Молодой хорват

Уважаемый Чайка Дмитрий объявил "Конкурс на лучшую историю успеха." 

Суть сводится к тому, что бы придумать историю персонажа, который смог воспользоваться изменениями истории в мире князя Самослава. Тем кто не читал эту великолепную серию я настоятельно рекомендую это сделать. Получите удовольствие - https://author.today/work/series/26231

В качестве приза от автора:

Я ... готов самую перспективную из таких идей реализовать в виде небольшой сюжетной ветки.  Таким образом,  в повествование будет введен новый персонаж,  придуманный одним из читателей.  

К сожалению полет моей мысли вылез за рамки комментария к книге и вылился в маленький фанфик. Вот он:

Сентябрь 625 г.

Двое молодых парней из племени хорватов бежали по лесу от деревни к деревне, от веси к веси. Были они одинаковы с лица и доводились друг другу братьями. Одного звали Доброслав, а второго Добролюб.

Торопились они что есть сил, ибо до их медвежьего угла очень поздно дошла весть о том, что князь Самослав набирает молодёжь в свою дружину. И теперь им приходилось догонять уходящее время. Но хвала богам они успели и получили шанс попасть в войско князя, где каждый рассчитывал добыть «Славу и Богатство». Они оба без труда прошли отборочные испытания на выносливость и ловкость, но в спарринге удача улыбнулась только одному из братьев. Доброслав был замечен самим князем и несмотря на болезненное поражение от противника, был принят в учёбу, а вот Добролюба отсеяли, хотя он бился не хуже.

- Вон тот хорош, государь, - сказал трибун первой тагмы Добран, показывая на юркого, перевитого сухими жилами парнишку, который довольно ловко уклонялся от ударов матерого сотника. – Ах, ты ж! – разочарованно сказал Добран, когда тот пропустил удар в печень и теперь ловил ртом воздух, с ненавистью глядя на довольно скалящегося противника. – Сглазил!

- Да нет и, впрямь, хорош, - согласился с ним князь. – Примечай его, толк будет. Смотри, злой какой! 

Впрочем, мудрые боги знали, что делали, разделяя братьев. Ведь души у братьев были разные и у первого она больше жаждала воинской славы, а у второго тянулась к богатству. Вот и разошлись их жизненные пути. Доброслав с утра до вечера постигал тяжёлую науку пешего боя в плотном строю, а Добролюб пристроился к строительной артели, у которых всегда было много работы в Новгороде.

Город Добролюба поразил и влюбил в себя. Тут кипела жизнь и делались дела. Люди были хитрее и умнее чем в их скучном хорватском краю. Обдурить и облапошить простака могли запросто, но и со своей стороны не брезговали деревенщину учить уму разуму, если тот норов свой сдерживал и о науке просил.

С братом Доброслав перекинулся несколькими словами через неделю, когда их новосформированная сотня уходила в пригород Новгорода для обучения. Доброслав рассказал о порядках в их учебной сотне и о командирах, а потом пожаловался, что с обувкой у большинства плохо.

– Я к десятнику нашему подходил, так тот рыкнул, что, дескать, потом выдадут. А пока, мол, сами свои лапти да поршни чините. Но когда чинить-то! Гоняют так, что к вечеру сил остаётся только поесть да спать завалиться.

– Хм! – смекнул Доброслав. – Братец, а давай ты к сотнику подойдёшь и предложишь, чтоб я на всех босоногих лаптей наделал, пока нормальную обувь не выдадут. Глядишь, и подзаработаю.

И брат не подвёл. Сотник Деян, конечно, наказание назначил, за нарушение какой-то там «субординации». Но заказ на сотню пар лаптей Добролюбу выдал. И тот, подрядив на работы жителей соседней с лагерем деревни, за несколько дней выдал требуемое, ободрав все липы в округе.

Сам он работал больше прочих и спал только по четыре часа. За подрядчиками тоже присматривал, чтобы не филонили и что бы обувка была по высшему разряду. В семь лык да с обязательным обушником да запятником. А когда сотник кожи выделил, то и кожей лапти подшили. На сколько хватило.

