Сожжение

Вампирша сидела напротив. Благочинное траурное платье лишь подчеркивало присутствие скрытой в теле молодой женщины невменяемой фурии.

– Не думала тебя снова увидеть, – сказала она, неприятно улыбаясь.

– Извини, не оправдал ваших надежд, – парировал я. – Ты, я вижу, в узилище не попала без меня.

Я с удовольствием завернулся в одеяло, чувствуя, как застыло у меня тело.

– Да вот, не взяли, – почти смеясь, ответила она.

– А мне пела про «кончат по-тихому».

– Знаешь, это все равно тело княжны. И кого оно выродит, тот будет внуком князя, вне зависимости от того, какая личность жила в сознании. Пусть не от Пророка, раз тот был так глуп, что полез на верную смерть.

Но внутри нее я прочел другое и подумал, каким же глупым я был несколько месяцев назад, когда память о прошлой жизни только пробивалась во мне. Князь и вампиры повязаны. Не будет наверху Рогнеды, которая Алена, будет Гюзель. И наоборот. И та и другая одним миром мазаны. Вернее дерьмом. Но не стал высказывать этого вампирше. Зачем раскрывать себя?

– Ну и что, удалось запустить процесс? – поинтересовался я.

– А куда спешить? – с кривоватой усмешкой ответила Алена. – Вот ты вернулся. Только не надолго, судя по всему. Кол, поди, уже обтесывают.

«Не догадывается, что ее читают как открытую книгу», – пролетело у меня в голове.

– Замучаются сажать. Свистну – всей князевой кодле дырки деревяшками подопрут, – поддержал я мнение вампирши о себе.

– Да не доживешь ты, мальчик, – с печальной уверенностью сказала вампирша, – ночью в камере удавят. Скажи князю, что не в себе был. Он тебя за Мертвый город награждать станет, извинись, скажи что болтал чего-то, себя не помня.

Произнеся слова «Мертвый город», Алена вдруг сделала паузу, обдав меня нехорошим взглядом.

– Что?! – удивился я. – Сожаления по биомассе?

– Как биомассе? – начало фразы вылетело с отрицающим изумлением и закончилось с глухой болью. Вампирша все поняла.

– Она всех поглотила. Не осталось никого.

– Я же слышала их, – удивленно произнесла вампирша. – Они говорили со мной.

– Они и со мной говорили, хотели, чтобы я ушел. Масса сохранила память поглощенных сущностей.

– Они звали меня, подбадривали, говорили, что любят. У меня много там дорогих людей оставалось.

Алена схватилась руками за голову, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Нет, нет. Нет! Нет! Лжешь, злой мальчишка. Они продолжают со мной говорить…

Она причитала так довольно долго. Я успел надеть приготовленную мне одежду, натолкать патроны в магазины автомата и даже зарядить ручницу.

С готовыми к бою стволами, почувствовал себя вполне сносно. Мне остро захотелось нахамить этой гадине в отместку за ее нудные причитания.

– Ты так и будешь тут мировую скорбь праздновать? – поинтересовался я. – Мне делами пора заняться.

Алена перестала выть, но осталась сидеть, слушая что-то внутри себя и кивая.

Я выглянул на лестницу.

– Кастеляна ко мне, – скомандовал я охранникам.

– Есть! – ответил старший парного караула.

Вскоре прибежал запыхавшийся кастелян с парой слуг. Я собрал в охапку белье и одежду и швырнул ее служкам.

– Займитесь, – приказал я.

– Слушаюсь, – ответил тот. – Все будет в лучшем виде.

Двери за ним захлопнулись.

Алена недоуменно повела носом.

– Что-то изменилось, – сказала она. – Голоса ушли. Ты не представляешь, как плохо и пусто.

– Не представляю, – отрезал я. – Дверь вон там. Ты мне мешаешь.

– Может, мы… – вампирша завлекательно улыбнулась. – Я соскучилась.

– Может, в другой раз, – предложил я, распахивая дверь.

– Можно я просто посижу?

– А тебе зачем? – поинтересовался я.

Алена вдруг обняла меня, с жадностью втягивая запах моего тела.

Я позволил ей видеть мои мысли и вспомнил сцену в метро, когда шишкоголовые уроды поменяли ампулы на пятнадцать минут жизни.

Алена все же оказалась редкостной дурой. Она поняла меня раза с седьмого.

