Первый выход моей писанины в свет вызвал огромный шквал негатива в сторону ужасного стиля изложения.

Прилагаю же вторую главу...

* * *

Вылазки - это, конечно, дело ответственное. Дело, на которое пускают бойцов исключительно высокой квалификации с тяжелейшими инструктажами и наличествующим уже, как обязательное условие, боевым опытом непосредственно. И несмотря на все принимаемые предосторожности, чаще всего таковые сопровождаются мёртвой тишиной и отсутствием каких-либо внештатных ситуаций. Так уж сложилось, что к их годам наибольшая угроза, некогда уносившая десятки жизней их собратьев, миновала. Теперь пустошь представляла собой мёртвую зону, наводнённую исключительно редкими жильцами, чья популяция была сокращена фактически до полной невозможности своего восстановления. В эти яркие, но кровопролитные годы когда-то оказывала содействие и группа Браво, и множество других групп, в т.ч. почивших, но теперь бравым бойцам доводилось лишь наслаждаться заслуженной болью и смертями тишиной, изредка радующей, как развеяние рутины, возникновением незначительной угрозы, почти что развлечения. Сегодняшний инцидент угрозой даже мелкой едва ли можно назвать, но вопросы у всех на уме остались, а задать их было некому.

Если предположить, что попавшие под обстрел снайпера Короля действительно являются последними из представителей отроков, то о целях их тамошнего появления остаётся только гадать: была ли то вылазка разведывательная, или они искали что-то весьма конкретное - неясно. И озадачена была тем не одна только наша четвёрка, но и весь штаб, по чьим стенам мигом разлетелись сплетни о случившемся, раз за разом всё больше теряющие крупицу правды и обращающие правдивый пересказ событий в нечто фантастическое и прямо позорящее честь группы Браво, с чем им приходилось бороться, выступая перед интересующимися с пояснениями и корректировками ложных сведений. Таковы уж были аспекты человеческой коммуникации, именуемые "сарафанным радио" - со всеми вытекающими из того побочными эффектами...

За ужином, сбросив тяготящую броню и всё обмундирование в целом, парни гадали о секретах случившегося. Дело было в том, что отроки - по натуре своей коварные существа - высовываться наружу, что было уже известно, без особых причин не решались. Как проворные крысы, догадывающиеся об угрозе полного своего истребления, дорожа собственными жизнями, покидали они свои норы лишь в самых исключительных случаях, востро требующих определённых действий ради самосохранения. Увиденное же поведение их близ кратера давало понять, что скрытностью те руководствоваться даже и не думали. Но если и предположить, что те озадачились поисками чего-то, что могло побудить их действовать так открыто... то что это может быть? Какие ещё секреты таила в себе разрозненная поверхность пустоши, до которых не дотянулось внимание вездесущего взора человечества? Интернациональная корпорация "Ривайвел" то и ставила своей задачей, чтобы раскрыть все загадки произошедшего годами ранее в предупреждение возможного повторения. А учитывая, как однажды внезапно настиг всех судный день, повторение оное более чем вероятно.

Отдельные личности предпочитали верить, что сам Всевышний воздал человечеству наказанием за его желание постичь то, что не далось ему в пользование природой и естественным образом. Увы, ресурсы матушки Земли оказались не бесконечны, чего не скажешь о человеческой жажде развития и стремления к совершенству. Путь был один: отправляться в удалённые уголки галактики, девственные и нетронутые, как могло казаться первое время... По итогу же за куски новообретённой земли пришлось изрядно поплатиться. Сформированная ныне уже армия в свои обязанности брала заботу о том, чтобы никто и никакими усилиями не смог корпорацию, доблестно функционирующую во благо человечества, сих плодов лишить. Угроз, норовящих на то, находилось множество: здесь тебе и технологическая катастрофа, и дезертирство с последующим восстанием, и вмешательство в дело иноземного разума... Но это - забегая вперёд. Ключевые же наши личности заняли целый стол у буфета и решили пока не идти в расход. "Дяденьки свыше", конечно, и без их скромного ведома решат, как поступить, исходя из ситуации, но, как простые люди, они также желали между собой всё обсудить; то было их народное право, право свободы слова и мысли.

