Рекламная пауза. О хортых замолвлю я слово...

В четыре года я научилась читать и, несмотря на большую домашнюю библиотеку, любимейшей книгой на долгие годы стала Большая Советская энциклопедия 1956 года издания.

А в томе №39 между «сигишоара» и «соки» я нашла статью «собаки» и впервые увидела хортую борзую.

Вот она, эта страница:

Черная сука хортой на иллюстрации принадлежала Константину Эсмонту. Эсмонт занимался подбором лошадей для армии и заодно по собственной инициативе фотографировал и описывал борзых охотничьих собак, принадлежавших станичникам. На собранном им материале из более восьми сотен собак в 1951 году был официально зарегистрирован первый стандарт хортой борзой.

Мы жили в Москве и лет в шесть я обратила внимание на правила пользования метрополитеном, где к своему ужасу вычитала, что метро не имени Кагановича, как было написано в БСЭ, а имени В.И Ленина!

В школе я начала вплотную изучать биологию, ходить на лекции на биофак МГУ и увлеклась биологией все больше убеждаясь, что любую информацию из книг надо проверять не только по другим источникам, но и собственным опытом и здравым смыслом. книги отнюдь не всегда говорят правду.

Изучая архивы и историческую документацию я словила странное ощущение, что над моей необъятной Родиной проводится тайный космический эксперимент.

Только-только наладится такая-сякая жизнь, как БАЦ! - прилетают эмиссары и переворачивают всё вверх дном, отсекая корни, устанавливая новые святыни и промывая мозги и переписывая историю.

Владимир Ясно Солнышко: — А давайте поменяем религию! И всем, кто против, тем смерть!

Петр Первый: — А в загранке всё равно лучше! Сделаем тут как там!

Революционеры в ноябрьском октябре: — Весь мир до основанья мы разрушим!..

 Зачем постоянно всё развушать?! Мне больно смотреть даже на снос старых зданий — кто-то  когда-то их же строил. Кто-то когда-то там жил. А теперь словно и не было ничего и  никого...

Зато вот это «там у них за границей лучше» начало бесить меня неимоверно.  И машины загранские лучше, и пенсии больше, джинсы моднее, а море теплее. Да и имена красивше. Достаточно тут по литераторам посмотреть. Тех, кто родное имя использует - единицы. А многие маскируются под иносранцев -  авось так соблазнительнее будет?..

Это с одной стороны. А с другой это напоминает старинное суеверие, вынуждающее давать любимому ребёнку имя померзопакостнее, дабы отвадить завистливых демонов. Да лучше вообще вслух не называть, что у нас есть хорошего да ценного. Демоны не демоны, а соседи соблазниться да потырить могут. Гораздо безопаснее утверждать: «у нас всё плохо, воровать нечего!»

Когда я впервые выехала за рубеж, то меня удивила не только чистота туалетов со всегда имеющейся туалетной бумагой и мылом, но пиететное отношение жителей других стран к своей истории, к своим корням. Радость от поддерживания традиций. Гордость от ношения национальных костюмов. Обилие ярмарок, фестивалей и праздников для популяризации исконно местного. Даже собаководческие клубы поддерживали владельцев и заводчиков местных пород собак: и запись на выставки бесплатная, и отдельный конкурс на лучшую собаку национальной породы...

А у нас?

У нас Российская Кинологическая Федерация (РКФ) вступив в ФЦИ (крупнейшее международное объединение кинологических клубов, созданное в  1911 году), в 1996 году первым делом запретила записывать на свои выставки собак национальных, международно не признанных пород (хортая борзая, степная борзая, тазы, тайган, русский спаниель, московский той-терьер, цветная болонка и три породы волкодавов: кавказскую. среднеазиатскую и южно-русскую овчарок). Хотя в любой стране мира в рамках международных выставок под эгидой ФЦИ всегда организовывается внутреняя «домашняя» выставка для непризнанных за рубежом пород. В Чехии это ходский пёс, пражский крысарик, чешская ездовая собака и чешский пегий пёс — бывшая лабораторная собака  Горака. А в России же первым делом запретили то, что не имеет  заграничной регистрации. Понятно, что в стране, выпавшей из ФЦИ после Октябрьской революции, ставшей оплотом борьбы против мирового буржуинства, было не до собак. Но обидно, что, например, русская псовая борзая получила международное признание благодаря тому, что куратором породы объявил себя француский кинологический клуб. 

