Флешмоб о семье
Автор: Мария БерестоваОчень понравился флешмоб Марины Верхоланцевой о нормальных семьях, но мне довольно трудно в нём участвовать, потому что у меня слишком много примеров в тексте, и они зачастую слишком огромные)))) Тема семьи - одна из любимых для меня в творчестве, и, пожалуй, нет ни одной моей книги, где она бы не всплывала хоть бочком.
Поэтому пройдусь обзорно)))
1. Роман "Любовь не с первого взгляда" - прекрасное королевское семейство Се-Ролов
В романе действуют лишь два поколения семьи, но зато их много, они активны и постоянно обнажают самые разные типы родственных связей.
Главная роль отведена младшему поколению Се-Ролов, каждый представитель которого отметился в сюжете весьма заметно.
– Мы справимся, – решительно заверил её Канлар, и неожиданно перешёл на шутливый тон: – Что это вообще происходит с вашим младшим поколением Се-Ролов, дорогая?
Кая подняла на него удивлённые глаза.
– Двоюродный ваш в церковники подался, – принялся весело перечислять Канлар, – троюродные – кто ударился в мезальянс по любви, кто вообще свои страны создаёт. Страшно подумать, чего можно ожидать от вас, с вашими-то дерзкими наклонностями!
В романе показано, что, несмотря на то, что у разных ветвей семьи есть разногласия, все они сохраняют друг к другу теплые родственные чувства, и в нужный момент сплачиваются против неприятностей. Особенно интересны шутливые "войны" королевы Каи с троюродным братом - между ними, определенно, существует яркое соперничество, но при этом мы видим, что и брат искренне заботится о Кае и переживает за ее судьбу, и Кая, несмотря на все свои гримаски, любит брата, и хочет, чтобы он устроился наилучшим образом.
В интерлюдиях весьма забавно раскрывается, как клан троюродных работает слаженным организмом: у каждого есть своя роль, каждый отвечает за свой участок наблюдений. В целом, конечно, клан троюродных - это маленькое королевство в королевстве, и Кая это прекрасно понимает, поэтому даже строит свои рассуждения на уровне "отношения с троюродными - это почти как отношения с соседней страной".
– Мои дед и бабушка были коренными итанцами, ваше высочество, – вежливо ответил Се-Нист тётушке, – а моя мать – урождённая Се-Стирен.
– Ах, это из того замка-с-волками, – повернулась тётушка к князю, её мужу, вспомнив старых знакомых.
Земли Се-Стиренов, действительно, были покрыты лесами, в которых водились весьма крупные волки. В своё время тётушка натерпелась там страху, когда, приехав погостить, услышали посреди ночи жуткий вой этих созданий.
– Да, припоминаю, – весьма кисло согласился её муж.
Кая, глядя на его огорченное лицо, рассмеялась. Он явно не заметил хитрых искорок в глазах жены, которая обожала дразнить его этим моментом.
– Дело в том, – пояснила свою смешливость королева для тех, кто был не в курсе этой истории, – что именно в том замке князь сделал тётушке предложение.
– Но, разумеется, она запомнила не это, а волков! – обиженно проворчал старый князь.
Тётушка демонстративно закатила глаза к потолку и проворчала в ответ:
– Замок-с-волками звучит короче и романтичнее, чем замок-в-котором-произошла-наша-помолвка, дорогой!
– Ну разумеется, куда мне тягаться с волками по степени романтичности, – не принял объяснения князь.
– Вот так каждый раз, – с лукавой смешинкой наклонилась Кая к Канлару. – А сейчас она непременно вспомнит про ночную серенаду…
Разумеется, королева угадала. Поджав губы, тётушка заявила:
– Во всяком случае, волки пели куда как громче и мелодичнее, чем вы, мой друг!
Князь, разобидевшись вконец, прижал руку к груди, призвал присутствующих в свидетели, и весьма хорошим для своего возраста голосом затянул один модный романс.
Хоть тётушка и отвернулась, и делала вид, что ей совсем не интересно, Кая и Канлар оба заметили, что выражение лица у неё самое довольное, а в глазах даже мелькнула сентиментальная слезинка.
– Ну полно, полно! – замахала она рукой на князя.
Тот не растерялся, поймал её руку и прижал к губам. Тётушка вознаградила его улыбкой, которая, несмотря на многочисленные морщины, выглядела по-юному нежной.
2. Роман "Сердца не покоряют силой" - мои безусловные любимчики, семейство А-Ларрес
А-Ларресы божественны, и это все, что я имею о них сказать.
