Меч и Русская Правда

Присоединяюсь к флешмобу "сцены с мечом", начатому тут:  https://author.today/post/387638

Иногда сцена с мечом это не просто яркий, динамичный эпизод. Иногда это одна из осей сюжета, и даже часть образовательной технологии, например, такой, как изучение законов средневековой Руси, как например в этом эпизоде из  повести "Русская Правда" https://author.today/work/234557, которую я пишу помаленьку:

-----------------------------------------------------------------------------------------

Игнат неловко повёл локтем и нож Щура со стуком упал на пол. — Ох, прости меня, косолапого, — кинулся поднять нож, но не посмел. Так и замер, глядя, как изменилось вдруг лицо Щура.

Старик глянул на нож, а затем посмотрел куда-то в даль, словно бы сквозь хозяина, и даже сквозь стену. Нахмурившись, сам поднял нож и, обтерев, спрятал в ножны.

— Вот оно как… Поздно ты, брат, спохватился. Теперь уж сиди лучше тут, да ни во что не вмешивайся. Хозяйке, и другим тоже скажи. Пусть не лезут. Глядишь, обойдётся ещё без лишней крови.

— Думаешь, те разбойники с города погонятся теперь за тобой?

— Те не погонятся. В порубе у наместника все сидят. А оттуда им, видать, прямая дорожка в холопы. Тут новых волков на запах ведёт… кое-кто. Стеня, слышь?

— М-м? — парень поднял голову от почти пустой уже миски.

— Если вдруг что случится, сиди тихо, не дёргайся, словно тебя тут и нет. Да помогать мне не лезь. Я уж сам, как-нибудь. Понял?

Стеня, судя по ошарашенному взгляду, ничего не понял, но, на всякий случай утвердительно кивнул.

Через пару секунд снаружи раздался конский топот и ржание. Хозяин, встрепенувшись, вскочил. Поспешил к выходу - глянуть, кто приехал. Не успел. Резко скрипнула входная дверь. Почти тут же дверь из сеней с шумом распахнулась. В избу, на ходу снимая шапку с головы, пригнувшись, чтобы не задеть дверную притолоку, вошел высокий рыжебородый детина в богатом алом кафтане, с украшенным бляхами поясом, при мече, но при этом в драных штанах и потёртых, изношенных сапогах.

Отпихнув Игната в сторону, гость внимательно оглядел комнату. Хозяйка, увидев его, охнула и уронила на пол горшок. Двое мужичков в углу оборвали разговор на полуслове и испуганно уставились на вошедшего. Стеня замер, вжав голову в плечи. Щур внимательно оглядел гостя с ног до головы.

— Та-ак, — гость, хлопнув Игната по плечу, приказал: — Лошадям нашим задай воды и овса. Нам неси вина и мяса… Если вздумаешь предупреждать или звать кого — голову оторву… Не боись, жирдяй, мы тут не надолго.

Хозяин испуганно кивнул, виновато глянул на Щура и вышел вон. Хозяйка, наскоро собрав с пола осколки горшка, поспешила принести гостю за отдельный, угловой столик кувшин вина, краюху хлеба и миску с копчёным мясом, нарезанным ломтями.

Гость молча кивнул хозяйке. Кинул в рот шмат мяса, прожевав, запил вином из кувшина и, бросив на свой стол шапку, подошел к столу Щура. Уселся рядом с ним на скамью:

— Слышал я, старик, что ты сорок гривен в городе отсудил, везешь их теперь с собой, да в дороге никого не боишься.

— А ты кто таков, что за стол со мной без приглашения сел? — поднял бровь Щур.

Гость, вскочив на ноги, прорычал:

— Я Розвад, Рудов сын! Или не слыхал про меня?

— Розвад, говоришь? — Щур покивал. — Слыхал что-то, да только ни одного доброго слова про тебя в тех слухах не было. Поди-ка прочь от меня, Рудов сын, а то как бы тебе худа не вышло.

— Ах ты гнилушка старая! — взревел Розвад, и, подхватив старика за грудки, поднял его со скамьи.

Тут дверь отворилась. В избу вошел Игнат в сопровождении ещё двоих громил, ростом бывших чуть пониже Розвада.

— Ты что творишь? — кинулся хозяин, замахав на Розвада руками. — Зачем драку затеял в моём дому?

Но двое громил, схватив его под руки, оттащили в угол. Розвад отпустил Щура, швырнув его на пол, в центр комнаты.

