Телепорка

Мы вышли из квартиры, спустились на лифте, вышли из подъезда и сели в машину с надписями «Запрапор» на боках. «Гляди-ка, нашу отличницу в «Запрапор» повезли! Не иначе, как коричневый огонёк у неё загорелся! Я домой – телевизор включать! Я тоже!» - услышала я за спиной голоса сидевших на скамейке возле подъезда соседок-старушек и непроизвольно поёжилась от мысли о том, что они, как и ещё многие люди по всей стране, смогут увидеть всё, если план Задора почему-то не сработает, но было уже поздно: «Рубикон перейден, мосты сожжены!» - вспомнились мне слова великого римлянина, а вслед за ними и то, где я видела одну из очень крепко державших меня за руку девушек. Она снималась в телерекламе «Запрапора» и была той самой, которая лёжа на животе заплаканная рассказывала о том, как хорошо, что есть такой прибор, благодаря которому она больше не будет тайком от родителей пить пива.

В здание «Запрапора» девушки ввели меня, по-прежнему крепко держа за руки, мы спустились на лифте на нулевой этаж и вошли в какой-то зал.

- А вот и наша первая гостья! – увидевший меня Николай Николаевич обаятельно улыбнулся, затем артистично слегка наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, и спросил:

- Мы вроде уже встречались?

Я молча кивнула в ответ, стараясь незаметно оглядеться: зал как зал – похож на спортзал нашей школы, только почти пустой и без окон, что было естественно – нулевой этаж ведь. Рядом с Николаем Николаевичем, помигивая индикаторами, стояло какое-то устройство, похожее на лототрон из телепередачи «Русское лото», которую я несколько раз случайно видела по телевизору.

- Ах да! Помню-помню твой замечательный доклад! Ты тогда так замечательно рассказала о том, что родители ничего не знали о тебе и поэтому до появления нашего прибора почти не наказывали вообще! – картинно вспомнил меня председатель общественной организации.

Я вновь молча кивнула.

- И что же? Красный индикатор и наказание за него тоже не помогли? Вот видите, как иногда бывает? – Николай Николаевич, сменив тон на восторженный, обратился явно не ко мне, из-за чего я поняла, что всё происходящее снимается на камеру и вполне возможно, что мы уже даже в прямом эфире телеканала. Я почувствовала, как задрожало всё моё тело. «Не хватало только в обморок свалиться! Кто тогда вырубит сервер?» - мысленно пришикнула я на себя, но сразу поняла и то, что по-прежнему неестественно крепко держащие меня за руки девушки не дают мне дотянуться до того, что лежит в кармане моих брюк – до старого мобильника. Меня обуял ужас.

Николай Николаевич, закончив свой спич к телезрителям, вновь обратился ко мне, изобразил сочувственно-укоризненную улыбку и начал расспрашивать о том, за что же я заслужила коричневый индикатор. Не зря мы с Задором потратили время, обдумывая и такой вариант: я, хоть и дрожала от ужаса, но рассказывала о том, что я была недовольна «Запрапором» и часто ругала его за то, что утратила возможность быть безнаказанной.

- Вот видите, до чего доводит родительская неосведомлённость?! Она позволила себе ругать нашу замечательную общественную организацию и наш замечательный прибор! Разве она не заслуживает строго наказания?! – было адресовано Николаем Николаевичем уже телезрителям тоном благородного возмущения. Затем он объявил о том, что наказание должно быть проведено по всем правилам: «Запрапор» - общество, сочетающее в себе самые передовые нанотехнологии с исконными традициями, подошёл к прибору похожему на лототрон и включил его. Через несколько секунд прибор «выплюнул» шарик.

- Вариант номер шесть! – громко и торжественно объявил Николай Николаевич то, что увидел на шарике, и приказал державшим меня девушкам:

- Лена, Таня, отведите её, пожалуйста, в костюмерную и переоденьте согласно номеру!

«Переоденьте?!» - при этой мысли я действительно чуть не грохнулась в обморок: если я не смогу нажать четыре цифры на мобильнике, будет полный краш!

- Можно я хотя бы в туалет схожу? – пробормотала я, когда девушки вели меня переодеваться. Я даже не врала – от ужаса мне действительно было надо туда. Они переглянулись, но отвели меня туда, куда я просила, а сами встали в дверях, не давая закрыть их.

- Я не могу, когда на меня смотрят, - взмолилась я, они одновременно, по-военному развернулись спинами ко мне и встали подобно часовым на посту. Только тогда я и смогла, сидя на унитазе, засунуть руку в карман своих спущенных брюк и нажать четыре кнопки – число и месяц своего рождения, которыми Задор запаролил запуск своего изобретения. Того, которое было им вмонтировано в корпус старого телефона, и которое должно было послать сигнал отключающий сервер находясь на близком расстоянии от него.

Нет, ничего не произошло. Даже электроосвещение не мигнуло, и я поняла, что это краш. «Что ж, я хотя бы смогла попытаться!» - успокаивала я себя в то время, когда девушки переодевали меня в нелепейшее платье девятнадцатого века. Или даже раньше. Пришлось снять не только лифчик, но и трусы, заменив их совершенно идиотскими несшитыми панталонами, которые не надо было снимать при посещении туалета, а достаточно было лишь раздвинуть в стороны. Когда они успели переодеться сами, я, находясь в шоковом состоянии, не заметила, но они выглядели уже не как современные девушки, а как домашняя прислуга при доме барина. Затем девушки привели меня обратно в зал, который к этому времени чудесном образом преобразился подобно мне: в нём была старинная обстановка, которая возможно, при других обстоятельствах, меня даже заинтересовала бы. Но сейчас я видела только стоявшую посреди всего этого убранства красивую резную скамью и торчавшие из изящного ведёрка прутья. «Это и есть розги!» - ужаснулась я – думать о том, что они наверняка тоже какие-нибудь нанотехнологические, хоть и выглядят как ветки с дерева, было некогда: я вновь услышала голос Николая Николаевича, тоже переодетого согласно эпохе помещиком.

- Ленка, Танька, разложите её! – барским тоном повелел «прислуге» он.