За весь этот недельный аврал получил Добролюб от казны два рубля серебром из которых один рубль сотник себе оставил, а пол-рубля медной монетой деревенским за работу раздал. И тут же пригрузил их новым заказом. Лагерей-то учебных было на всю тысячу новиков и у всех с обувкой проблемы были. Так что сотник предприимчивого хорвата порекомендовал прочим командирам и заказов на плетение лаптей набралось преизрядно.

Но напрасно думать, что до Добролюба никто в Новгороде лаптями не торговал. Были там уважаемые купчины изделиями простых промыслов торгующими. Лаптями, туесами да мочалом. Но молодой хорват успел урвать заказ раньше, чем обидел этих людей до крайности. И вздумали те проучить выскочку. Да ошибочка вышла. Попался им у самой деревни, куда они шли драться, брат близнец Доброслав, который у десятника отпросился к брату на пол дня, что новикам для отдыха дали. В баньке попариться да с братом переговорить об отрядных нуждах. И, отходя от деревни, угодил в руки троих приказчиков новгородских, кои и отметелили молодого воина без особых разговоров. Ибо сами драться тоже были горазды, а один против троих устоять не мог.

В войске это происшествие гнев у начальства вызвало. Началось разбирательство, в ходе которого сотник вызвал Добролюба и посоветовал ему свалить куда-нибудь до весны с глаз долой. Ибо не хотел он, чтобы его маленькие махинации с казной как-то всплыть могли.

Получил вперёд Добролюб причитающиеся ему деньги за обувку и задумался — куда податься. Те полтора рубля, что ему заработать удалось, сущей чепухой были по большому то счёту. Торговлишку на них не развернёшь. Да и жить на что-то надо. Но если для торговли капитала ему было мало, то для другого дела могло и хватить.

За эти недели в Новгороде узнал Добролюб о такой невероятной штуке как крепкие наливки. Видел он какой доход они кабакам приносили. И была у него мысль секрет тех напитков выведать, да самому винокурением заняться. Но очень скоро его предупредили серьёзные люди, чтобы свой нос в это дело он не совал, а то до конца своих дней соль рубить будет, света белого не видя. Струхнул конечно парень, но человек боярина Люта тут же совет дал. Дескать для выварки того напитка крепкого, сладкие соки потребны и пусть небольшую но безопасную денежку можно на этом заработать. Приноси, дескать, соки ягодные когда те созреют, их винокурня выкупит по честной цене. И даже короткий разговор устроил Добролюбу с винокуром.

И вот теперь в голове парня сложилось, что он со своими невеликими деньгами в ближайшие пол года делать будет. Само собой, сезон ягод уже прошёл и до следующего он тянуть не станет. А вот к короткому сроку, когда в берёзах сок движется, надо было хорошенько подготовиться. И пошёл Добролюб от веси к веси от деревни к деревне обратной дорогой в родные края. В каждой деревне он со старостой договор заключал о сборе сока как только почки распустятся и уговаривался, что в деревне за зиму под тот сок туеса особые изготовят, для чего в каждой деревне по длинной железной полосе-сколотню оставлял, чтобы кору снимать было чем. Да железный вороток, чтобы берёзы буравить. Это его задатком было и серьёзности словам придавало.

Так он до родных краёв добрался где и перезимовал, всю зиму мастеря себе тележку о два колеса. А как весна настала потекли слёзы берёзовые. Брали сок только от берёз старых, где был он слаще всего, да на печь несли где его вдесятеро упаривали. Со ста туесов сока получалось всего десять сиропа.

Погрузил Доброслав добытое и двинулся в обратный путь и в каждой веси и деревеньке груза в его тележке всё прибавлялось и прибавлялось. Где-то он задерживался, налаживая упарку собранного сока, где-то на его предложения плюнули и ничего собирать не стали. Такие деревни парень запоминал да в убыток себе ставил. Так или иначе, но к Новгороду ему три ходки делать пришлось, ибо тележку в перегруз по лесным тропам он тянуть не мог и приходилось возвращаться за готовым продуктом. Решил тогда Добролюб, что дело это речным путём налаживать надо, а то пупок развяжется. Да и времени много уходит.

Но зато заработал он на этом берёзовом сиропе по-царски. По весне-то запасы у винокурни иссякли, и производство простаивало, убытки владельцу чиня. Так что не только всё привезённое выкупили по хорошей цене в целых десять рублей, но и ряд заключили, что и в следующем году все выкупят сколько бы тот ни привёз. Хоть бы и во сто крат больше.