Огромный клан (на схеме лишь одна из его веточек), состоящий из весьма характерных персонажей. В романе действует лишь младшее поколение, но действует слаженно и активно.
Хотя формально правителем страны выступает Эртан, его многочисленные братья разной степени родства весьма ему в этом помогают, каждый на своем участке.
— Против А-Ларресов поди сдюжь. Ты же знаешь Аркаста, да? — дождавшись кивка, продолжила: — Этот просто идёт напролом и игнорирует любые возражения и препятствия. С ним только силой и совладаешь. Но если и справишься — тут тебя ждёт второй уровень, — она залихватски закинула щиколотку на щиколотку, — к тебе подкатит Рас и задурит голову так, что всё отдашь и сделаешь по его, и ещё рад будешь. Правда, если есть опыт в интригах, то Раса кое-как ещё можно отразить. И тут-то они выпустят на сцену Эртана! — Тунь мечтательно закатила глаза, явно восхищаясь столь продуманной тактикой. — Который так тонко, естественно и искренне разыграет карту «о, я несчастный правитель, который ни с чем не справляется, помоги же мне!»... что сама не заметишь, как воплотишь в жизнь какой-то его хитроумный план, при этом будучи чётко уверенной, что всё происходит по твоей инициативе, — Рэми рассмеялась, признав в описании ухватки супруга.
— А если удастся не поддаться эртановскому обаянию? — с луковой улыбкой спросила она.
Запрятав ноги под скамью, Тунь наклонилась к собеседнице и таинственным шёпотом продолжила:
— О, тогда с тобой случиться самое страшное: А-Ларресы извлекут на свет Божий Тьера!
— Тьера? — нахмурила бровки Рэми, пытаясь вспомнить.
Кажется, на свадьбе был какой-то безвыразительный мужчина с таким именем, но она тогда слишком волновалась, чтобы хорошенько разглядеть и запомнить всех, кого ей представляли.
— Тьера! — покивала головой довольная Тунь. — Страшный человек, Рэми! Ты знаешь, — принялась делиться впечатлениями она, — он ведь ничего такого вроде из себя не представляет. Но если уж А-Ларресы берутся разыграть эту карту... — она подобралась и, активно жестикулируя, нарисовала ситуацию: — Тьер приходит спокойно и без лишних слов и политесов. Не пытается уговорить, надавить или обыграть. А просто своим сухим, безэмоциональным тоном коротко перечисляет последствия того, что с тобой будет, если ты не сделаешь так, как тебе говорят, — догадавшись по глазам Рэми, о чём та подумала, Тунь эмоционально возразила: — О нет, это не угрозы. Он просто перечисляет объективные последствия твоего выбора. Очень сухо и беспристрастно. И, знаешь, ещё глядит на тебя так, будто прям в череп смотрит, — рассмеялась она с некоторым принуждением, видимо, вспоминая неприятный опыт, а после переключилась: — Я слыхала, он даже старшего А-Лерси однажды сшиб так.
В этом поколении, правда, девушки рода не стали политически активными - Эртан как-то на это жалуется - поэтому в сюжете, увы, почти не засветились, хотя каждая из них тоже является весьма интересной и самобытной персоной.
Шумиха утренних немудрёных сборов прошла мимо спящей Рэми, поэтому с А-Ларресами она пересеклась уже только в холле перед их отъездом.
Пёстрая и шумная толпа виновато примолкла, завидев её, и принцесса в который раз почувствовала себя чужеродно и неловко, но длилось это недолго.
Первой из общей кучи сделала вперёд шаг Лис, высокая, бледная, стройная. Было видно, что она волнуется: она сжимала пальцы, явно подбадривая саму себя, и очень уж вздёргивала подбородок, откидывая волну чёрных волос на спину, что в её исполнении говорило обычно о неуверенности в себе.
— Рэми. — Решительно начала она, подойдя. — Я виновата. Я злилась и говорила, не подумав. Прости меня. — Её решительное лицо было весьма белым и напряжённым, но во взгляде стояло не смущение, а спокойное понимание невозможности исправить допущенную ошибку и готовность нести за эту ошибку ответственность.
— Мы тоже виноваты, — выступила вперёд Вин.
За ней незамедлительно сделали шаг Бени и Вента, встав по обе стороны от старшей подруги.
— Мы обижались, что ты так дурно о нас думаешь, — тихо добавила Вента.
— И мы не стали опровергать выдумку Лис, — мучительно покраснела Бени.
