ЧП районного масштаба

...или откуда пошла быть та самая перестроечная повесть.

За что я вспоминаю институтские годы с особой теплотой, так это за нормальный комитет комсомола. Судя по рассказам моих друзей, учившихся в иных заведениях, у них комитет обычно был клубком интриг, склок и нездорового внимания к поведению рядовых комсомольцев. У нас же было сплошное благорастворение воздухов, если выговора вешали, то за дело, а так комитет занимался тем, чем положено — формировал ССО, ведал самодеятельностью, проводил торжественные заседания и особо к нам в головы не лез.

А получилось это так.

В сентябре 1978 года мы, зеленые первокурсники, застали в институте грандиозную разборку. Ранее, в январе того же года, тогдашний состав комитета и «комсомольский актив» выехал на подмосковную дачу «встречать Старый Новый год». Кто знаком с нравами тогдашних комсомольских карьеристов, тот понимает, что это была грандиозная пьянка-гулянка. И главным ее итогом стал набухший как раз к сентябрю вопрос — а кто, собственно, отец ребенка?

Если с матерью новорожденного все было очевидно, то многочисленная мужская часть комитета, напротив, не только не выдвинула добровольцев, но и всеми силами от такой чести отбрыкивалась, причем не гнушались топить и подставлять друг друга, и мы все это с изумлением наблюдали. Скандал завершился тем, что горком ВЛКСМ попросту разогнал институтский и факультетские комитеты и в октябре на внеочередной конференции были избраны новые.

Студентов у нас только на дневном насчитывалось 12 тысяч с хвостиком, к ним добавим аспирантов и сотрудников комсомольского возраста, оттого комитет был на правах райкома. И вот не успели комсомольские карьеристы второго призыва радостно устроиться в освободившихся креслах, как в ноябре из запертого сейфа в запертом кабинете сперли знамя...

Тут уж горкомом не отделались — на такое ЧП приехала комиссия ЦК ВЛКСМ, учредили следствие, но... При том, что все понимали «кому выгодно», виновников так и не нашли. И комиссия приняла соломоново решение — нахрен разогнала и новых, причем с «волчьим билетом» — с запретом выдвигать свои кандидатуры в комсомольские органы. И в декабре очередная внеочередная конференция избрала третий за семестр состав комитета.

И так получилось, что все карьеристы, ласково именуемые «комсволочью», в результате этих пертурбаций из обоймы выпали, а в комитет избрали нормальных ребят, которые делали дело и не проедали нам мозг.

А что мне влепили то ли тридцать семь, то ли тридцать восемь выговоров за нарушение формы одежды летом 1980 года — все понимали, что таковы правила игры.