Обнажение

У меня по сему поводу целый рассказ 18+

"Эротопись"

«Когда начинаешь походить на свою фотокарточку в паспорте — это явный признак, что пора в отпуск» (Кэти Летт «Мальчик, который упал на Землю»)

***********************************

Предупреждение: все имена изменены, возможные совпадения случайны.

**************************************************

В самом начале тех самых «лихих девяностых» работал я в одной мелкой книжной фирме с большими амбициями. Амбиции эти выражались в том, что босс норовил воткнуть новую торговую точку, где только позволят. Одна из них размещалась на проспекте Маклина (ныне Английский). Жутко неудобное для меня место, ибо приходилось полчаса тащиться на издевательски медленном переполненном трамвае по всей Садовой. А с полной сумкой книг, что я был обязан туда доставить, удовольствие то ещё. Посему старался туда ездить к закрытию, чтоб обратно неуходняк не тащить.

Был вечер субботы, у большинства точек выходной. «Сладкая парочка», они же «мелкие», что субарендовали этот киоск, уже переместились в кафешку поблизости, где я их и нашёл. Пашка Скелетов с ворчанием выбравшись из-за стола, сходил со мной до киоска, где я разгрузился, клятвенно пообещав забрать возврат «прям с утряни в понедельник».

Пока мы, изрядно поспорив, туды-сюды ходили, Женька Хвастова, заказав ужин и для меня, восседала теперь за уставленным тарелками и кружками столом, и задорно хохотала. Лицом к ней и спиной к дверям, на моём любимом месте расселся какой-то мужик и нагло трескал мою же окрошку. Уже хотелось подскочить и выхватить стул из-под этого простака, как знакомый голос позволил его опознать. Оказалось, это Серёга Пинков, по прозвищу Борода:

— Здорово, Бородатый! — хлопаю его по плечу, — Богатым будешь.

— Петрович, я ж, чуть не подавился! — возмущённо отвечает.

— Неча чужую окрошку лопать, знал же, что последняя была, — парирую, — Я, может, только из-за неё сюды тащился.

— Ну, извини! — теряется он и без перехода огорошивает, — У меня есть для вас всех преинтереснейшее предложение.

И дальше жрёт. Нам надоело его гипнотизировать, пришлось отнять тарелку:

— Выкладывай, уже, — Женька озвучила за всех, — или, сейчас за ухо укушу!

— Может, сперва поедим? — заискивающе отвечает, и мы все видим, что он краснеет.

Что-то сдохло в речке Мойке, или, даже в самой Неве! Серёга Пинков — и краснеет?

— Это мы поедим, а ты расскажешь, — глаза у Женьки сузились, как для стрельбы.

Бородач преображается: он перестал горбиться, выпрямился, подобно царю на троне:

— Про бодиарт слышали?

— Это, когда по голому телу рисуют? — оживился «мелкий».

— Ну, да! — подхватил Пинков, — Хотите кино снять?

— А кого снимать? — вилка «мелкой» застыла на полпути, — И где?

— Вас. Завтра. В вашей квартире,— Борода торжествующе обводит нас взглядом, — Как раз подходите!

— Мы согласны! — провизжала Хвастова.

— Погоди! — густо покраснел Скелетов, — Я-то стесняюсь.

— Тебя со спины заснимем, — мгновенно нашёлся Пинков.

— А краски? — всё ещё тушевался «мелкий».

— Обычный театральный грим, — успокоил Серёга и мечтательно, — Вот бы ещё кого привлечь!

Все трое уставились на меня. Остро захотелось спрятаться под стол, или, даже стул:

— Вы, чо! — отбрехиваюсь, — Я и одетый не шибко красив, и работаю завтра, и с подругой поругался.

Отболтался, и всё остальное узнал уже после со слов этой троицы:

Бородач, жаворонок этакий, разбудил юных нудистов с утра пораньше, прибыв с аппаратурой и всем прочим на такси. Быстрый завтрак под смущённое хи-хиканье, и..

