Нелегкая у них жизнь
Автор: Annaфлешмоб о тяжелых ранениях - знаем, практикуем.
Поскольку, как правило, основная часть моих и не моих героев - люди военные, не важно, регулярной армии или как, а в книгах им приходится активно приключаться со всеми вытекающими последствиями, то мимо такого флешмоба пройти не могла
«Белая Звезда» агонизировала. Датчики истошно верещали о неполадках, но корпус пока держался, даже гравитация сохранялась. Однако Маркус не обольщался: двигатели могли взорваться в любой момент. Шатаясь, он брел по затянутому едким дымом коридору, ведущему к спасательным шлюпкам. Сьюзан недвижно висела у него на руках. В полутьме, озаряемой всполохами аварийного освещения и снопами искр, сыплющихся из оборванных кабелей, невозможно было понять, насколько серьезно ее зацепило. Маркус знал лишь одно: она была жива, когда он вытащил ее из-под упавшего перекрытия.
Им везло — двери шлюза не заклинило. Он устроил Сьюзан в кресле-ложементе, прижал пальцы к ее шее. Пульс был, но, милостивый Вален, какой же слабый!
Маркус рухнул в соседнее кресло и хрипло велел, пристегиваясь:
— Компьютер, начать тестирование.
— Все системы функционируют в пределах нормы.
Безлично-доброжелательный голос бортового компьютера прозвучал резким диссонансом с тем адом, что творился в душе, и Маркус сорвался на крик:
— Запуск!
— Выполняю, — с неизменной доброжелательностью ответил компьютер.
Неожиданно резкая перегрузка вдавила Маркуса в ложемент. Не без труда он восстановил дыхание. Но Сьюзан? Он скосил взгляд на соседнее кресло. Гипсовая маска, а не лицо. Но ее веки дрогнули. И он позволил себе надеяться, что шанс есть.
Сражение уже завершилось. Наверное. Потому что на экране сканера не было земных эсминцев*, как, впрочем, и «Белых Звезд». Если шлюпку обнаружит какой-нибудь из уцелевших истребителей Кларка, то хватит и одного залпа.
Перегрузка сменилась невесомостью. Маркус выбрался из кресла и скользнул к Сьюзан. Осторожно расстегнул ее мундир и обмер: жуткие багровые кровоподтеки проступали на шее, разливались по груди, по животу.
«Господи... Господи!»
А рассудок отстранено и беспощадно отмечал: ребра, ключица. Внутреннее кровотечение. Вероятно — позвоночник. Вероятно — смещение сломанных костей. Сьюзан судорожно дернулась, ее лицо исказилось.
— Сьюзан... — тихо позвал он.
Ее глаза открылись, но, похоже, она не узнавала его.
— Потерпи... — пробормотал Маркус.
Он дотянулся до закрепленной на стене аптечки и из груды медикаментов выбрал ампулу с красной полоской. Самое сильнодействующее из тех обезболивающих, что годятся для людей. Вставив ампулу в пневмошприц, на миг заколебался, глядя на Сьюзан: не навредит ли он ей еще больше?
Она всхлипнула, в груди у нее заклокотало. Легкие. И бог весть, что еще. Маркус стиснул зубы и, уняв дрожь в пальцах, вколол ей обезболивающее. Ему показалось, что дышать она стала ровнее. Или ему хотелось в это верить?
... Им вновь повезло — вскоре из гиперпространства вынырнула «Белая Звезда». На этом везение закончилось. Оцепенев от горя, он сидел возле Сьюзан. Вслушивался в ее дыхание. Время от времени в поле его зрения возникали минбарцы**, в чем-то убеждали, хотели увести от нее. Затем Деленн сказала ему, что командора Иванову переправят на «Вавилон».
Маркус вынужден был согласиться, что на ей будет спокойнее на станции, чем на идущем в бой корабле. Даже если она больше не приходила в сознание. И вдруг устыдился. И затребовал из базы данных компьютера «Вавилона» все сведения о безнадежных больных и чудесных выздоровлениях.
Беатрис окинула тревожным взглядом дона Мигеля и горестно покачала головой. Недвижный, с заострившимися чертами лица, он казался бы мертвецом, если бы лихорадка не зажгла на его скулах багровые пятна. Льняная простыня укрывала его до пояса. Затрудненное, неровное дыхание едва вздымало перевязанную грудь. Ставни были закрыты, чтобы солнечный свет не беспокоил его. У изголовья постели поставили небольшой столик, на котором доктор Рамиро уже разложил медицинские принадлежности, там же неярко мерцала лампа.
***
– Арабелла, не уходи, прошу тебя... - вдруг тихо, но отчетливо произнес дон Мигель.
Беатрис вздрогнула и переглянулась с Лусией. Та лишь пожала плечами. Взор Беатрис вновь обратился к дону Мигелю. Его глаза открылись, но он смотрел куда-то сквозь нее и девушка поняла, что он не осознает ее присутствия.
– Арабелла!
Он попытался приподняться, и она положила руки ему на плечи, пытаясь удержать его:
– Т-с-с, тише, тише...
Де Эспинова закашлялся, в пробитой груди сипело и клокотало. Беатрис испугалась, что сейчас у него пойдет горлом кровь.
– Да ложитесь же! – воскликнула она. – Вам нельзя разговаривать!
– Где ты? – он обессиленно опустился обратно на постель.
– Я здесь. Все хорошо, – Беатрис положила ладонь ему на лоб.
Кажется, это прикосновение успокоило его, потому что он закрыл глаза и повторил за ней:
– Все хорошо, да... теперь все хорошо...
Оденара потревожили сердитые голосами, показавшиеся ему знакомыми. В более низком слышались властные нотки, однако второй спорящий, говоривший по-старчески надтреснуто, и не думал сдаваться. Оденар поморщился и открыл глаза.
Спорящие замолкли. Над ним склонился Стерен. Поседевший, раздавшийся в поясе. Не сержант — теньент. Прошло восемь лет, и Краннское поле давно заросло травой.
- Стерен?
- Сьер Оденар! - теньент расплылся в радостной улыбке. - Хвала Страннику!
За его спиной маячил Густов, гарнизонный лекарь Карды. Как они здесь очутились? Последние связные воспоминания относились к поездке в Квилиан, и в крепости он и находится, судя по надвратной башне, виднеющейся за раскрытым окном. Лучи вечернего солнца наискось проникали в комнату, где-то перекликались солдаты.
Густов оттеснил теньента. Сухие цепкие пальцы обхватили запястье Раймона, затем врач проверил зрачки и, пожевав губами, изрек:
- Скажу, что основная опасность миновала, и будем полагаться на Странника Милостивого.
Оденар дотронулся до повязки, охватывающей голову. Виски ломило, особенно левый, еще ныла рана в плече, однако самочувствие можно было бы назвать даже сносным, если бы не ощущение, что его разум поместили в соломенное чучело. Он попробовал сжать пальцы в кулак. Удалось плохо.
- Господин лекарь вам чуть все кровь не выпустил, сьер Оденар, и снова порывался, - неодобрительно заявил Стерен, заметивший его попытку.
- Если мне будет дозволено сказать, - едко парировал Густов, - наличие яда в жилах требовало кровопускания.
Стерен недовольно глянул на лекаря, но спорить не стал.
Яд? Про яд говорил телохранитель Лодо. События постепенно выстраивались в цепь. Засада в лесу, допрос и пришедшие из прошлого тени... И острый каменный скол.