Всякий захотевшийся раз закупаться здесь натуральной пищей - дело для бюджета среднего достатка служивых явно непозволительное. Иногда, однако, побаловать себя всё же стоило. Испытать ностальгию по беспечным денькам, проводимым с семьёй на родной планете... Вкус матушкиной еды, одним словом. Вот и наши герои, озадачившиеся вопросами превыше, сегодня коллективно пожелали выложиться втрое больше обычного, но так, чтобы нарадовать вкусовые рецепторы сполна.

Едва успев усесться, первый говорящий не заставил себя ждать:

- Не разочаровывайте себя тем, что мы предприняли не преследование за их обратным маршрутом: начальство и заикнуться не осмелится, ибо доставка аккумулятора, как изволили выразиться в указании весьма однозначно, - есть дело совершенно приоритетное и неотлагательное. В любом бы случае, вернись мы даже на базу, а затем туда - поспеть за ними мы не могли, особенно за горячим следом. Не наш был день.

- Не могу поверить, - вмешался Король, заговаривая о своём, далеком от основной темы, - что бойцы Ривайвела вновь так обрадованы появлению чужака... Запах премий вам, что ль, крышу уносит? Нет, я сам не пессимист и не зануда, как товарищ Стрейг, но ваше поведение бросает меня в диву!

- Ничего необычного, - язвительно и высокомерно плеснул Стрейг, - Мальчишки жаждут приключений. Мозги на месте ещё не устаканились с последней взбучки, - после он сделал паузу и заговорил уже другим голосом, словно уносящим его в другую реальность - в прошлое, - Лишь после того, как новобранец впервые смерть повидает, можно почесть его закалённым в боях!

"И снова тот о своём..." - печально пронеслось в голове каждого, явно недовольного настроем капитана. Сейчас всем более хотелось обсудить насущные дела, затрагивающие неопознанные объекты, чем вдаваться в слушание унылых моралей. Здесь сказывалась ощутимая разница возрастов и закалки.

- В любом случае, - продолжил Олаф, минутой назад перебитый, - если то были отроки, в чём у нас почти не остаётся никаких сомнений, то лишь очень серьёзные мотивы могли побудить их повылезать наружу... Эти падлы знают толк в партизанстве. Может годами чего замышляли, а только теперь реализовывать стали...

- Можно обойтись и без теоретики... - возмутился Стрейг, - Глядя на ситуацию объективно: те, вероятно, лишь проявили невиданную наглость, как по мне... Мне хоть и тошно говорить об этом (да даже, признаюсь, думать), но какие "великие" планы могут начать реализовывать последние оставшиеся в живых горстки отроков? Смех да и только. Жратвой бы на день вперёд запастись - вот и вся их распланировка будущего.

Остальные, выслушав от капитана наконец развёрнутую и подкреплённую логикой мысль, разом осеклись. Все их параноидальные подозрения куда-то запропастились. Возможно, подковала стыдливость за мышление мистическое.

- Остаётся надеяться на принятие разумного решения со стороны штаба... Мысль верна: от наших с вами выяснений мало чего зависит. Наше предназначение - исполнять приказы дядюшек свыше. Они тут всем заправляют. - с прискорбием закончил Олаф, занудив приземлённой философией.

Оставшиеся пятнадцать минут ужина были проведены либо в молчании, либо в пустых разговорах о том о сём, что присуще простому люду. Прежние доводы махом слетели на нет, и увлечённость их переключилась на незначительные проблемы одного дня. Но сказать, что затронутая тема с отроками истинно их не колебала - равно что соврать. Они лишь осторожничали с поспешными выводами, а также боялись того, что трудоёмкие результаты их размышлений не приведут ровным счётом ни к чему. А это энергетическое исчерпание и душевное разочарование.