Один из громил, тот, что помоложе, почти безусый, подойдя к Щурову столу, схватил стоявшую там чашу с вином и принялся жадно пить. Другой, коренастый, с седеющей бородой, просто встал рядом с Розвадом, положив руку на свой, висящий на поясе, меч.

— Куда ты лезешь, Скоба? Иди дверь стереги. Мы не вино пить, а дело делать сюда пришли, — рыкнул Розвад.

Безусый Скоба, однако, не выпустил вина. Свободной рукой он подхватил щурову скамью, поставил её у входной двери, уселся и снова принялся прихлёбывать из чаши.

— Где серебро? — Розвад навис над Щуром. — Коли отдашь своё серебро, остальное всё не буду отнимать и живым тебя отпущу.

— Какое серебро? — проскрипел старик, пытаясь подняться.

— Сорок гривен виры, что ты в городе получил!

— Совсем ты чтоль очумел? У меня столько нет, — захихикал Щур, поднимаясь на ноги.

— Сколько есть?

— На гривну кун серебра у меня в кошеле, али чуть побольше. Да только я его тебе не отдам, даже если ты сейчас мне в ножки поклонишься и прощения за своё невежество попросишь.

— Что ты мнешься, Розвад? Кончить его, да обыскать, — предложил седой громила, вытягивая из своих ножен меч.

— В Правде писано, — прервал его Щур, — что если кто в ссоре просто вынет меч, и даже не ударит им, то всё равно должен заплатить князю продажу, то есть штраф — гривну кун… Убери-ка меч в ножны, пока ещё больше князю не задолжал.

— Постой рубить, Кур, — остановил товарища Розвад. — Сперва вызнать надо, где он серебро прячет, а то долго потом будем искать.

— Да здесь, в кошеле всё моё серебро, — Щур оскалил зубы в шальной улыбке. Встал, пошатываясь, словно пьяный. Похлопал по висящему на поясе небольшому стяжному кошельку.

— Глумиться над нами вздумал, старик? — Кур ударил его в плечо рукоятью меча, сбив этим с ног.

— А кто ударит мечем, не вынув его, или рукоятью меча, тот заплатит князю двенадцать гривен продажи за обиду, прошипел старик, потирая плечо и снова пытаясь подняться.

— Ах ты старая поганка! Князем вздумал грозить?! — Розвад, схватив стоящий у стены посох, с размаху ударил им старика. Щур, едва успевший рукой прикрыть голову от удара, отлетел на другую сторону комнаты, упав почти под ноги стерегущему выход Скобе.

— Отдавай серебро, пока мы из тебя душу не вытрясли, — Розвад отшвырнул посох в сторону. —  Мы же знаем, что оно у тебя где-то тут спрятано. Ни княжьи люди, ни местные мужики, никто тебя теперь не спасёт.

Отдышавшись, Щур проскрипел:

— А ещё в Правде писано: Если кто ударит кого батогом, либо чашею, либо рогом, либо обухом, то и он князю заплатит продажу двенадцать гривен… Слышите ли, охальники? Должок за вами всё больше.

Чуть привстав, старик посмотрел на сидящего, перегородив выход из избы третьего громилу:

— А ты что же ничем меня не ударишь?

— Разве чашей тебя ударить, чтобы рук не марать? — Скоба, допив вино, привстал со скамьи, глумливо улыбнулся и треснул старика, как раз успевшего подняться на ноги, деревянной чашей по лбу.

Щур, отлетев от удара, упал уже под ноги Розваду. Прикоснувшись к рассеченной коже, увидел на пальце кровь. Улыбнулся:

— Ай, молодец. Крепко…

— Дед Щур! Да что же ты… — кинулся к нему, не стерпев, Стеня.

— Брысь под лавку, дурак! — прошипел на него старик и оттолкнул. Стеня, едва встретившись со Щуром взглядом, вздрогнул и тут же метнулся обратно, прижавшись спиной к стене.

Все трое громил заржали.

— Нам ответить сил нет, так он на щенке своём зло срывает, гнилушка старая, — рассмеялся Розвад, возвышаясь над стариком.

Щур, тем временем, поднимаясь с пола, вдруг одним махом вытащил меч из ножен Розвада да тут же, не помедлив и мига, с разворота рубанул его по ногам. Резво отскочив, сбил в сторону меч Кура и возвратным движением клинка ударил седого громилу по шее. Немедленно развернувшись, кинулся к двери. Скоба вскочил, выхватывая свой, висевший на поясе, длинный нож, но не успел отбить удар меча и рухнул на пол с рассеченной головой.