Хотел было Добролюб отметить с братом удачную торговлю, да оказалось, что всех молодых воев князь с собой в поход на ляхов забрал и из того похода они пока ещё не вернулись. Хотя по городу слухи ходили, что ляхов уже примучили изрядно, и те земли будут теперь дань платить по новым обычаям жить.

Намотал себе на ус эту новость Добролюб, да задумался. Чем ему до следующей весны заняться то? Десять рублей не такие уж великие деньги. Конечно можно было как и сотни мелких торгашей сновать по речкам и притокам развозя соль и железные изделия, выменивая их на шкурки и мёд. Но это Добролюба как-то не увлекало. Ему интереснее было что-то замутить, людей сгоношить и сообща что-то сделать. Но пока что идей не было. А деньги карман-то жгли. Хотелось и лошадку себе купить, и сапоги справить. Чтобы все видели какой он молодец. Но, скрипя зубами, он от того мотовства удержался. Конь-то жрёт каждый день и на его содержании можно разориться. А сапоги ему пока без надобности. Лапти они бесплатные.

Вместо этого Добролюб подрядился в артель, что лодки-долблёнки делала. Всё лето он трудился усердно и науку эту постигал. Много нового узнал. Ибо в его деревне лодки делали по-простецки — валили большое дерево да выдалбливали или даже выжигали у него середину. Отчего шириной лодка та была не шире самого ствола да тяжесть лишнюю имела. А вот пришлый мастер ладил лодки совсем иначе.

После того как у бревна формировали оконечности, по всему телу делали разметку шнуром и равномерно сверлили сотни маленьких слепых отверстий. В эти отверстия вбивали смолёные чопики длиной не больше мизинца. После этого начинали энергично выбирать лишнее дерево. Но тоже по-хитрому. В оконечностях снимали половину толщины, как обычно, а вот серёдку брёвна оставляли почти целой, кроме узкой щели, в которую можно было руку с инструментом просунуть и внутри бревна работать. Инструмент для того тоже особый был. Полукруглые тесла, кольцевые скобели, долота…

Долго-долго выдалбливали сердцевину, пока не начинали показываться смоляные кончики тех самых чопиков. С этого момента скоблили уже осторожно, снимая понемногу. И таким образом по всей лодке у бортов была одинаковая толщина.

Когда лишнее дерево было снято, лодку замачивали в реке на неделю. А потом начиналось священнодействие. Мокрое пустотелое бревно с лодочными носами устанавливали на козлах и разводили под ним огонь. Жаркий но с коротким пламенем. От лодки пар шёл, а мастер с подмастерьем начинали внутрь этого брёвна прутья вставлять враспор. И делали они это целые сутки без отдыха. Прутья заставляли стенки брёвна раскрываться и, в конце концов, лодка приобретала задуманную мастером форму. За счёт такой развёртки бревна ширину у этого однодоревка оказывалась вдвое шире обычной долблёнки.

Но и это был ещё не конец. Внутрь лодки установили рёбра жёсткости с распорами, усиливали нос и корму и наращивали борт широченными досками. А в середину, в специальное гнездо, можно было ставить мачту. Такая лодка называлась в Новгороде «насад» и груза могла поднять вчетверо против обычной долблёнки из того же дерева. Соответственно и продавалось она влёт и по хорошей цене.

Тем временем Доброслав из похода вернулся. И по итогам его десятником поставили. Пришла к нему слава воинская. Пока что в пределах его сотни, но брат в себя верил. Отметили братья это дело от души. Целый рубль потратили. И вовремя. Снова всех воев в поход повёл славный князь Самослав. Куда именно никто громко не говорил, но слухи шли, что на самих авар князь напасть решил.

Тревога и надежда поселилась в сердцах Новгородцев. Все понимали, что в это лето всё должно решиться. Быть аварам битыми или кончится новгородская вольница. Не скупились горожане на жертвы богам. Все капища и священные рощи были увешаны лентами и завалены подношениями. Добролюб тоже богам проставился и даже в христианскую церковь заглянул, где его и приметил отец Григорий. Тот оказывается был наиглавнейшим составителем рецептов креплёных напитков и про берёзовый сироп от Добролюба знал.