Справившись с заказанной пищей, группа рассортировась по комнатам, более пока не желая грузить головы домыслами. После рабочего дня, тем паче после вылазки, каждому хотелось бы на время уединиться в беспечном отдыхе. Вылазка - это, помимо риска физического, нагрузка также эмоциональная. Каждый такой день являл собой непереоценимую опасность, о чём бойцы были чётко осведомлены. Трудно передать словами, чем на самом деле представляется для них вылазка. Особо восприимчивые каждый такой день невольно воспринимают как последний, ибо ни знать, ни угадать нельзя, что же поджидает в этот конкретный раз. Немало на их опыте в личном знакомстве числилось ребят, что простились с жизнями в самый непредсказуемый, казалось бы, день. И пускай некогда развёрнутая боевая обстановка с каждым месяцем всё больше утихала, но явная опасность сохранялась и поныне. Пустошь - это, опять таки, обиталище непредсказуемых кошмаров; и здесь главное умом не помешаться, а там уж смекалка всё за тебя решит. Такими советами руководствовались парни, всякий раз отваживаясь выбираться за пределы штаба. И как бы ни томила, как бы ни пугала их неизвестность, всё же исполнение приказов оставалось делом святым, к чему каждый подходил со всей ответственностью. Не с проста, в конце концов, получали они свои баснословные премии и надбавки, при учёте того, что основная зарплата ещё сохранялась в пределах разумного для простого Земного солдата, а где-то, быть может, даже уступала.

* * *

Адам Вернон, контрактник Ривайвела, отбывал в пустошах третий год своей драгоценной молодости, не проявляя никакой инициативы в ближайшее время расторгнуть договор и вернуться на матушку Землю, благодаря заработанным средствам дозволяя себе обеспечить все прелести роскошной жизни. Там прозябали ветви его родственной связи, там располагался его отчий дом и с этим же местом он был связан много как, но только не духовно. Сам он ещё хотел бы знать, соханяет ли в груди душу как таковую (и, следовательно, право так рассуждать, затрагивая какие бы то ни было упоминания духовности) или со временем безжалостной зачистки утрачены были в нём остатки всякой человечности...

В любом случае, он мог прилюдно, без упрёков совести, признать, что в отношении родного дома не питает никаких чувств и, более того, не имеет привязанности к сторонним лицам. В нём закладывался идеальный фундамент для становления бездушной машиной смерти, но что-то по-прежнему сдерживало его, сохраняло видение морали в рамках дозволенного, тем самым сберегая здравие и точность рассудка. И тем же сберегая его как бойца, стоящего своих затрат и беспрекословно исполняющего заданные поручения.

К бойцам, попавшим в положение вроде его, отношение было циничным и представлялось следующим образом: в средства манипуляции чаще всего обращалось наличие у контрактника семьи по ту сторону тысяч километров холодной пустоты, понуждающее того действовать, порой, наперекор моральным устоям. К содержанию семьи, о чём сведуще было начальство, люди таковые подходили с безграничной ответственностью, зная, что их отпрыски до тех пор получают достойное образование и имеют право на привилегии при поступлении, пока батька рискует шеей в дюжинном расстоянии поодаль. Самоотвержёные, они безвыходно соглашаются на поставленный ультиматум.

Собственной семьи Адам не заводил, пребывающих на попечении детей не имел и не имел также людей, коим стоило бы отсылать процент зарплаты. Все свои колоссальные накопления он изволил оставлять в пользование исключительно себе, предусмотрительно, конечно, завещав их ближайшим родственникам (на всякий такой прискорбный случай).

Для начальства его семейное положение и принятая жизненная позиция, конечно, составляли определённые неудобства: не находилось той тонкой ниточки кукловода, за которую в крайнем случае можно было одёрнуть и отрегулировать поведение бойца; не было слабого места, надави ты на которое - и непременно сподвигнешь человека поступиться правоохранительными предписаниями, стоящими в его выгоду, безропотно соглашаясь, впоследствии, и на самые неблагодарные обходительства. И будучи непреклонным и ни к чему себя не обязующим, Адам долгое время сохранялся покорным исполнителем, избавляющим от необходимости прибегать к манипуляциям, чем всех, конечно, удивлял. Что движило этим молодым человеком? Что побудило бросить размеренную жизнь и будучи совершенно независимым, без голодной семьи, ипотек и кредитов кинуться в пожирающую короткую молодость бездну?