Кстати вот в 1996-то году что мешало Российскому клубу подать на регистрацию отечественные, всё еще международно незарегистрированные породы? Боязнь демонов и завистников? Как бы то ни было, но международную  регистрацию в ФЦИ наши домашние породы, уже распространившиеся по миру, например, чёрный терьер и кавказская овчарка получили потому, что за них попросил Польский кинологический Союз... 

Но за хортую никакие поляки просить не будут. Тем более поляки уже пытались зарегистрировать наших хортых, как своего харта польского еще в семидесятых годах двадцатого века, но наткнулись на географическо-политическую неувязочку — предположительно польская национальная порода оказалась распространена по всей степи великой аж на территории нескольких государств, но отнюдь не в Польше...

В этой кажущейся мультинародности скрывается еще одна трагедия хортой борзой и практическая демонстрация принципа «у семи нянек дитя без глазу». Нет, глаза у хортой в сохранности, но при современной системе официального «политико-национальной регистрации» порода оказалась бездомной.

Хортая борзая, на протяжении всей своей истории живёт как строго рабочая порода, распространёной в местах, далёких от городской суеты, выставок собачьей красоты и заграницы. Поэтому и  за рубеж попадали единичные особи. Но какой зарубеж! Даже на своей родине хортая известна только охотничьим задротам или оглашенным патриотам.

Одна из древнейших пород собак, носитель уникальнейших характеристик, которые невозможно воспитать - хортая до сих пор не признана международной кинологической общественностью. Возможно, это и к лучшему. Глядя, что случилось со многими породами за столетие выставочной кинологии, можно только надеяться, что хортая переживёт и этат катаклизм. 

Порода, сохранившаяся на своей родине несмотря на переселение народов, разнёсенная кельтами по всей Евроазии и давшая начала всей группе борзых пород. Ушедшая вместе с лошадьми в Аравию, Индию и Африку. Носитель уникальнейших поведенческих характеристик, которые невозможно воспитать, невозможно создать смешением кровей, но можно только получить по наследству от рабочих борзых... Выжившая в годы войн и революций, пережившая расстрелы и экономические санкции. Собака -  живое копье, воплощение бога Хорса, олицетворение степного ветра. Собака спасшая многие жизни в голодные и военные годы, потому что даже восьми-десятилетний ребенок может стать кормильцем семьи, если у него есть хортая... Наконец в двадцать первом веке от рождества Христова хортая подошла к реальной границе своего существования. Там, где ранее работали пятьсот целовек, сейчас справляется один комбайн. Старые охотники умирают, молодых приходит мало - люди уезжают в города. 

Охота перестаёт быть средством существования. Охотничья собака из необходимейшего помощника становится пижонской игрушкой и статусным знаком. Этого хортой не пережить...

Я всё-таки надеюсь, что нам удасться повторить чудо сохранения лошади Пржевальского, которую удалось снова выпустить в природу. Однако охотничья борзая - это не только красывые глазки и изящные ножки. Это сложнейший, генетически наследуемый и проявляющийся только в специфических условиях поведенческий комплекс, потеряв который мы уже никогда его не восстановим. Потому что даже приблизительно не догадываемся КАК он образовался. Надеюсь, у хортой появятся новые энтузиасты и заботливые хозяева, которые и при содержании собаки в городе, смогут ездить с ней на охоту (благо охотнику с борзой не нужно разрешение на оружие) чтобы не только сохранить это чудо для потомков, но и испытать взрывающий кровь охотничий азарт. Пережить восторг и упоение древнейшей страсти единения с природой. Ощутить вольный ветер скачки за сильным и умным зверем и гордость за свою хортую, все-таки добравшую зверя

 ***

серия очерков будет собираться в сборнике https://author.today/work/35027