– Ох, сын мой, – радостно приветствовал он парня в стенах своей церкви. – Вино из твоего сока лучше прочих получилось! Просто княжеский напиток. Вези ещё!

Угостил священник Добролюба наливочкой и даже с собой керамическую бутылочку дал. Лишь бы только Добролюб не забыл ещё сырья доставить по весне.

***

Июль 626.

Лето заканчивалось и собрался Добролюб в дорогу. Закупил товаров и инструмента, загрузил свою тележку и тронулся в путь в родные края, по тому самому пути, на котором он берёзовый сок собирал. В каждой веси и деревеньке он оставлял товаров, что ему заказывали, и благодарил селян за помощь. Так и дошёл до своего села Липник, что стояло на речушке Бечва.

А в пути догнала его весть, что славный их князь разгромил авар и сгинули они как и не было их никогда. И все земли каганата теперь Самославу подчинены. Обрадовал он односельчан, отпраздновали. А потом он показал им, как ладить лодки по-новому. Для начала на небольшом дереве, в полтора обхвата. Подивились земляки да и согласились по зиме Добролюбу помочь сладить больших лодок по-новому. Сколько смогут. Выбрал Добролюб первое дерево — огромный дуб в два обхвата, на холме недалеко от реки стоящий. Но тут возбудился жрец. Начал прыгать ругаться, именем бога Поренутом грозить, дескать, дерево священное.

Отступил Добролюб. Выбрал другое дерево, не меньше первого, но менее удобно стоящее. И снова жрец мешать начал. Тут Добролюб извлёк из своих запасов бутылочку, что ему священник Григорий в дорогу дал, да и распил он её вместе со жрецом. И пока тот бес памяти валялся, деревото начали рубить. И срубили под недовольное, но бессильное ворчание жреца. Оценил Добролюб могущество христианского напитка и даже чуточку во Христа уверовал, среди всех прочих богов, разумеется.

Долго возились непривычные мужики с первой ладьёй. Втрое дольше, чем мастер из Новгорода. Но итог всех изумил и порадовал. Лёгкая, прочная и вместительная лодка получилась. Вдесятером в неё можно было без опаски садиться.

Тут же принялись мужики две новых лодки делать, а сам Добролюб отправился по всем соседним весям о сборе берёзового сока договариваться. Даже через холмы перешёл к селениям, что по реке Одре располагались. Хоть и придётся на тележке волочь.

И когда он возвращался назад, мысль его посетила. А почему бы не снарядить торговые ладьи вниз по Одре. Товар он возьмёт по оптовой цене, а племена, что по Одре живут, ещё слабо вовлечены в торговые дела Новгорода. Там всё больше по Дунаю торгуют и по Лабе. А у него тут рукой подать до Одры со всеми её притоками. До самого моря Балтов дойти можно. А если подальше пешком пройти на восход, то там Висла начинается и на всём её течении тоже множество народа живёт.

Но походы в те земли требуют не только лодок и товара, но и дружины мало-мальской. Так что отложил Добролюб эти планы на будущее и сосредоточился на настоящем. И по весне имел семь больших насадов четыре из которых были бочонками, туесами и горшками с берёзовым сиропом загружены полностью. В остальные лодки погрузили мягкую рухлядь, мёд, кожи и шкуры медвежьи да волчьи. В общем, все что смогли насобирать для торга.

И торг удался. Новгород был просто переполнен деньгами. Добыча взятая с авар была баснословной. Вестимо, львиная доля князю отошла, но и того что простые вои взяли, хватило для того чтобы цены в городе взлетели. А уж насколько велик был спрос на алкоголь, просто словами не описать. Так что загнал Добролюб свой товар на винокурню по троекратной цене и расплатились с ним золотом!

Прочий товар продали быстро и, самое главное, насады княжество готово было скупать по любой цене. Поговаривали, что на Дунае новые города будут строить, и речной флот князю позарез нужен. Так что семь больших насадов оказались весьма кстати и тоже ушли за золото.

***

Июнь 627.