Ведомо было одному ему, что причиной такому неоднозначному поступку послужила банальная безуспешность в попытках сыскать место призвание в мирской жизни. В чём он мог бы иначе реализовать себя - непосильно тяжкий и болезненный вопрос. И вот, оказавшись на пике лет без каких-либо увлечений, позволивших бы зваться "хобби" и обеспечивших бы хоть малость ощущения самодостаточности, новость о наборе в частное формирование стало для него заветным проблеском, единственным подступным мероприятием и продолжением послестуденческой жизни.

Отречённый ото всех, Адам не испытывал горести по разлуке с узким кругом родных и близких, предпочитая и впредь брести существованием, возможно, одиночным, но самобытным и беззастенчивым.

Условия содержания здесь, конечно, в сравнении с обычной армией, где также довелось побывать, значительно разнились. Можно сказать, что в Ривайвеле к солдатам - даже самым безусым новобранцам - отношение куда более уважительное. Старшие по званию, как таковые, приходятся тебе равными сослуживцами. А уж с высшим начальством дело обстоит ещё проще: избегая дедовщины и всех из того вытекающих, ваши взаимотношения строятся по принципу материальной взаимовыгоды: один поручает исполнение обязанности, второй её исполняет и взымает за то вознаграждение, предписанное и оглашённое заключённым договором, принципом чем-то походящим на наряд-допуск. Такая обстановка радовала Адама, не переносившего ещё понаслышке системы пресмыкания пред старшими чинами. Принцип устройства их стратификации пестрил простотой и прозрачностью. Среда, устремлённая на изъятие взаимовыгоды от качества взаимосвязи, значительно преобладает над той, что не курсирована чётко поставленными общими целями и оттого отвлекается на происходящее на животном уровне иерархическое соревнование.

Вернувшись в свою отдельную комнату (а комнаты, что не присуще обычной армии, каждому здесь предоставлялись индивидуально), Адам расположился в кресле, прячущемся за двухъярусной койкой от входной двери, сперва глазами обводя пожалованные ему шесть квадратных метров радости уединения, сплошь заполонённые личными вещами и нестандартными правками меблировки, а затем ощутив тяготящее душу желание, терзающее свободу воли. Он всё рыскал взглядом в поисках того, что вдруг вздумалось его непоседливой голове, но затем предположил, что должен сам, возможно, методом проб и ошибок, найти эту не оставляющую в покое диковинку; но... что могла она представить собой? - никак не удавалось вообразить.

Предначертанное обычно находит само собой. Не нужно гадать, какой из предложенных путей окажется ложным, а какой истинным - лишь довериться предчувствию и склониться к наиболее симпатизирующему. Там судьба порешит всё сама. Адам бросился к тому, что первое пришло на ум: выволок из под шконки, разгребая руками всё прочее, коробку с многочисленными старыми дисками. Недолго побреговав отвращающим желание прикоснуться толстым слоем пыли на их стопке, запустил руку, вынув первое, что на удачу соприкоснулось с пальцами - сборник рекламных записей...

Обложка была ярко-жёлтая. Сопутствовало всему изображение девицы с выделяющимися формами, только что одетой приемственно. На чью слабость предусматривались все эти заманчивые меры? Мельком ознакомившись с описанием, Адам вогрузил диск в неизвестно работающий ли дисковод компьютера (наличие такового компонента в нашем веке, всё более отторгающем физические носители, вовсе редкостно), спрятанно пыхтящего за комодом - с глаз долой от возможных посетителей. Уставился в экран коробкообразного телевизора, который приспособил под монитор для компьютера. Никогда прежде он не вынимал содержимое той загадочной коробки и уж тем более не изучал его.

Выскочило окно с предложением запустить программу плеера. Дав согласие "администратора", Адам с важным видом взвалился на твёрдую стену, принявшись наслаждаться интригующим зрелищем.