— Самый большой идиот тут я! — решительно поднял руку Эртан и оттеснил сестёр, выходя на первый план. Его серьёзный взгляд остановился на лице Рэми, и он продолжил: — Прости меня. Ты говорила, что хочешь уехать домой, а я отмахнулся от твоих слов и не рассмотрел их всерьёз. Я виноват.
— Я тоже, — оттеснил его плечом Рассэл. — Рэми, это я придумал всю эту историю, и если уж ты хочешь призывать громы и молнии, то зови их на мою голову, — покаянно опустил он обозначенную часть тела.
— Во всём есть и моя вина, — Аркаст встал рядом с братьями. — Это я настоял на такой поспешности, — он нахмурился, недовольный самим собой.
Рэми, потеряв дар речи, смотрела на них широко раскрытыми глазами с неимоверным удивлением.
Они все сейчас застыли в ожидании её решения, и все выглядели, с одной стороны, единым целым — семьёй, с другой — каждый отличался от другого с несомненной ясностью.
Лис с гордо поднятой головой, её волнение всё еще находило выход в крепко стиснутых в передний замок пальцах. Вин с мягким огорчением на лице и слегка искривлённым разлётом длинных бровей, словно удивлённых и хмурых одновременно. Притихшая потупившая взгляд Вента и красная как маков цвет Бени с мучительным взглядом. Решительный и непоколебимый, как скала, Эртан, который стоял в центре и чуть впереди всех, словно принимая ответственность не только за свой выбор, но и за действия каждого из них. Поникший по правую руку от него Рассэл, в чьём искаженном лице читалось осознание сделанной ошибки. Хмурый, сложивший руки на груди Аркаст, по левую сторону от Эртана воплощающий скульптурное недовольство собой.
С удивлением Рэми почувствовала, как у неё дрожат губы; какое-то странное, незнакомое ей чувство поднялось с самого дна сердца, бешеной волной снося внутренние опоры. В глубоком смятении Рэми взмахнула руками в совершенно нетипичном для неё жесте и сквозь слёзы пробормотала:
— Да что же это... да зачем же вы?.. Это я так виновата перед вами... — мгновенно вспомнились ей все сказанные колкости, которые теперь, казалось, вонзились в её собственное сердце.
Лис и Вин подоспели первыми. Подхватив принцессу в объятия с двух сторон, они тоже заплакали. Бени и Вента поодаль вытирали глаза и часто моргали. Аркаст, подойдя, гладил жену по волосам.
Минут пять длились всхлипы, ахи, вздохи и прочие сентиментальные штуки. Наконец, почти все А-Ларресы выкатились наружу, оставив в холле только Рэми и Эртана. Последний тоже моргал подозрительно часто, но крепился.
3. Роман "Выбрать волю" - семейство Кьеринов
Вообще, в романе рассмотрено несколько кланов, и, казалось бы, в центре внимания у нас правящая семья - Ранниды. Но если говорить именно о нормальной семье, то я выделю все же Кьеринов, хотя к старшему Кьерину как к отцу наверняка у многих читателей имеются претензии.
Формально у семейства Кьеринов четверо представителей: старший Кьерин и трое его детей (сын Эвард и дочери Эсна и Ална). Но у Кьерина есть два побратима, с которыми бок о бок он прожил длинную и непростую жизнь, - генерал Дрангол и адмирал Руэндир, - поэтому в большинстве семейных сцен принимают участие и они. Также в романе несколько раз упоминаются другие родственники - например, Эсна поминает тетушку, которая умудрилась пойти по военной стезе. И, конечно, у Кьеринов есть просто потрясающе богатая и насыщенная история семьи, а также передающиеся из поколения в поколение фамильные черты.
— И помни, — отец приподнял её лицо за подбородок и тепло улыбнулся такой знакомой с детства улыбкой, — женщины Кьеринов, даже выходя замуж, остаются Кьеринами. Твои дети, наследники ньонского престола, будут Кьеринами по крови, и в твоих силах будет воспитать их Кьеринами по духу.
Они вновь обнялись.
<...>
— Благослови тебя Небесный, дочка, — завершил разговор старый князь, целуя её в лоб.
— Я не пропаду, — заверила его Эсна. — Я же из Кьеринов!
Усмехнувшись в бороду, Грэхард ленивым тоном отрапортовался:
— Не бью, не истезаю, не насилую, не морю голодом и даже не держу взаперти.
Последнее было, на самом деле, заслугой Дерека, который осторожно обратил внимание господина на то, что запирать Эсну в рамках дворца — не очень-то хорошая идея для того, кто грезит о долгой и взаимной любви.