Пашка, хоть и не служил, разделся резво, правда, его семейники в цветочек, почему-то живописно повисли на открытой форточке. Женька же, не разоблачалась, она устроила стриптиз на камеру: неспешно и грациозно по одной избавилась от шпилек, тряхнула головой и клубок волос тяжёлым водопадом ниспадает до пояса. Однако, фальстарт:

— Погоди ты, торопыга! — опомнился Пинков, — Я ещё не настроил.

— Борода, — она одним прыжком оказалась рядом с горе-оператором, — я тебе щаз бороду выщипаю!

Не на того напала, Серёга ловко поймал юную фурию за руки, развернул к себе спиной и сложив их на её же груди, крепко обхватил:

— Женечка, — урезонил, прижимая к себе, — разве я давал команду «мотор»?

— Нет, — на лбу её выступили капельки пота, запах жасминовых духов усилился, губы сердито сжаты, но пинаться передумала.

Ещё минут десять «мелкие» восстанавливали причёску. Пинков поколдовал с камерой и экспонометром:

— Мотор!

Хвастова повторяет извлечение шпилек, на сей раз делает это не ласково и зовуще, а резкими движениями, глаза злобно сверкают, шпильки безжалостно разбрасываются в разные стороны. Стул, по её мнению, лишний в кадре, от пинка улетает в угол. Но, стул не мячик, она ойкает, морщится от обиды и боли, складывается пополам. Пашка бросается к ней и обнимает, успокаивая.

— Стоп! — разочаровано произносит оператор и режиссёр в одном лице.

На полчаса прерываются, Пинкова, как самого одетого, с джезвой командируют на коммунальную кухню. Слёзы высохли, кофе выпито, «мелкие» встают на исходную.

На Женьке полупрозрачный ядовито-зелёный шёлковый халатик, она начинает его расстёгивать: первая пуговка — выглядывает левая грудь в кружевном голубеньком лифчике, затем — правая. Девушка поводит плечами, халатик начинает съезжать, затем, ещё две пуговицы и он падает окончательно позади неё. Лифчик имел застёжку между чашечек, освободившись, крылышками распахивается в стороны, ещё движение, и он падает поверх халатика. Дерзкий взгляд исподлобья, руки опускаются к трусикам. По паре сантиметров поочерёдно, красотка сталкивает их себя то справа, то слева.

Это действо не оставляет обоих зрителей равнодушными, дыхание их затрудняется, «мелкий» уже рад, что согласился сниматься только со спины, но, даже по ней видно напряжение. Меж тем, трусики достигли коленей, дальше двигать стало затруднительно, Женька сталкивает их окончательно, переступает, отбрасывает ногой в сторону, раскинув руки, выпрямляется, плавно оборачивается на одной ноге вокруг оси и победно ухмыляется в камеру:

— П-пах! — обеими руками красотка изобразила пистолетики, картинно дует в стволы-мизинцы.

В ответ — сдвоенный восхищённый вздох.

Наступает черёд живописца: первым делом посреди лба выводится огромный ясно-голубой третий глаз, верхние ресницы уходят под чёлку, нижние — до края лба. На щеках — красные восьмиконечные звёзды, больше похожие на розы ветров. На плечах Пашка изобразил погоны, причём, один сержантский, другой — генеральский. Правая грудь стала оскаленной мордой тигра, левая — зелёным надкушенным яблоком. Ниже раскинул крылья орёл, каким его рисуют на «американских рублях». Ещё ниже, распахнула капюшон королевская кобра, кольцами обвивая правую ногу, левую — оплела виноградная лоза. На руки и спину краски уже не хватило:

— Стоп! Снято! — торжественно выдал Серёга и выставил вперёд оба кулака с поднятыми большими пальцами.

— Мистер Фелини, ты хочешь погулять! — выдохнул Пашка, его уже не тревожило, что постельное бельё придётся тупо выбросить, а отмываться придётся обоим.

— Но, я.., — попытался задержаться Серёга.

— Борода, гулять! — рявкнула Женька.

И Пинков поехал на Невский в магазин «Маска», он понял, что растворителя для грима точно не хватит.

*******************************************************

Борода задействовал свои связи в ЛЭТИ, откуда и брал аппаратуру и грим, там проявили, но, некстати нарисовалось местное начальство и сочло киноленту порнографией. Пришлось Пинкову отбрехаться, что не его. Так сей шедевр больше никто из нас не увидел.