Прошло пятисекундное превью, гордо демонстрирующее зрителям крутящийся 3D-логотип "Awesome" и всех содействующих в колониальной деятельности подкомпаний - видимо, как свидетельство наличия навыка их сотрудников работать с монтажом. Адам наблюдал с открытой усмешкой, дивясь когдатошней наивности и самоуверенности корпорации.

Под задорную музыку пошла не менее задорная, напыщенная речь:

- "А на повестке дня: колонизация неизведанной планеты! Новые формы жизни, новые исследования, новые открытия - и за всем этим вы, дорогие зрители, имеете честь наблюдать с экранов ваших гаджетов за миллионы километров от нас!

Все мы любим матушкину еду, все мы по ней скучаем; но как бы ваша матушка отреагировала на подарок в виде сверхпрочной сковородки из титания, добытого прямиком на спутнике "Земля-2"? С корпорацией "Awesome" это возможно: запишись на службу или оставь заявку на приобретение инопланетных товаров: с "Awesome" всё невероятно просто!

Ты давно ждал реализации сокрытых в себе талантов? Может, ни один порочный ВУЗ родного города не принимает тебя из-за проклятого балла? Корпорации "Awesome" это неважно: ведь только здесь ты можешь быть тем, кем ты являешься на самом деле! Делать то, что ты лучше всего умеешь! Никаких "корочек", никаких проходных баллов и вступительных экзаменов - лишь демонстрация собственных умений и быстрая, безочерёдная запись на колонизацию в ближайшем офисе твоего города.

Наш коллектив представляет собой добродушных, талантливых и иключительно перспективных молодых лиц: здесь вы наверняка найдёте своё место. Не любите шумных компаний? Может, вообще сторонитесь общества? Что ж, интроверты, добро пожаловать на борт инновационного корабля "Awesome": у нас сыщется профессия под любые вкус, цвет и индивидуальные человеческие условия!

Мы - ледокол, разбивающий преграды на пути к выходу в свет. Мы - это будущее, с трепетом ожидающее человеческого вступления. Присоединись к нам, переверни свою жизнь и стань одним из первых сподвижников революции в сфере развития и технологий!"

Музыка играла ещё несколько секунд, вновь на весь экран высветился небезызвестный логотип, и наконец всё погасло, тотчас предложив переиграть, переключить или выключить запись.

Адам скрыл "агитационный" ролик, развидев в папке ещё несколько, вероятно, тому подобных. Интерес на том иссяк, и просматривать оставшиеся не было желания. Желание было лишь мыслить, обдумывать.

Пронеслась мимолётная скорбь, даже ностальгия по затронутым детством временам, когда надёжным носителем цифровой информации ещё сохранялись старые добрые диски. Нынче в моде были облачные хранилища, развитие которых дошло до той степени, что даже здесь, на горе обломков ушедшей цивилизации, пользовались предпочтительно именно ими. Наблюдение, конечно, интересное, но не доминирующее над остальными грядущими умозаключениями.

Адам был на пике расцвета своих сил, и уходящую молодость, плавно переводящую душу в объятия кризиса среднего возраста, что наступить обещал через жалкие несколько лет, безмерно ценил, радуясь каждому подаренному судьбой моменту. Тем не менее, расцвет "Awesome" приходился на его юношеский возраст, когда и предполагать ещё не мог он о дальнейшей своей связи с трупом нашумевшей на весь мир корпорации. Он был молод, фактически ребёнком в теле подростка. Так много лет минуло с тех пор, и как же обстановка успела перемениться... Марш времени бросал в мелкую дрожь и пугал своей неумолимой поступью, ни на секунду не оставляющую заскучать в однообразии годов.