— Сперва, правда, неделю из библиотеки не мог выковырять, — с иронией добавил Грэхард, — но зато теперь за уши не оттянешь от яхты туманного принца.
Эсна смущённо закраснелась. Катание под парусом, действительно, здорово её развлекало.
— Библиотека и яхты, — усмехнулся князь. — Узнаю солнечную госпожу, — и протянул руку навстречу дочери.
Та тут же влетела в его объятья.
Пока они обнимались, сидевший в кресле Грэхард с скучающим видом разглядывал панели на стенах, а смущённая Ална тихо стояла у дверей и ждала своей очереди. Наконец, Эсна устремилась и к ней.
Вскоре все устроились за столиком, на котором был накрыт лёгкий завтрак. Сёстры тут же завязали оживлённый разговор: Эсна рассказывала о книгах, которые прочла, а Ална, говорившая почти одновременно с ней, — о книгах, которые прочёл её сын. Сами они прекрасно понимали друг друга и успевали и говорить, и слушать, а вот со стороны это сливалось в непрерывный щебет, уследить за которым не представлялось возможным.
Мужчины предпочитали молчать. Грэхард был занят самым важным и интересным делом: любовался женой. В таком оживлении он её раньше никогда не видел, и ему определённо нравилась открывшаяся картина. Старый князь же, чаще глядя на дочь, пытался искоса поглядывать на владыку, видимо, в попытках проникнуть в его тайные замыслы. Не преуспев, он, в конце концов, словно бы промежду прочим отметил, покручивая в руках чашку с ароматным кофе:
— Раньше Ранниды не позволяли своим жёнам принимать визитёров.
Совершенно невозмутимый Грэхард, в чьих крупных ладонях маленькая чашечка выглядела комично и жалко, отвёл взгляд от Эсны и с философским видом отметил:
— И кого из них это довело до добра? Как минимум к смертям четырёх из них приложили руку собственные жёны, — он слегка нахмурился, поскольку предполагал, что и в случае его отца делу поспособствовала матушка.
Князь в удивление приподнял брови — словно ему было странно, что собеседник может увидеть связь между двумя означенными явлениями, — легонько постучал по чашечке пальцем и сдержанно отметил:
— Что ж, на то нам и память о предках, чтобы не совершать их ошибок.
Владыка вежливо и формально улыбнулся, вернув всё своё внимание супруге.
В целом, встреча прошла успешно. Ална и вообще с самого начала позабыла о присутствии грозного владыки — так увлекалась разговором — а старый князь постепенно тоже перестал ждать подвоха и включился в беседу. Та, правда, так и проходила между ними тремя: Грэхард предпочитал мелкими глотками цедить свой кофе и молчать.
4. Роман "В поисках солнца" - неподражаемое семейство Тогнаров
Сказать, что я люблю Тогнаров, - это не сказать ничего.
Я их обожаю. И их, и старшую ветвь - Рийаров. От первого представителя этого рода - и до конца времен моего мира.
В романе "В поисках солнца" мы имеем дело с Тогнарами как с семьей Райтэна. В семье этой, опредленно, есть проблемы из-за жесткого и авторитарного характера главы семьи.
Старший Тогнар умел и любил давать суровые уроки и правильно подбирать те слова, которые особенно запомнятся и отложатся на всю жизнь; это качество делало его хорошим правителем. В воспитании детей, как он полагал, оно тоже оказывалось нелишним — ему удавалось быстро и доходчиво донести до отпрысков всё, что он желал им донести. Повторять обычно не требовалось.
То, что отношения с детьми несколько отличаются от отношений с подчинёнными, Тогнар, к сожалению, из вида упускал.
У младших Тогнаров был один страх на троих — разочаровать отца — и одно же на троих желание — сделать так, чтобы отец ими гордился. Всю свою жизнь Райтэн старался вырваться из этой ловушки — потребности соответствовать чаяниям отца — и формально у него это даже получалось.
В целом, в начале романа я даю семью Тогнаров в один из самых драматичных моментов их истории: Райтэн пятнадцать лет как сбежал из дома и не намерен возвращаться, его сестра тоже на грани того, чтобы сбежать, а сам отец бесконечно устал и тоже был бы не против сбежать, оставив все на младшего сына.
Но я ввожу в это драматичное уравнение Дерека - названного брата Райтэна - и дело начинает идти на лад. Дерек - тот элемент, который умудряется сгладить жесткий и непримиримый тогнаровский нрав, и потихоньку члены семьи начинают взаимодействовать друг с другом более открыто и живо, и к финалу романа мы получаем, наконец, нормальную и любящую семью.
