Мерзавец записной, одна штука
Автор: Юлия ЛиморенкоНе могу пропустить прелестный флешмоб про мерзавцев, гадов и негодяев.
Мерзоты у меня вообще немного, и частично я их уже показывала. Но вот этот экземпляр нашей коллекции - штука уникальная! Прошу любить и жаловать, доктор Зоннер, фашист, оккультист и просто массовый убийца.
Среди книг, карт, амулетов Зоннер чувствовал себя невероятно могучим существом, держащим в руках нити управления таинственными силами, связующими три мира. Дирижёром, задающим ритм великой симфонии бытия. Хаусхофер и прочие берлинские теоретики витают в облаках, пугают непосвящённых тайнами Великого Льда, а сами млеют от восторга перед чудесами Агартхи, которые не в силах постичь, пытаются практиковать медитацию, держат диеты по луне, словом, предаются ребяческим глупостям не хуже обывателей начала века, млевших перед доской уиджи. Он, Зоннер, — суровый практик, последователь английской школы. Его цель — сила, а сила откроет ему путь к власти над мирами, недоступными любителям йоги и тантрических диет. Он уже достиг таких успехов, о которых университетские мечтатели и помыслить не могли. Чего стоит одна только подлодка с мёртвым экипажем, способная на сверхдальние плавания!
Он сумел обратиться к наследию предков, Ahnenerbe, это наследие уже подвластно ему, оно отвечает, и Великий Лёд совсем рядом, только руку протяни! Посмотрим, что могут противопоставить русские десантники силам Йотунхейма!
Предвкушение торжества овладело Зоннером. Обычно он не позволял себе слишком упиваться ещё не одержанной победой. Но сейчас, после утомительных и оскорбительных бесед с генералами, после вынужденного ожидания подходящих условий для опыта, после месяцев напряжённой работы с источниками ему было жизненно необходимо хоть немного помечтать. Мечта, если она зиждется на реальном могуществе, подогревает жизненные силы не хуже коньяка… Сейчас всё на его стороне: и звёзды, и климат, и время года, и даже местность вокруг очищена от мелких духов, которые могли бы внести элемент неопределённости. Теперь здесь только люди. Люди не помешают.
Зоннер потёр ладони; скоро, уже скоро… Русские сейчас наверняка скрытно перебрасывают свои отряды поближе к новому рубежу атаки. Что ж, чем ближе они подойдут, тем больше их попадёт под удар новых союзников Рейха. Судьба русского наступления решена.
А вот чем с ним кончилось.
— Вот и пришли, — сказал фельдфебель, и тон его показался Зоннеру неуместно мрачным.
Доктор огляделся:
— Ну, где тут вход в штольню?
Оба караульных молчали, и Зоннер забеспокоился:
— Что вы стоите, как истуканы? Где вход?
— Там, — лениво показал рукой Михель куда-то себе за спину.
— Так чего же мы стоим здесь?
— Ты уже пришёл, доктор, — Фельдфебель поставил фонарь на камень. В левой руке у него теперь был пистолет. Михель тоже вытянул из кармана шинели оружие.
Зоннеру показалось, что он спит:
— Что здесь происходит? Куда вы меня привели?
— Ты что, не узнал эту горку? — усмехнулся фельдфебель. — Посмотри внимательно!
Он дёрнул Зоннера за руку, подтолкнул к валуну, наклонился и обмёл рукавицей пушистый слой свежевыпавшего снега. Зоннер отшатнулся: это был не валун.
Занесённый снежком, лежал на земле человек — голый, синий, скрюченный холодовой судорогой. Чуть дальше доктор различил другое тело, третье, ещё и ещё… они стояли посреди поля мертвецов.
— Я не знаю, зачем тебе понадобилось уморить их всех здесь на холоде, — сказал Михель, — но я тогда стоял в оцеплении. Мне было приказано не выпускать их со склона. Когда они шагали прямо на меня, мне запрещали даже стрелять. Мне приказали валить их прикладом на землю, чтобы они замерзали. И я поклялся тогда, что если ещё раз встречу тебя, то сделаю с тобой то же самое.
Он смотрел, не мигая, на Зоннера, а у того отнялся язык. Нет. Это не может быть правдой, это не может быть с ним, попросту не может! Это всё сон, и сейчас он проснётся у себя в квартире в Гамбурге, на Ренцельштрассе, и забудет этот клятый Финнмарк ко всем чертям!..
— Я даже не думал, что мне так повезёт, — хриплый голос Михеля вырвал его из сладких мечтаний. — Я думал, ты никогда больше мне не попадёшься. А ты приехал сам, один, без охраны. Это знак судьбы. Раздевайся.
— Не-ет!! — взвыл Зоннер. Он не хотел верить, что это всё же происходит с ним, но уйти в сон больше не удавалось. — Нет!! Прекратите! Вас расстреляют!
— Не успеют, — успокоил фельдфебель, имени которого доктор так и не узнал. — Мы сдадимся русским. Лучше сидеть у них в лагере для пленных, чем попасть к янки или к лордам. Мы сдадимся и скажем, что убили тебя, проклятого палача. Ты сделала палачами нас, в этом мы не виноваты. Но ты стал палачом сам, по своей воле. Снимай пальто. Быстро.
— Не надо… — пролепетал Зоннер, и колени его сами собой подогнулись. — Не надо… лучше застрелите…
— Если ты не станешь раздеваться сам, я прострелю тебе колено. От этого не умирают, но ты будешь слушаться меня как паинька.
Доктор окончательно потерял голову; если бы он и хотел выполнить приказ Михеля, то просто не смог бы — руки и ноги сделались ватными, голова шла кругом, он попытался шагнуть, но повалился в снег. Тогда один из его убийц (он даже не понимал толком, кто именно) встал рядом с пистолетом наготове, а второй стал срывать с него одежду. Пальто, шарф, тёплый свитер полетели в снег… Однажды Зоннер в порыве животного ужаса всё-таки ухитрился вскочить и сделал прыжок в сторону, однако убежать не удалось. На втором шаге он споткнулся о законченевшее тело и упал. Михель рывком вернул его на прежнее место, сорвал с него кальсоны, пуховый пояс от радикулита…
Связанного Зоннера бросили спиной к валуну, и мертвящий холод сразу же поселился под рёбрами. Доктор вполне пришёл в себя от мороза; оба палача стояли перед ним, держа на изготовку пистолеты, но стрелять не спешили. Они действительно готовы были ждать, пока он замёрзнет насмерть. Он помнил, что для этого нужно не более трёх-четырёх часов…
Сами произвели, так сказать, — сами и потребили.