Случаются в истории человечества необъяснимые своей природой отрывки времени (хотя определённая закономерность, может, и есть), когда не происходит ровным счётом ничего. Среди них, конечно, можно выделить события, наиболее серьёзно отразившиеся на жизни отдельных личностей и, быть может, где-то даже целых народов, но назвать то кардинальными переменами, достойными увековечиться на листах учебников международой истории, - явное преувеличение. И так уж для Адама сложилось, что именно на его короткий век (а уж учитывая, какую он избрал себе профессию, так и уместно сказать: очень короткий) пришлась череда событий, обещающих изменить целый ход истории. Но всё, конечно, с ошеломительным треском провалилось, а дабы неудачу компенсировать - корпорация "Ривайвел", рождённая из пепла и обломков, на то и существовала.

Получившаяся летопись, доступная к ознакомлению Земному простолюду, окутана мраком и недосказанностью, особенно раскрывающейся в некоторых противологичных несостыковках, если копаться в том поглубже. Степенному человеку, увязшему в сведении концов с концами и явно не строптивому во рвении поиска правды, фактически непосильно добиться полной и объективной правды на площадке мирового масштаба. Чьими-то намерениями пред его ликом возводится непроглядная стена, скрывающая лишний глаз от истины и предостерегающая лишний язык от разглашения. Пожалуй, лишь правящие верхушки имеют доступ к источникам, способным ознакомить с истинной версией произошедшего. Легко понять, что Адам, пускай к таковым не относился, но, кое-что повидав и своими глазами, кругозор имел расширенный относительно всех прочих; хотя на то преудсматривались свои предосторожности: с него также взята подписка о неразглашении, в противном случае лишающая его многих на пожизненно выписанных социальных выплат и привилегий, что для него, в первую очередь озаботившегося собственным благом, всяко не окупалось (хотя, теоретически, похвальной смотрелась бы таковая самоотверженность, поставленная в отрезвление народного видения). Тем не менее, услышать, а уж тем более прислушаться - к сомнительному в достоверности гласу рядового солдата не сможет целая человеческая цивилизация, ослеплённая красноречивой ложью лицемерных корпоратов. Результативность всех стараний, брошенных в это русло, ставилась под сомнение на самом этапе задумки.

Следующее, что пришло на ум из прослушанного - гордое воззвание обратиться за "безочерёдной записью на колонизацию в ближайшем офисе города", что сейчас вовсе прозвучало бы если не смешно, то уж по крайней мере стократ преувеличенно. А ведь когда-то и в самом деле колонизационная программа прогрессировала до той степени, что пункты приёма записей не находились разве что в самых глухих и завывающих в предсмертной агонии городишках страны. Если же речь шла о городах-миллионниках (тем паче столицах - это о том, что столиц для интернациональной корпорации с ряда стран было множество), то имели место быть и несколько пунктов сразу в разных частях города. Разговор обычно выходил коротким, и корпорация щедро раздаривала путёвки к приаэродромному поселению. Спонсирование шло полным ходом, и реализация задействованных средств обещала неслыханные воздатки. Увы, "чем больше шкаф, тем громче падает" - провал оказался феерическим. Предугадать последствий молниеносной колонизации не представлялось возможным. Организаторы, как оказалось, изрядно поторопились.

С задействованными к тому моменту технологиями любая идея, способная теоретически доказать свою перспективность, также обещала благополучную реализацию на практике. После частичного обоснования стали наспех возводиться целые городки (по мере наличия привозимых материалов, вечно пребывающих в дефиците, конечно же), где каждый энтузиаст-переселенец не оставался в обиде, обзаводясь собственным уголком. Среди нового поколения людей жизненные устои царствовали иные, чем на старой доброй Земле. Успех коропорации эквивалентен был общему успеху всех доверившихся жителей, благодаря чему затмевалась речь о деньгах, в первую очередь обычно берущая верх над образом мышления человека. На колонизацию избирались люди, по-настоящему готовые жертвовать временем и силами во благо общего прогресса. Избирались люди, готовые отречься от былых Земных устоев и трудиться ради достижения новых высот, обещающих жизнь, главным образом отличающуюся от приевшейся жизни, сотни лет выдвигающей ценность денежных средств на передний план. Иначе говоря, воспитание сих людей кардинально отличалось от вменённого предшим Земным сожителям. Тем же объясняется подбор потенциально молодых добровольцев: старого пса новым трюкам не научишь, что корпораты прекрасно знали. Впрочем, несколько неточно приравнивать корпоратов-организаторов на Земле к тем благородным и добросовестным лицам, что из общего числа вызвались транспортироваться на необитаемую планету наравне с остальными. Справедливее бы чётко обозначить их разграничение, ибо люд то был совершенно иной, и цели он преследовал иные - явно уж не взимания процентов с акций.

