Кошмары старого кладбища

Ещё в поддержку похоронного флешмоба от BangBang, а заодно и туманного от Елены Веленской. Отрывок из готического романа "Сказки чёрного леса":

Заблудиться я не боялась, однако заблудилась. Туман полностью скрывал всё, что было дальше трёх метров. Я долго шла, надеясь, что однажды он расступится, показав мне не только дорогу с ближайшими к ней могилами, но и людей, которые недавно провезли тут своих покойников, но я никого не видела, и до меня не доносилось ни одного голоса. И вообще ни одного звука, который говорил бы о присутствии поблизости кого-то живого. Лишь однажды где-то вдалеке, на возвышенности, вынырнули из тумана чёрные кони, катафалк и вереница фигур в чёрном. Показались лишь на мгновение и растворились не то в тумане, не то в облаках. Исчезли где-то на зыбкой границе между землёй и небом, бытием и иным миром, врата в который, согласно легендам, открываются именно в туманные дни. Я приняла бы эту так быстро исчезнувшую картину за мираж, если бы не знала, что похоронные процессии реальны. Или нет? Но я же видела их в городе совсем близко.

Дорога вдруг исчезла, хотя могилы остались. Я шла по ковру из палой листвы, а среди надгробных плит и старых склепов всё чаще попадались чёрные деревья. Туман стал гораздо реже. Как-то слишком неожиданно… Нет, просто я опять оказалась в другом времени. Интересно, надолго ли? И сколько времени пройдёт в моей реальности, пока я нахожусь здесь?

Туман приобрёл золотистый оттенок – опять из-за странного света, струящегося непонятно откуда, похожего и не похожего на солнечный. Света, который не столько освещал этот сумрачный пейзаж, сколько делал его более ярким. И ещё более зловещим. Он словно оживил окружающие меня деревья-тени. Они оставались неподвижными, как и любые деревья в безветренную погоду, но воздух вокруг меня наполнился тем беззвучным шёпотом, который я иногда слышала в своём чёрном доме. Я знала – сейчас что-то произойдёт. И почти не испугалась, когда в конце естественной аллеи из чёрных клёнов появилась фигурка девочки в белом платье. Волосы у неё были совсем как у меня – тёмные, прямые, но такие густые, что казались пышными. Чуть ниже плеч – тоже как у меня. Она шла мне навстречу, прижимая к груди куклу в кружевном платьице. Ещё немного – и я разгляжу лицо девочки, узкое и бледное. Возможно, очень похожее на моё…

Огромная тень, вырвавшись из сумрачной рощи, пронеслась между мной и девочкой. Кажется, это была птица, гигантский ворон, но в какое-то мгновение мне показалось, что я увидела прекрасный тёмный лик с глазами, горящими, словно раскалённые угли. Мощные крылья взметнули вверх целый фонтан желтовато-коричневой листвы. Когда же она улеглась, золотистый свет померк. Девочки больше не было. Зато впереди мутно белела надгробная плита.

Я подошла поближе и нисколько не удивилась, увидев на ней рельеф – девочка с куклой. Надпись, выполненную витиеватым готическим шрифтом, было трудно разобрать, но мне это удалось – отчасти потому что я и так уже знала, кто погребён под этой плитой.

Гвендолен Рэйвен Морган

1872 – 1882

Поблизости почти наполовину утопал в осенней листве покосившийся каменный крест. Я огляделась. Кругом были могилы, в основном очень старые. Многие надгробия осели, покрылись мхом, некоторые едва виднелись под слоем сухих листьев. Я вздрагивала, когда из-за какого-нибудь чёрного ствола выглядывал печальный мраморный ангел с грязными потёками на лице. Слёзы дождя. Похоже, больше никто не лил слёзы над этими могилами, на большинстве из которых была выбита фамилия Морган. Пару раз я встретила и более старый её вариант – Морген.

Я не могла не остановиться возле роскошной гробницы, с трёх сторон окружённой голым кустарником. Она была замшелая и грязная, но эта запущенность не портила её, а напротив придавала ей ещё более величественный вид. Сквозь приоткрытую дверь я видела край резного каменного саркофага, выхваченный из мрака лучом слабого света, наверное, пробивавшегося сквозь какое-нибудь маленькое окно.

Я хотела войти туда, чтобы получше всё рассмотреть, но едва я коснулась двери, как в глубине склепа что-то зашевелилось и устремилось мне навстречу. Там стало совершенно темно. Я больше не видела ни саркофага и ни единого проблеска света. В этой маленькой обители смерти копошилась тьма. Та, что спала там не один век, а теперь пробудилась, готовая выплеснуться оттуда – на меня, на весь этот лес…

Я со всех ног кинулась прочь и долго бежала, петляя среди чёрных деревьев. Туман снова стал сгущаться, и я чуть не упала, налетев на старую могильную плиту всё с той же фамилией – Морган. Семейное проклятие… Да, оно действительно преследовало меня. Да, возможно, именно я его и разбудила, как разбудила что-то в глубине того древнего склепа.

