Армагеддон. Коллекция. Эпизод Сэм и Иван

— Я не понимаю, в чем дело, но меня словно не пускают, — озадаченно проговорил он. — Может, мы что-то недоделали и нам на это намекают?

— Вероятно… — Сэм не смог договорить. Справа от Ивана метнулась синяя тень, сбила того с ног, а потом лежащего навзничь человека обвила щупальцами, словно пробуя на вкус. — НЕТ! — заорал Сэм.

— Стреляй! — хрипло выкрикнул Иван из-под твари.

Сэм не сомневался — вынул винтовку из-за спины, снял с предохранителя, прицелился и выстрелил. Попал.

Белый луг от холма и до холма. А вокруг тайга — зеленый океан, еле движимый полуденным знойным бризом. Детский заливистый смех и голоса такие земные, такие до боли знакомые.

— Смотри, а я божью коровку нашла! — Девочка подняла ладони, показывая находку, а потом подняла руки к солнцу, так высоко, как только могла, чтобы лучи света на просвет окрасили пальцы внутренним розовым светом: — Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают конфетки! — И она весело засмеялась.

— И я! Я тоже хочу! — К ней подбежал косматый, в веснушках мальчуган в простой рубашке и без штанов. — Дай мне! Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают конфетки…

Он упал в траву, в душистый клевер и подорожник. Как хорошо было бы сейчас прикрыть им рану, но не мог пошевелить руками — пуля попала в висок и где-то там, в голове, сжигает его сущность. Наверное, подорожник теперь не поможет. Но это, наверное, и к лучшему, хорошо, что все закончилось именно так и ему не придется видеть последние дни умершего мира и погибшей планеты… Звонкий детский смех и голос девочки:

— Идем к нам! Идем! У нас божья коровка, и мы ее отпускаем на небо! Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают конфетки! — она взяла его указательный палец в свою крохотную руку. — Ну, идем же! — Потащила его к веснушчатому бесштанному мальчугану, а он прекратил сопротивляться. Кажется, что он нашел свое счастье:

— Иван! Иди, обед стынет! — Она стояла на крыльце их дома с цветным полотенцем в руках и улыбалась ему.

— Божья коровка улети на небо, там твои детки кушают конфетки!

— Иван! Иван! Ты чего? Ты вставай! — теребил его Сэм за плечо. — Сейчас никак нельзя спать. Ну же, Иван, прекращай уже! Ты меня одного хочешь оставить? — Он с силой встряхнул мертвое тело. — Зачем? Ты чего? — Сэм выдохнул надежду, и у него едва хватило сил набрать вновь воздуха. — Ну все, хватит, полежал — и пора уже вставать. Вань, слышишь? Иван? — Сэм не мог заставить себя уйти отсюда, и даже приближающаяся смерть не могла стать для этого причиной.

— Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают конфетки…

***

Сэм сидел возле тела бездыханного Ивана и ни о чем не думал, ничего не чувствовал, ничего не желал. Просто сидел и смотрел в никуда, словно бы пытался разглядеть там что-то, одному ему видимое. Казалось, что для него все умерло вместе с последним человеком, с его самым лучшим другом. И даже семья Ивана…

— Маша, дети! — Он вскочил, поняв, что не все потеряно и что есть еще шанс кого спасти, но тут увидел ее.

Казалось, что она не шла, а словно парила над землей. Ни одна травинка под ее шагами не нагнулась примятой, ни один след не оставила она в пыли дороги, что кольцом замыкалось вокруг трактира. Так она и плыла сквозь пространство к нему. К нему и мертвому Ивану.

— Здравствуй, Сэм, — зазвенел серебряный колокольчик ее детского голоса. — Меня зовут Пипетка, и я твой друг.

И только теперь он смог ее разглядеть: медная, веснушчатая, улыбчивая. На ногах сандалии, так похожие на детские, и была она вся такая хрупкая, тонкая, прозрачная.

— Таня? — не узнал он свой голос. — Таня! — смог он второй раз произнести, после того как провалился зажатый горлом ком. — Почему ты…

Он хотел спросить, как она оказалась тут, как выжила. Как, черт возьми, она жива! Почему? Но не мог. А она, словно бы чувствуя его, как-то улыбалась понимающе, участливо, ласково. Так только одна она могла улыбаться. И от этого где-то внутри разжались тиски, давившие сердце, раздавливающие душу.

У Сэма стало горячо в глазах. Он не понимал отчего. Может, от его бессилия. От его неумения никого спасти! Может, оттого, что, потеряв так много, он только сейчас понял, как мало было времени, чтобы просто жить и радоваться этому. А может, просто потому, что она была снова жива!

— Вот. — Он поднял окровавленную голову Ивана, показывая ей. Показывая, что он сделал! И уже не смог себя сдерживать, завыл в голос, растирая горячие слезы по лицу.

За пеленой он ничего не видел, не видел Таню, пошедшую так близко к нему, и лишь почувствовал ее маленькие теплые ладони у себя на затылке и как она его прижала к своему животу. А он не мог остановиться, почувствовав человеческое тепло.

Но так становилось легче и уже не резало грядущее вечное одиночество. С ее приходом. Нет, даже ее появлением тут, неизвестно где. Он вдруг понял, что еще не все потеряно, что и для него что-то есть за горизонтом!

— Как… Как теперь? — он отодвинулся от Тани и, растирая до красноты глаза, посмотрел на нее снизу вверх.

— Не бойся, Сэмми, — тепло и ласково сказала она, присев на коленки и заглядывая ему в глаза. — Все будет хорошо. Скоро все будет хорошо. — И так стало ему хорошо и уютно, как было только в его детстве, в родительском доме.

— Где мы? — почти собравшись с мыслями, спросил он.

— Это спасательная капсула. Отсюда мы делаем переход.

— Кто мы? — не понял Сэм, отстраняясь от нее.

— Скоро узнаешь. — Она посмотрела на него грустными глазами. — Сейчас попрощайся с Иваном.