Основной определённый рентабельным субъект их интереса - добыча новых, невиданных прежде глазу человека ресурсов, в чём-то превосходящих свойства ресурсов Земли, благодаря чему ценность их, помимо как потенциальных приуниверситетских музейных экспонатов, значительно возрастала. С первой же партии транспортированных минералов доходный план "Awesome" стал постепенно окупать себя, обещая полное отбитие затраченных средств в кратчайшие сроки, тем паче привлекнув потребителями самих глав государств, оформивших контракты на поставки. Спрос породился бешеный, а также особенно много можно было содрать со сферы журналистики - желающих поддерживать с передовой корпорацией тёплые отношения, где-то подкрепляемые негласными пожертвованиями, вызвалось множество, и между собой у них даже воцарилась конкуренция за право урвать кусок пожирнее и немедленно выставить его на обозрение по телевизионным каналам. Простые зрители, конечно, тоже не оставались равнодушными: поднялся ажиотаж, предсказуемо поползли сплетни, неделями спустя не заставили себя ждать и товары из новых материалов, пошедшие в активный обиход даже среди людей весьма среднего достатка. Каждый, на волне поднятой шумихи, стал ощущать себя на краю наступления новой эры, многого ожидая теперь от жизни, хотя на первой волне доступные "новшества", в сущности, представляли собой банальную переделку элементов быта под новый материал. Брошенная в глаза пыль преуспела в погашении эмоционального кризиса: охотно закрывались глаза на экономические, социальные и прочие локальные проблемы, на фоне разыгравшегося утративших былую ценимость. Правительственные органы и рады были тем воспользоваться - подвернулся удобнейший инфоповод, отводящий всеобщее внимание от насущного - действительно актуальных проблем.

Замечтавшийся Адам поймал себя на мысли, что, глубоко задумавшись, задержался в поистине вычурной и неправдоподобной позе. Мигом исправившись и убедившись, что через оставшуюся дверную щель никто не застал его в смешливом положении, он замешкался на месте, принявшись в первую очередь упаковывать чужое добро, брошенное без дела пылиться. Нынче оно никому не принадлежало и сам он не нёс за него никакой ответственности, но не покидало странное чувство, что это по-прежнему чьё-то, неприкосновенное.

После трагедии все эти третьей важности вещи складировались тут ещё задолго до его приезда, и заниматься уборкой никто не стал: бригады контрактников прибыли на место в экстренном порядке; задачи на повестке стояли поважнее. По прибытии на станции, ныне нёсшей роль казарм, царил кавардак: бежавшие к спасению бросали вещи как есть, в самом удачном случае успевая лишь опечатать комнаты до наступления лучших времён. Тогда они ещё верили, что для них таковые наступят.

Опечатанная комната Адама, например, встретила его разбросанными пошлыми журнальчиками, забитой бычками до краёв пепельницей, парой бутылок опустошённой бодяги, бесщадно разведённой из аптечного спирта. Всё так и охватывало духом непринуждённой жизни, в миг резко вставшей на паузу и бросившей помещения пустовать. Электрика во многом перегорела, остались перебиты провода, антенна без постоянного надсмотра требовала настройки опытным специалистом. В остальном житейские блага были пригреты к их пожалованию. Радоваться уютной обстановке группам приходилось недолго: совсем скоро к ним воззвали те обязанности, с целью исполнения которых они сюда и мобилизованы. И речь здесь шла уже не о спасении или эвакуации гражданских, нет... Это была банальная месть. Спасать на увиденной здесь к их ужасу горе обломков оставалось некого. Но разве могли командиры дать всем знать, что цели их прибытия сорваны? Отнюдь нет. Их оружие не для того минуло пятьдесят миллионов километров, чтобы, будучи разогретым, очищенным и заряженным, разочароваться в утрате времени. Оно добралось сюда, чтобы убивать. Обрушивать месть на ряды непреклонного врага. И кровавое предназначение его было исполнено. Человечество из гордости своей обязано было возвратить утраченный клочок земли, с премногим трудом обустроенной под промышленный лад. Отпор был дан с не менее твёрдым настроем, но уже без былой результативности, когда в ключе успеха пролегало несение удара по безоружным гражданским. С первыми же неделями, пускай и с некоторыми потерями, перевес сил склонился в пользу людского рода. Квартал за кварталом военные подразделения торжествовали по случаю маленьких побед, отчаянно продвигаясь вперёд - без страха, без укоров совести, с жаждой мести.