Брат Доброслав оказался среди раненых. Аварская стрела пробила ему шею, но слава богам не фатально. И теперь он отлёживался в лекарне, что располагалась внутри княжеской цитадели. Потому-то Добролюб и не мог долго с братом встретиться. Не пускали в цитадель посторонних. И только когда молодому воину разрешили в город выходить, собрались они с братом и односельчанами в кабаке.

Рты раскрыв слушали деревенские о походах и сражениях, в которых Доброслав участие принимал. Дивились золотой цепи на его шее, богатой одежде и добрым сапогам. А Добролюб со смехом им рассказывал, как он первые свои деньги на лаптях для пополнения делал. Хорошо посидели.

Когда братья остались одни, Добролюб попросил устроить ему встречу с начальством. Труда это не составило, и на следующий день состоялся разговор с сотником Деяном. Изложил молодой торговец о своём замысле по течению Одры поторговать и о том, что в тот поход малая дружина нужна. И не найдёт ли возможность уважаемый сотник в этом предприятии поучаствовать за долю малую.

Заинтересовался сотник предложением. Расспрашивать стал, что да как. Где твой, мол, Липник находятся? А далече ли до Одры волоком? Рассказал Доброслав все как есть, и даже про близость истока Вислы упомянул. И тут-то Деян прямо-таки стойку сделал.

– Висла, говоришь? А далеко ли от твоей Бечвы до той Вислы?

Выслушал торговца и говорит.

– Завтра жди. Позову тебя на разговор с людьми побольше меня. Кто может такое решение принять.

– С князем?! – с замиранием сердца спросил Добролюб.

– Нет. До князя ты ещё не дорос, – усмехнулся сотник. – Да и в походе ныне наш князь.

А на следующий день разговор повторился, только происходил в покоях самого боярина Деметрия, где присутствовала ещё и госпожа Любава. Выслушали торговца большие люди и тоже разговор на тему реки Вислы повернули. Далеко-ль? Кто живёт? Какие деревни есть? Ходят ли торговцы по тем рекам из земель ?

– Да почитай со времён как авары пришли торговля в наших краях порушена, – отвечал Доброслав. – Говорят, что в стародавние времена через нашу речку много лодок шло от самого моря Суэвенского. Но того ни отец, ни дед мой уже не видели.

Переглянулись боярин, сотник и госпожа Любава. И без всяких слов общее решение приняли.

– Значит так, – сказал Деметрий, обращаясь к сотнику Деяну. – Ты и твоя сотня займутся этим. Отправишься сейчас, и сразу ставьте остроги малые на Одере и Висле. Может в Остраве и в Струмани, а может другое место присмотрите. Сам реши. Но оттуда впоследствии будут торговые караваны уходить, так что с умом подбирай. Любава, – обратился внезапно Деметрий к женщине, – сколько у нас свободных лодок есть?

– На днях семь штук больших насадов в казну купили. У вот этого молодого человека, кстати, – усмехнулась она указав на Доброслава.

– Хорошо, – кивнул Деметрий. – Выделишь ему рухляди для торговли? И нашей и княжеской.

– Разумеется, – кивнула женщина. – У нас её теперь девать некуда. Но тебе Добролюб надо всё вызнать про те края. Чтобы точно знать, что именно им везти. Этот поход будет разведкой.

– Я из сиротской сотни парочку с ними направлю, – вставил реплику Деметрий.

Удивленный торговец переводил взгляд с одного говорившего на другого и наконец выдавил из себя:

– В какие края, госпожа? На Одре?

– К лешему твою Одру! – усмехнулась Любава. – Ты пойдёшь до самого устья Вислы и найдёшь там Янтарный Берег. Всё остальное неважно.

***

Этот поход был тяжел и продлился до самой зимы. Вернуться в Струмань удалось уже расталкивая мелкую ледяную шугу, и обкалывая ото льда намёрзшие борта. Но оно того стоило. За целый век без торговли эсты сильно изголодались по хорошим товарам, а цену своему сокровищу — янтарю, уже подзабыли, так что на товары выданные госпожой Любавой выменяли целую ЛОДКУ янтаря. И этом драгоценном грузе была и доля самого Добролюба вмиг ставшего одним из богатеев новгородских. А для его брата Доброслава это был первый поход в статусе десятника. Жизнь у обоих определенно налаживалась!

#########

Примечание. Путь из Одера в Мораву реально существовал и был одним из путей "из варяг в греки"