? Как дела, как жизнь? Данку из садика забрал или Юлгина очередь? Слушай, тут такое дело… Ага, да. Я помню, сколько моей племяннице лет. Да слушай же! А-зомби в Лихобурях. Да. Не проверял. Возьму, да. Да пусть хоть обпрослушиваются! Пусть вышлют Зеноку людей и пару вертолетов тогда, хоть какая-то польза от прослушки будет, не зря налогов нажрутся! Да-да, тридцать три экспертные выездные комиссии собери, как раз дождемся, пока до Тьена дойдет, выезжать уважаемым людям не придется.

К концу разговора с отцом у Ярта ощутимо дергался глаз.

Он замахнулся, но телефон не швырнул.

— Скажи, что он такой один, вы приняли его прямо на выходе из еще вчера сожженной древней гробницы, и его друзья не могли разбежаться по округе, — сказал Ярт, набирая следующий номер.

— Они могли. — вздохнул Зенок.

— Поздравляю. Все, кого они пожуют, умрут и встанут. Есть шанс, что с относительно сохранным интеллектом. Даже с даром. Жаловался на умников, которые как зверушки? Теперь у тебя толпа мертвых психопатов-убийц. В которых, как видишь, никто не верит.

— Личи?

— Личи не испытывают такой жажды убийства, у них кишки в филактерии, есть не просят, — отмахнулся Ярт. Он наконец-то дозвонился, — Селия? Либо ты придумаешь, как с вашей стороны закарантинить Лихобури, Хаш и хорошо бы все направление, либо мы все сдохнем медленно и мучительно. А-зомби.

Трубку он бросил, не дождавшись ответа. Быстро настучал еще что-то и отправил.

— Что стоим? — спросил он резко и перегнулся через стенку к водителю, — Вези меня туда, быстро!

— И что ты предлагаешь? — спросил Зенок.

— Упокаивать. — Ярт на секунду прикрыл глаза, — Буду упокаивать. Молись Живице, чтоб они с твоего села не расползлись. Пока день, они тупят. Может, повезет.

Зенок понятия не имел, что такое филактерия, но в остальном Ярт объяснял удивительно доходчиво.

Сам Зенок номер набрать не успел: Ахар позвонил первым. Голос у него чуть дрожал, и Зенок уже предполагал, что услышит.

— Мы послали ребят на крышу храма, — Ахар замялся, — сельчане внутри. Мертвые. Пока еще не грызутся.

Значит, прошло не больше суток.

— …жги. — сказал Зенок, — Это приказ.

— Принято, — Ахар замялся, — мы сняли четырех умников, пять засонь и этого, землеройку с даром. У старосты в подвале сидела дочка его с младенцем. 

— Укусов нет?

— Нет, никаких ранений. Но в храме…

— Ну?

— Дверь храма кто-то забаррикадировал снаружи. Скорее всего, руками. Камни напоены кровью, думаю, поэтому землеройка не смог их откинуть.

Зенок бросил взгляд на Ярта. Тот пожал плечами и приставил два пальца к виску. Сделал губами «пуф», пуская невидимую пулю.

С экспертным мнением некроманта трудно было не согласиться.

Все летело в окосову задницу.

— Интересно, кто вам помог, — протянул Ярт и лег на лежанку, закинув руки под голову. — Разбуди, как доедем, я так-то с суток. — он зевнул, — А, да, твоих ребят на свежих не менять, пусть кто попал, там остается, мы все потом присядем на карантин, если выживем.

Зенок воспрял духом. Кто-то помог. Можно найти этого кого-то и заставить помогать дальше.

Все-таки в Ярте от врача был не только халат.

Умел он подарить человеку надежду.