Прерванный допрос

Через сутки после операции в больницу явился опер — коренастый мужик с подвижным энергичным лицом. Я отоспался, и сиделка разрешила наконец выпить воды. Горло все еще горело, живот начал глухо ныть, голова была словно набита ватой — но в целом не очень ужасно, терпеть можно.

— Я ненадолго, — опер почему-то расплылся в широкой улыбке. — Дело ваше светлое, фигурнатное…

— Ч-чего?

— Обстоятельства очевидны. Подозреваемый установлен и задержан. Камеры, свидетели — все путем. Сейчас быстренько объяснение напишем — и выздоравливайте себе спокойненько... Расскажите, как дело было. В свободной форме.

Опер достал из городского рюкзачка клипборд, тонкую пачку бумаги и пластиковую шариковую ручку — я таких со школы, наверно, не видел. Он что, от руки собрался писать? Неужели им даже ноутов не выдают?

— Ну как было… Шел на работу утром. Перед дверью офиса этот ко мне подошел, заговорил, потом достал нож…

— Что он вам сказал?

— Да не помню… Вроде, поздоровался, что-то в таком духе. 

— Вы знакомы с подозреваемым?

— Никогда его не встречал.

Хотя от лекарств в голове шумело, а опер улыбался обаятельно, я понимал, что лучше сейчас сказать поменьше — спишу на болезненное состояние потом, если что — чем сболтнуть лишнего. Например, по фамилии Смирнова называть не стоит, а то придется объяснять, откуда мне эта фамилия известна…

— Тем не менее вы знаете, кто он?

Я неопределенно повел свободной от капельницы левой рукой.

— Там много народа в бизнес-центре... всех не упомнишь. 

— Интересно получается… — опер положил клипборд на мою тумбочку, чуть не уронив бутылку с водой, и заходил по палате, хоть ее и хватало ему на три шага. — Незнакомый левый чувак вот так взял и ни с хрена на тебя напал? Ни он тебе ничего не сказал, ни ты ему? Думаешь, ему без разницы было, кого ножом пырять? Может, он этот, как его, маньяк, а? Как в кино, видал, счас сериал про маньяка идет по телеку…

— Мне почем знать? — буркнул я. Не понравилось мне, как резво опер перешел на “ты”.

— А потом, что на записи видно: он двадцать пять минут стоял у дверей и ждал. Мимо человек писят за это время прошло, режь любого, ни в чем себе не отказывай. А напал он именно на тебя. С чего бы?

— Не знаю, — повторил я.

— Ну на нет и суда нет, — развел руками опер. — Мож и вправду маньяк, по хулиганке людей режет почем зря. Упекут его тогда на десяточку, как пить дать; могут еще висяк какой пришить в нагрузку, тогда вообще капец. А у него, между прочим, дети, старшая только в школу пошла…  Вот если бы мотив… или смягчающие… например, вдруг поводом для преступления стало противоправное или аморальное поведение потерпевшего… тогда, конечно, возможны варианты. Мог бы и на условное наказание выкружить, он раньше-то не привлекался, да и зарезать тебя не смог толком…

Опер наклонился, обдав меня запахом дешевого дезодоранта:

— Смотри, Олег Витальич, тебе-то при любом раскладе нормально будет. Врач сказал, ранение не опасное. Через пару недель станешь как новенький, через месяц вообще забудешь. А этому недоумку жизнь поломаешь. Классно после такого будет в директорском кресле жопу греть и секретуток потрахивать? Не брал бы ты греха на душу, а, Олег Витальич? Скажи как есть, с тебя ж не убудет.

Я молчал. Даже если он и был в чем-то прав, мне не нравилось, что он на меня давил. Но он же не уйдет, пока своего не добьется… Вот же примотался. Будто ему не плевать и на меня, и на придурка Смирнова. Премия у него что ли зависит от того, сколько обстоятельств дела он выяснит по горячим следам? Или… тут меня словно кольнуло что-то… человек просто любит свою работу и для него важно выполнить ее хорошо?

Тишину прорезала бодрая латина. Мы оба вздрогнули, опер торопливо схватился за карман и достал дешевый китайский смартфон.

— Я т-те сколько талдычил, сука, текстом пиши! — рявкнул он в трубку; вскочил со стула, отошел от меня, но в палате было не так много места. Слов я различить не мог, но торопливый женский голос из динамика слышал. Опер с трудом вклинивался в паузы в этих причитаниях. — Почему в полиции, какого хрена?.. Ну подрался, чего разоралась, эт норма для пацана… Да не реви ты, дура... Как — руку тому гаврику сломал?.. Едрить… Так, все, еду. Номер отделения… Ага. Да есть у меня там ребятки, есть, отвали уже. 

Опер убрал телефон в карман и глянул на меня так, словно увидел впервые и слегка удивлен моему присутствию. Потом схватил клипборд, полминуты размашисто писал, сунул мне под нос:

— Согласны? Все так? Подписываем?

Теперь он вернулся к официальному “вы”. Я прочитал и кивнул. Объяснение содержало только сухие факты, никаких нюансов наших со Смирновым отношений.

— Здесь подпишите, под шапкой… Данные без ошибок? И в конце листа:  "с моих слов записано верно, мною прочитано", подпись-расшифровка.

Я с трудом выводил буквы. Совсем отвык писать от руки, да еще левой… 

Опер едва глянул на лист, сунул клипборд в рюкзак и торопливо вышел, не попрощавшись, даже не закрыв за собой дверь.