Вредные привычки

Наткнулся тут на флешмоб от Morceleb и тут же вспомнил первую сцену с Рупертом в грядущем Ордене:

Почти всю дорогу он просидел один. Единственный попутчик вышел ещё до границы. Пользуясь одиночеством, он часто курил, окутывая дымкой всё купе. В пачке с красной птицей осталось всего две папиросы.

Он был молод, что подчёркивали острые черты лица и худоба. Небрежно расчёсанные тёмно-русые волосы закрывали виски. Полусонные глубоко зелёные глаза смотрели сквозь круглые очки на мятый клочок бумаги. В телеграмме было сказано: «Господин Руперт, с горечью в сердце сообщаю вам о преждевременной кончине вашего брата Райана. Это произошло 15 сентября 1932 года. Пожалуйста, вернитесь домой. С почтением и любовью, ваш Герман».

 — Значит, братец всё-таки преставился, — произнёс Руперт Сви́вер, в который раз сминая телеграмму.

Он бросил бумажку на столик, откинулся на спинку диванчика и затянулся. Выпустив дым из носа, Руп закрыл глаза. Он получил телеграмму почти три дня назад и по-прежнему не понимал, плакать ему или смеяться. То, что по началу казалось абсолютной ненавистью, с годами ослабло. Временами Руперт мыслями возвращался в детство, где его ждало великое множество счастливых воспоминаний, в том числе связанных с братом, а затем… он вспоминал, почему возненавидел Райана.

 — Побери тебя Дюжина, ты ведь был таким упрямцем и занудой… Неужели Смерть тебя стерпит?

Монотонный стук колёс разбавился пронизывающим весь состав гудком. А́льгрид был уже близко.

Руп потушил окурок о стенку пепельницы, встал и как следует размялся.

Вредная привычка Руперта сопровождает его фоном и обсуждается не так часто. Что нельзя сказать о Мари:

Дождь барабанил о зонт, машины шумели колёсами о брусчатку и звучно разбрызгивали воду из луж, где-то позади раздался звон колокольчика. Мужчина, шаркая подошвами, вышел из ликёро-водочного магазина. Мари отвернулась. Ей там делать было нечего.

Её мысли вернулись к деньгам. Долго работать у Свивера не стоило. Если она не найдёт чего-то стоящего в ближайшие пару недель, нужно будет уходить. Пусть отец и наседал с поисками, деньги теперь стали важнее. Мари могла нанять бабушке сиделку и поехать в Ваюту, чтобы присоединиться к какой-нибудь экспедиции. Если повезёт, ей удастся найти что-нибудь стоящее.

Мари вновь услышала колокольчик.

«Нет. Мне там делать нечего. И вот-вот приедет автобус».

Бардо мотнула головой, возвращая свои мысли к более важным вещам.

Её ноги уже поднимались по ступенькам магазина.

***

Руперт положил книгу на телефонный столик и поднялся вверх по лестнице. Он утомился, а безрезультатный обзвон и вовсе испортил ему настроение, идти в кабинет не было ни малейшего желания. Свивер облокотился о балюстраду и окинул взглядом малую гостиную. Его взгляд замер на двусветном окне, а точнее, на женщине, разгуливающей под дождём среди клумб — Мари. Раскрытый зонт лежал у ворот, а светлые, почти белые волосы промокли насквозь. Её изрядно пошатывало, но даже так она умудрялась слегка пританцовывать. Руп не сразу заметил в её правой руке тёмную широкую бутылку. Бардо запрокинула голову ради очередной порции креплёного вина. Мари проглотила напиток и схватилась за лицо, женщину начало потряхивать, и она спешно осела на ближайшую мраморную скамью.

Руперт спустился и встал у окна. Он даже не заметил, что в тени сидела Фелиция, что, выпрямившись, смотрела то ли на капли дождя, то ли на пританцовывающую женщину. Кошка повернулась к Рупу, кротко мяукнула и вновь уставилась в окно.

 — Вот и я о том же, — не зная на что, ответил Руп.

А чем балуются ваши герои?