Семья эта, определенно, имеет "расширенный состав". В старшем поколении, помимо старшего Тогнара и его родной сестры - обычно называемой попросту тетушкой - присутствует еще и Этрэн, побратим старшего Тогнара, фактически заменивший Райтэну отца. Младшее поколение сплошь семейное. За кадром остался младший брат Кэн, у которого есть супруга и как минимум один ребенок, о котором однажды вспоминает Райтэн. У Тэнь появился супруг, которого она успешно притянула в свою семью (судя по всему, у профессора либо нет своих родных, либо с ними отношения весьма прохладны). Райтэн вообще разошелся: он идет в комплекте с Дереком, Олив и Илмартом.
Самые разные внутрисемейные отношения внутри "расширенного" состава Тогнаров - одна из моих любимейших частей в романе.
Отец и сын уставились друг на друга, переживая момент глубочайшей неловкости; это была первая их встреча после ссоры, и оба они совершенно не представляли, как себя вести.
— Погожий сегодня денёк! — первым сориентировался старший, прибегая к привычному анжельскому средству и входя.
— Да, вполне, — с видимым облегчением согласился Райтэн, закрывая дверь.
Они снова замолчали и замерли, опять не зная, как себя вести.
В таком виде и обнаружила их подошедшая Олив.
Ей хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию. Райтэн корчил безразличное лицо, полное чувства собственного достоинства, — верный знак того, что внутри у него бушуют эмоции, которые он не желает показывать. Старший Тогнар предпочитал немного другую тактику — у него на лице отображалась вежливая любезность, которую можно было бы тоже принять за безразличие; но теперь, после откровений Райтэна, Олив поняла, что отец его очень похож на него, и за этой вежливой любезностью скрывается всё та же попытка скрыть сильные эмоции.
«Идиоты!» — мысленно резюмировала Олив, до которой дошло, что оба они так и будут корчить свои рожи, словно оба они так ничего и не поняли.
План созрел в её голове моментально.
— Ах! — воскликнула она, хлопая в ладоши. — Пришёл наш любимый дедушка! — и бросилась старшему Тогнару на шею с объятиями.
Тот был совершенно деморализован и ошеломлён.
Олив, которая продолжала считать его — пусть бывшего, но правителя! — слишком важной персоной, обычно дичилась его, откровенно смущалась и держала сдержанную вежливую дистанцию. Она и сейчас внутренне обмирала от страха и стыда, но старательно давила в себе эти чувства, вытаскивая наружу все запасы радости и тепла.
— Тэн, а ты чего? — возмутилась она, на миг отрываясь от объятий и решительным взглядом пронзая мужа.
Тот растеряно хлопнул ресницами; затем покраснел. До него дошло, что и зачем делает Олив, и он осознал, что ей сейчас и неловко, и страшно, и она только ради него решилась быть столь непривычно фамильярной.
Ему сделалось стыдно перед ней; и он поспешно подошёл и обнял и её, и отца, прижимая их к себе крепко-крепко.
Волна тёплого, сильного, искрящегося радостью и нежностью чувства совершенно опрокинула старшего Тогнара; от волнения и облегчения у него потемнело в глазах, потом в них закололо подступающими слезами, и он, растерянный, растроганный, поспешил выпутаться из их объятий до того, как сдержанность его даст трещину и он расплачется, не в силах совладать с этим глубоким чувством любви и родства.
— Браэн так вас ждал! — не стала выпускать из своих рук инициативу Олив, подхватила старика под руку и потащила в гостиную.
Райтэн на несколько секунд отстал.
«Если Ты есть, — подумал он, обращаясь к тому Богу, в Которого верил Дерек, — то спасибо тебе за лучшую жену на свете!»
Он отчётливо понимал, что сам не сумел бы переступить через свои привычки и сдержанно-достойную манеру поведения, и не обнял бы отца первым; и что отец, конечно, тоже не смог бы переступить через себя и обнять его; и, если бы не Олив, они бы, возможно, больше никогда в жизни бы не обнялись.
Мучительно осознав это «никогда в жизни», Райтэн потряс головой, выкидывая из неё все лишние соображения, рванул за родными и там, уже в гостиной, сгрёб их в объятия снова.
Олив, уже успевшая подхватить на руки сына, радостно рассмеялась, прижимаясь к мужу всем телом. Отец, к удивлению Райтэна, тоже рассмеялся и включился в эти общие объятья.
Замирая сердцем, Райтэн впервые в жизни по-настоящему осознал, каким неизмеримо драгоценным сокровищем он обладает — любящей и понимающей его семьёй.