В углу, за печью, завизжала хозяйка.

— Да молчи уже! Ша! Закончилось всё. Закончилось, — просипел Щур, морщась. — Ну-ка мужики, бегом сюда! И ты, хозяин, помогай. Выкинем их всех поскорее на двор, пока ещё пуще тебе кровью пол не залили.

Сперва кинули вон Скобу. Потом Кура. Розвад был ещё жив. Он медленно, на одних руках полз по полу, скуля от досады и боли. За ним, выливая на доски пола всё новую кровь, волочились почти полностью перерубленные ноги:

— Будь ты проклят, колдун! Змей подколодный! Чтоб тебя… А-а-а!! — Щур и хозяин, подхватив Розвада под мышки поволокли его головой вперёд, в сени, потом наружу, и швырнули вниз с крыльца, вслед за двумя остальными.

Одна из ног, державшаяся, видно, совсем на лоскуте, по пути оторвалась. Подхватив с пола, Щур и её кинул, в темноту. Захлопнул входную дверь. Чуть прихрамывая, вернулся в избу, за свой стол. Левой рукой поглаживая правое плечо проскрипел:

— Старость не радость. Похоже, опять сустав потянул… Хозяюшка, милая, ты уж прости, что я так нагрязнил. Коли найдёшь время, погрей мне снова гороховки. И вина принеси. Чую, теперь-то у меня получится и поесть, и выпить как следует.

Стеня, и прежде бывший бледным как мел, позеленел вдруг лицом, вскочил с лавки и выбежал вон. Слышно было, как на дворе его тошнит только что съеденной похлёбкой.

— Ох, лихо ты их, лихо, — Игнат смотрел теперь на Щура со смесью восхищения и ужаса. — А с виду и не подумаешь, что такой богатырь.

— Был когда-то, очень давно, — проворчал Щур, морщась и продолжая растирать плечевой сустав. — Столько лет меча в руки не брал, но вот пришлось… А меч хорош. И по всему видать — старой работы. Дол широкий, ручка литая, узорная. Себе что ли оставить? А то вдруг ещё кто в дороге привяжется? Обтереть бы его от крови теперь. Да и ножны взять надо. И пояс заодно. Дай-ка, хозяин, огня, а то совсем уже темно на дворе.

Игнат подхватил в углу палку, обмотанную с одного конца просмолённой паклей, сунул её просмолённым концом в печь, и, как только огонь занялся, вышел с факелом наружу. Следом вышел и Щур, не выпуская из рук меча.

У самого крыльца лежали два тела. Третьего видно не было.

— Да вон он, к калитке ползёт, упырь, — подал голос Стеня.

— Как твой живот? Получше?

— Вроде, отпустило уже. Это я с непривычки… А ты, Щур, добил бы этого Розвада. А то его, не дай Бог, кто ещё вылечит.

— Не вылечат… Пусть теперь помучается. Слыхал я про него кое-что. Многим людям он крови попил. Таким скорая смерть не положена, — пробурчал Щур. — Ну-ка, где он там?

— Будь ты проклят, колдун, — прохрипел Розвад, почуяв, что старик к нему подошел. — Всё своей Правдой кичился, а сам по разбойничьи ударил исподтишка.

— Да знаешь ли ты, дурень, что в Правде написано после тех слов, про битьё батогом либо чашей?.. Написано: «если кто, не терпя противу тому, ударит мечем, то вины ему в том нету». Вот так. Я и ждал, пока каждый из вас…

Розвад, взревев, приподнялся на левой руке, одновременно развернувшись в пол-оборота. В правой он сжимал нож, метя, чтоб зацепить хоть как-нибудь Щура. Старик, отскочив, рубанул мечом по сжимавшему нож кулаку. Брызнули куда-то в темноту нож и отрубленные пальцы. Розвад, рухнул на живот, скуля от боли и бессильной злобы.

— А хочешь, подарю тебе легкую смерть? — предложил Щур. — Только взамен расскажи мне, у кого ты украл такой меч… Ну, говори скорей, и на том земным твоим мучениям будет конец.

В ответ Розвад, продолжая выть, развернулся на спину и швырнул в сторону Щура горсть собранной левой рукой грязи.

— Что ж, коли хочешь, мучайся дальше, — пожал плечами старик. — Ножны и пояс я и утром с трупа твоего сниму.

Не спеша вытерев меч об одежду лежащего рядом Скобы, Щур пошел обратно в дом. Остальные потянулись следом.