Я огляделась, всерьёз опасаясь, что тень, вырвавшаяся из гробницы, преследует меня и вот-вот настигнет, но было тихо. В серебристом тумане чернели лишь стволы деревьев. Я брела в этом тумане и успокаивалась по мере того, как выравнивалось моё дыхание. В гробнице вполне могли поселиться птицы или летучие мыши, а я испугала их, когда захотела войти.

Страх отпустил меня так же быстро, как и нахлынул несколько минут назад. Мною вдруг овладело чувство, что я сама сродни этому туману, то и дело размывающему границы между временами и посылающему мне видения. Духи предков говорили со мной. Тени предков, чьи могилы окружали меня со всех сторон в этом чёрном лесу. Они взывали ко мне с надгробий и старых фотографий, что-то шептали мне в коридорах моего чёрного дома. Нет, я не случайно оказалась здесь. В этом доме. В этом городе. В этом туманном лесу, который стал кладбищем для многочисленных Морганов, некогда владевших этими землями. Их духи взывают ко мне, надеясь, что я смогу вернуть нашему роду былое величие. Они помогут мне это сделать. Я устала от унижений. Я не бедная родственница в семейке Криклов. Я Морган, потомок тех, кто когда-то правил герцогством Моргентон, наследница древних магов. Если духи предков хотят мне что-то сказать, я не должна бояться.

Только я об этом подумала, как туман расступился, открыв мне картину похорон. Похоже, я всё-таки вернулась в своё время и вышла как раз к тому месту, где предавали земле тело усопшего. Чёрные кони замерли на фоне какого-то ветхого готического склепа, а толпа в чёрном молча внимала монотонному голосу священника, читающего молитву. Лакированный розовый гроб стоял на краю могилы – продолговатого чёрного зева, готового поглотить очередную жертву. Этот нежно-розовый гроб и светлые – в основном белые и розовые – цветы в руках людей казались здесь диссонансом, слишком резким контрастом с господствующими в этой торжественной и мрачной картине тёмными тонами. Всё это выглядело печально, но в общем-то вполне обычно, однако, подойдя поближе, я увидела лицо священника, и мне стало не по себе. Читая молитву, он смотрел не в книгу, которую держал перед собой, а на меня – скосив в мою сторону глаза и слегка улыбаясь. Никогда не видела более жуткой ухмылки. Высокий темноволосый пастор явно смотрел на меня уже давно, как будто заметив меня издали. Как будто бы заранее знал, что я приду, и ждал меня. И теперь посмеивался над моим удивлением.

Собравшиеся вокруг могилы люди стали оборачиваться ко мне. Их бледные лица, многие из которых казались мне знакомыми, улыбались мне. Улыбались одними губами. Глаза же их, застывшие и неестественно блестящие, смотрели в пустоту.

спойлер (показать)

– Королева, – зашептали они, и голоса их звучали почти так же, как голоса теней в чёрном лесу и моём чёрном доме. Почти так же, но громче. Теперь они действительно звучали, и слышать их могла, наверное, не только я. Эти голоса словно бы обрели плоть, если можно так говорить о звуках.

– Наша королева…

– Ты пришла…

– Наконец-то ты пришла. Прими участие в нашей трапезе, дабы мы обрели силу.

– Королева, подари нам жизнь!

Они окружили меня и касались меня своими бледными руками – так легко, что это напоминало прикосновение листьев, когда гуляешь среди зарослей. Они расступались передо мной – легко и грациозно, словно плоть их была соткана из сухой листвы. Они словно приглашали меня подойти поближе к гробу, а когда я подошла к нему, мною овладел ужас.

В нежно-розовом гробу лежала моя школьная приятельница Дороти Уиллоу – в белом платье и венце, как у невесты. Юных девушек иногда хоронят в подвенечных платьях. Я только сейчас поняла, что священник читает над ней вовсе не молитву. Это было что-то вроде заклинаний на незнакомом мне языке. Незнакомом и в то же время знакомом, поскольку до меня стал постепенно доходить смысл произносимых им слов. «Священник» просил кого-то принять очередную жертву.

– Всё хорошо, королева Гвендолен, – прозвучал возле самого моего уха знакомый тихий голос. – Вечная жизнь лучше той, что у меня была…

Я обернулась и увидела Дороти. Её двойника, стоящего над гробом с её телом. Только у этого двойника глаза были не голубые, как у Дороти, которую я помнила живой, а тёмные, почти чёрные – возможно, потому что зрачки увеличились, затопив чернотой всю радужную оболочку. Эти глаза горели безумием и жаждой.

– Отведай первая, моя королева, – прошептала она. – Это твоё право – быть первой.

Я кинулась прочь – от этого гроба и обступивших его людей. Или нелюдей? Впрочем, они уже забыли обо мне. Они столпились вокруг гроба, и до меня донеслись ужасные звуки – чавкающие и такие, как будто что-то рвалось. К горлу подступила тошнота. Я хотела убежать, но ноги вдруг перестали меня слушаться. Слова заклинания, звучащие всё громче и громче, словно приковали меня к месту. Я зажала уши, чтобы не слышать этого, чтобы избавиться от чар и убежать как можно дальше – от Дороти, от «священника», от всех этих зомби в чёрном и от их жутко скалящих зубы чёрных лошадей.