Нельзя, конечно, сказать, что армия "Ривайвела" была брошена воевать сквозь туман неизвестности: задержавшиеся здесь ещё некоторое время оставшиеся в живых неусыпно-ежеминутно, из предсмертного-то страха, с разных потайных "штаб-квартир" подавали сигналы бедствия и информировали сведениями, раскрывающими детали происшествия, обещающие оказать неоценимую помощь в последующей почти-межпланетной борьбе. Бедняги ясно понимали, что смерть неумолимо стучала им в двери, но продолжали проявлять заботу в отношении тех, кто норовил сеять месть за их более чем вероятную, но лишь ненадолго отложенную погибель. Страшно представить, что творилось в голове спятивших от приближения своей кончины учёных и техников, тщетно прячущихся по бункерам, но продолжающих ответственно вести записи и изучения - вещи, из загробного мира докрикивающие живым сородичам непустые слова поддержки. Прятаться в их случае оказалось бесполезно - враг был всевидящ. Толстые бетонные стены стали хлипкой преградой пред поступью вражинского беспощадия.

Особенно впечатлительные личности, поселившиеся и обосновавшиеся здесь, поговаривали о явлении приви́дений ушедших в загробный мир на чужой земле, ночами так и продолжающих полуночными нашёптываниями воспроизводить сценки и шумы кошмаров, когда-то захлестнувших стены этих бункеров. Многие необъяснимые феномены со временем обретали логические очертания, подкрепляемые наукой, но факт сих приви́дений, явившихся в бурных фантазиях слабых духом пред внушением прошлого солдат, в достоверности своей по-прежнему стоял под сомнением. Удивляло одно: свидетельства, высказываемые как бы тайком докторам, больно между собой совпадали и состыковывались в самых мельчайших деталях: так, подверженный предположительным галлюцинациям в подвальной щитовой с большей вероятностью отмечал явление тех же "сюжетов", о коих говаривал его предшественник, вернувшийся оттуда же бледным призраком. Разбираться в этом не изъявлялось желания - слишком банальный формат, соответствующий байкам и россказням суеверных деревенщин. Насущные проблемы подавляли подобные свидетельства превосходящим весом. Со стороны командования же вовсе были приняты радикальные меры пресечения распространения подобных несуразностей: бойцам строго-настрого наказали прекратить обсуждение и агитацию возникновения паранормальных явлений. Впрочем, методы завоевания территорий инопланетным разумом также какое-то время оставались на грани фантастики; так, быть может, и нынче посещающие их феномены со временем обретут логически подкреплённый окрас? Загадывать - опрометчиво.

Сколько ещё секретов могла таить в себе эта необузданная планета? - мечтал Адам, искренне надеясь, что за ответы, как раньше, никому больше не придётся сложить своей головы. И так уж слишком большая цена была отдана за возможность изучить какие-то минералы и где-то даже формы жизни в обличии растительности; кровопролития более никто не желал. Лучше уж оставаться на старом и пригретом местечке, нежели рисковать самым ценным ради постижения нового и неизученного. Не на смерть посылали родные своих контрактников, а на заработки. Кто же мог знать, что простая человеческая наивность способна сыграть столь злую шутку?