– Муженек, а все ли ты рассказал мне про подземелья? – поинтересовалась она притворно-ласковым тоном, который у нее предшествовал скандалу.

– По-моему, вообще ничего не говорил.

– Так вот и расскажи, дубина, – рявкнула она, хватая за грудки и встряхивая со всей силой молодой амазонки.

Но такой номер у нее не прошел. Я легко оторвал ее руки от себя и пихнул вампиршу на кровать. Девушка отлетела, довольно сильно ударилась головой, но, казалось, не заметила этого.

– Муж мой, любимый мой, – сказала она, приближаясь, – что там у тебя приключилось?

Я полагал, что ведьма вопьется мне когтями в глаза, но Алена совсем не обиделась на то, что тело с размаху треснулось о стену.

– Милый, ну скажи, – произнесла она, пытаясь запустить руку в мои штаны.

Девушка по-прежнему смотрела на меня невидящими глазами, произнося нежности потусторонним, лишенным эмоций голосом. Это производило жуткое впечатление, словно мертвая плоть приводилась в движение какой-то недоброй магией.

Мне стало жаль Рогнеду, чье тело занимала поганая нечисть.

– Отстань, – рявкнул я, довольно сильно ударив вампиршу по руке.

Она словно и не заметила этого.

– Они ведь дали тебе это, – произнесла Алена, снова пытаясь ласкаться. – Не мучай меня.

– Что?

– Ну я ведь вижу, как они дают тебе железную коробочку с ампулами.

– Не было такого… – добавив в голос петушиного дисканта, ответил я и показал картинку, как джаггер попадает в руки уродов.

– Ну я же знаю, мальчик, куда делось твое оружие. Не ври мне, – в голосе вампирши исчезла отстраненность, сменясь злобным торжеством.

– Ничего не докажете.

– Вот я князю подскажу, о чем спрашивать в застенке, – пригрозила вампирша.

Моя реакция последовала быстро и неожиданно. Кулак мелькнул как молния, и княжна упала без чувств.

Я собрал весь запас веревки, цепей и замков, который хранился в башне, и замотал тело, словно в кокон. Цепи и канаты пропустил через всевозможные предметы, не давая быстро освободить пленницу.

Пакуя князеву дочку, я понимал, что даю событиям развиваться по наихудшему сценарию. В башне легко отсидеться и переждать осаду. Запчасти позволили бы собрать пусть одноразовые, пусть на живую нитку, но настоящие жаробои.

В крайнем случае можно достойно уйти из жизни, без пыток и позорных способов публичного умерщвления.

Теперь князь точно затолкает меня в узилище и, возможно, прикончит. Скорее по-тихому, но может и публично, при помощи обтесанной жерди. Стоит ли девчонка, пусть даже красивая, таких усилий?

Но глаза боялись, а руки делали, несмотря на трусливые мысли, которые бродили в голове. Я взял из кладовки приготовленный для черного дня заряд полного распада на 10 кТ - последний из моих заготовок. Короткозамкнутый детонатор, создающий самоподдерживающийся бублик плазмы, в котором реакция протекала целых сто секунд.

Я дважды провел испытания таких устройств и знал, что его запуск выжигает все на сорок метров вокруг, а в земле остается пятнадцатиметровая яма, заполненная расплавом.

Я снова перебирал варианты. Вряд ли мутанты, встреченные у тела биомассы, были со мной честны. Сомнительно, что они хотели поквитаться с ренегатами. А вот отомстить жалким людишкам при помощи глупого, влюбленного мальчика – вполне достойная цель. И если при этом сдохнет и сам влюбленный мальчик, то получится просто замечательно.

Термозаряд дополнил дистанционный взрыватель с таймером. Осталось найти место, где все это случится. За речкой, в заболоченной пойме Клязьмы можно это сделать. Недалеко от города, много воды. Вокруг трава и кустарник, но большого пожара не будет. Точка хоть и в низине, но сегодня, помогая мне, с реки дул хороший ветерок в сторону города. Поток воздуха быстро домчит запах содержимого ампул до Владимира, когда я их вскрою выстрелом.

Выполнить решение оказалось куда трудней. Паводок поднял уровень реки, затопив болотистую пойму. Взрывать заряд в воде - по меньшей мере неразумно. Сухое место нашлось только у Коммунара, где кончалась топь и начиналась твердая дорога на Судогду.

