Калейдоскоп:)

Даже у Пушкина есть более сильные и более слабые вещи. И внутри вещей есть сцены сильные и слабее. И стихи 

Сильных мало. Они становятся совсем знакомыми, заезженными, выучиваются, приедаются. Хочется нового. Пусть и со снижением стандарта. А потому, что того же уровня и у него, и у других просто нет. И ты снижаешь требования по принципу «на безрыбье и рак - рыба» в пользу более нового, не заезженного. Можно обманывать себя (временно, да и то вряд ли, а, не дай бог, ещё войдёт в привычку:), что вкус изменился, тебе хочется чего-то другого…

И у Платона, и в «Пиквикском клубе». На 10-ый-20-ый раз я пролистывал уже все отступления и прочитывал одни и те же куски, которые становились всё реже разбросанными по тексту. Разве что у Высоцкого чуть иначе. Я даже не пытался искать более слабых вещей, мне даже мысль такая не приходила в голову. Просто одни нравились больше в начале, какие-то - позже 

В Ватиканской галерее я смотрел на Лаокоона и тайную вечерю или как там её Леонардо. И всё. Я стоял и смотрел на скульптуру, поразившую в детстве. Долго. Я знал, что никуда не спешу. Столько, сколько нужно. Сколько хочу. Вряд ли я туда пойду ещё раз

Наесться так, чтобы больше не хотелось. До отвала. Не до отвращения, но чтобы вкус унести с собой. Это ощущение, этот восторг. Чтобы и через годы закрыть глаза и перед глазами будет то же ощущение 

Сравнение не совсем корректное или совсем не корректное, но так же я пил все две недели в Мюнхене одно и то же обычное светлое пиво и ел белые свинские сардельки, и годы спустя вкус скорее них, чем пива, но был со мной. Появлялся где угодно по моему желанию, как по мановению моей волшебной воли. И я мысленно снова оказывался там же. Без всяких гарипортеров. Там было так хорошо, в этом сытом мире запада в мой первый раз за границей, что я потом лет 10 не бывал за границей.  Настоящее было чудо, всамделишное. «Праздник, который всегда с тобой»:)