Добраться туда оказалось ох как непросто даже при наличии лодки. На мелководье, где алюминиевая посудина не могла продвигаться из-за осадки, мне пришлось долго волочь ее, попеременно то проваливаясь в жижу, то поскальзываясь на не до конца растаявшем льду.

Солнце садилось прямо на купола Успенского собора. Огромное гало окружало маковки храма, которые на фоне светового круга выглядели черными головешками. Сияние лишь подчеркивало грустную темноту тени, которая лежала вокруг. Мне вдруг пришло в голову, что я умер, а это страна посмертия, откуда бросаю последний взгляд на мир живых.

Поймав эту пиитическую аллегорию, я вдруг понял, насколько мне страшно, но тут же одернул себя. Раз не побоялся влезть в дыру метрополитена, чтобы разобраться с биомассой, то вот тут, на свежем воздухе, под открытым небом все гораздо проще. И справиться легче, и помереть приятней, если что.

Поставил термический заряд на пятьдесят минут на случай, если по каким-то причинам не смогу сам подорвать бомбу. Сверху расположил коробку с вампирским снадобьем. Отошел метров на семьдесят. Остановился. Несколько раз я брал коробку на прицел и опускал «калашников». Слишком велики оказались сомнения.

Наконец мне пришел на память немного переделанный в молодежную глупость псалом.

«И когда пойду долиной смертной тени, не убоюся зла, ибо и есть тут я самое большое зло», – произнес и выстрелил.

Следом сорвал с пояса гранату, разогнул проволоку чеки и продел палец в кольцо, наблюдая за собой. Если бы тело сделало хотя бы один шаг против воли, то ничего бы не оставалось, как выдернуть чеку и отпустить рычаг.

Я опасался, что такой мощный состав может подействовать и на меня. А стать частью биомассы в планы не входило. Похоже, смесь притягивала только вампиров.

Какое-то время ничего не происходило, потом из города донесся душераздирающий рев. Я знал, кто это кричит. Но все равно не верилось, что человек может издавать звук такой силы.

Вампирша надрывалась очень долго. Я молил Алену проявить сообразительность. Наконец крик прекратился. Я все же надеялся, что ее не освободили, и она не умерла от перенапряжения.

Перед уходом я оставил на двери предупреждение, но кое о чем сознательно умолчал. И мне было не стыдно.

Примерно через двадцать минут возле ловушки появились первые фигуры. Люди шли покачиваясь. Их оказалось много. Я не мог даже предполагать, скольких людей вампиры заменили на подобия. Они сбрасывали  одежду, катались по земле, терлись друг о друга.

Вампиры совокуплялись, засовывали руки и ноги во все отверстия, грызли себя и других. Они разодрали себе животы, обматываясь кишками как серпантином на карнавале. Потом твари начали высасывать друг другу глаза и шарить языками в пустых глазницах.

Я пропустил момент, тела начали расплываться, но вот уже вместо группы вусмерть обдолбанных существ на песке шевелилась куча сросшихся обрубков плоти.

Все новые вампиры входили в жуткое месиво, крича от наслаждения. Через некоторое время поток поредел и прекратился. Я во все глаза смотрел на это отвратительное зрелище, ища Рогнеду. Но дочка князя не пришла. Впрочем, если бы она и явилась, я не отказался бы от своего намерения.

Вся мерзость была тут, пульсируя единым телом. Натянув кроссполяризаторы, я нажал на кнопку взрывателя. Голубовато-фиолетовый свет разорвал сумерки, яркой звездой засияв среди речных проток и топей, зажигая траву и кустарник.

Биомасса корчилась и горела, проклиная меня каждой клеточкой погибающего тела. Боль мучительно пульсировала в голове, пустой желудок снова и снова выворачивался наизнанку.

Я чувствовал себя совершившим самое ужасное преступление, воздаяние за которое – только войти в огонь.

Но пламя сожгло биомассу, и наваждение прошло. Пространство вокруг окуталось густым, горячим туманом. Дышать было тяжело, как в перетопленной бане.

Я обошел пышущую жаром яму в поисках несгоревших фрагментов. Но живая ткань не рассчитана на звездные температуры, хоть и сопротивлялась уничтожению поразительно долго.

С вампирами было покончено. Осталось обьяснить свой поступок князю, а заодно решить, что делать с Тамбовом. Впрочем, сначала нужно решить вопрос о власти…»