Мерзавки и мерзавцы, а также их родители...
Автор: Роман ТитовШутка глупая, а вот флешмоб, придуманный Анастасией Разумовской, совсем нет.
Гадов надо знать в лицо, а в моем случае, - с описания.
Претендентов долго искать не пришлось, так что вот Вам, девочки и мальчики, две однозначные редиски моих работ (хотя, однозначные ли, это еще предстоит выяснить).
Оба фрагмента весьма большие и чудовищно спойлерные, так что, сами решайте, читать ли.
– Надо же, сколько здесь мусора… – Мастер Аверре собственной персоной, верхом на громадном килпассе, не спеша спустился с остатка стены и обвел раскуроченное помещение царственным взглядом, словно именно он был здесь хозяин.
Эйтн и Занди взрывом отнесло в сторону, но, вроде бы, не покалечило. Во всяком случае, при появлении наставника, оба вскочили довольно резво и взирали на него с одинаковой смесью презрения и гнева. Сай’я тоже была на ногах, хотя вид имела несколько затравленный. Она осторожно, словно младенца, баюкала на руках Иглу, ладонью укрывая ее от взора Аверре. Капитану гвардии повезло больше, чем его подчиненным, в том смысле, что не убило, хотя ногу прижало куском каменной глыбы. Но даже это не остановило бравого солдата от выполнения своего долга. Едва заметив наставника, он тут же прицелился в него из бластера.
– Вам это сейчас ни к чему, капитан, – проговорил Аверре, щелчком пальцев заставив оружие выскочить у того из рук.
Я продолжал валяться в пыли и осколках, изнывая от собственной немощи, исподлобья наблюдая за тем, как наставник в свете непревзойденного могущества сходит со зверя, уделяя наибольшее внимание именно аборигенке. До меня ему дела, как будто бы не было. Где-то снаружи раздавались дикие животные вопли, сливаясь с воинственными криками махди и отдаленным грохотом серии взрывов, от чего уцелевшие стены башни охватила дрожь.
– Думаете, это поможет? – любезно спросил он, обратившись к Занди, опустившему руку на оружие. – Признаться, мне совсем не хочется вас убивать.
Занди отпустил рукоятку бластера, на всякий случай, загородив Эйтн собой.
– Собственно, я вообще никого убивать не стану, – объявил Аверре, обведя нас взглядом, – если только каждый из вас проявит необходимую толику благоразумия. – Тут он задержался на мне и, лучась дружелюбием, добавил: – Привет, Сети. Не поверишь, до чего я рад видеть тебя живым и, практически, невредимым.
Говорить мне было не легче, чем двигаться, но я, тем не менее, выдавил:
– Вы правы, мастер. Не поверю.
Пропустив шпильку мимо ушей, Аверре вновь обратился к графу:
– Ваши войска, очевидно, были готовы к тому, что их ожидало, ваша светлость. – И улыбнулся. – Но недостаточно. Слишком долго они сидели в заточении, охраняя ваш покой, в то время как махди постоянно вели борьбу за существование. Это становится особенно заметно в ближнем бою.
– Довольно пустой болтовни, Батул, – зло оборвал его Занди. – Чего вы хотите?
Думаю, что вопрос этот он произнес лишь для порядка, поскольку все прекрасно понимали, зачем затеял все это мой наставник.
В ответ Аверре ухмыльнулся и сказал:
– Иглу. Отдайте мне ее или я прикажу разнести этот прекрасный город в пыль.
– Прикажете? – переспросил граф.
Улыбка наставника стала шире:
– Вы не представляете, до чего полезно держать при себе столь диких зверьков. Управляться с махди непросто, но надо знать за какие ниточки дергать…
Громкое и грозное шипение Сай’и заставило его рассмеяться.
– А что тебя так злит, моя дорогая? Разве не ты постаралась навредить собственному народу? Предала учителя, помогла преступнику избежать казни, да еще и убила нескольких своих соплеменников. Ай-ай-ай, – он погрозил пальцем. – Разве послушные девочки так поступают?
Ощетинившись, точно дикая кошка, аборигенка, не обратив внимания на предостерегающий крик Эйтн, бросилась на Аверре, с намереньем вонзить Иглу ему в грудь, но, пролетев всего два метра, замерла прямо в воздухе. Я приоткрыл рот, но почти сразу захлопнул обратно, так как в этот момент, Аверре вытащил из кармана ампулу с сывороткой и продемонстрировал ее окружающим.
– Ну, разве не прелесть? – И с заговорщицким видом подмигнул мне.
За одно только это я готов был распылить его тело на атомы, но мог лишь бессильно злиться на себя и тех, благодаря кому оказался в нынешнем состоянии.
Все еще удерживая Сай’ю в воздухе, словно тряпичную куклу-марионетку, Аверре, не позволяя разомкнуть пальцы и выпустить Иглу, притянул ее к себе.
– Что ты собираешься делать, дядя? – спросила Эйтн.
– А это не очевидно, дорогая? С вашей стороны было весьма любезно извлечь Иглу самостоятельно. Признаться, это избавило меня от многих неудобств. Теперь осталось лишь довести все до логического конца, а именно – заставить Иглу работать на меня. Но для этого акта пьесы мне понадобится еще один герой.
Я понял о ком речь еще до того, как его взгляд упал на меня.
– У нас с тобой вышла довольно сложная история взаимоотношений, Сет, – сказал наставник и легко, как будто полжизни провел в седле, вскочил обратно на спину притихшему килпассу; Сай’я при этом так и осталась висеть в воздухе, будто неживая. – Отбросить ее ни ты, ни я не имеем возможности. Но это даже неважно, потому что в итоге, все было сделано ради единственной цели – артефакта, который даст лейрам возможность, наконец, выйти из тени. Что ж поделать, если у тех, кто становится близок мне, столь незавидная судьба? Я достаточно хорошо успел тебя изучить, чтобы понять – ты из тех, кто если уж решается мстить, то дело на середине не бросит. Твое стремление докопаться до истины о Сол преодолело десятилетия и теперь, когда ты все знаешь, то представляешь для меня реальную угрозу.
Тут я не сдержался и громко хмыкнул. Правда, совсем не ехидно, скорее, печально.
– Я не насмехаюсь над тобой и отнюдь не пугаю, а констатирую факт. Но ты стал угрозой, поэтому целесообразность твоего существования сама собой становится под сомнение. Однако я не привык пускать в расход столь ценный материал. Ты послужишь более великим целям, чем те, что можешь себе вообразить. Ты станешь носителем Иглы. Тем, через кого я смогу повелевать ею. И это будет наилучшим завершением твоей трагедии.
От Аверре так и разило дешевой театральщиной, необъяснимую тягу к которой он всю жизнь питал. У меня же эта его страсть вызывала лишь непреодолимый рвотный позыв. И я не преминул сказать об этом. В более приемлемых выражениях, разумеется.
– Экая неожиданность. А у меня на этот счет иные планы, мастер. – Не могу сказать, как так получилось, то ли сыграла роль моя ненависть к наставнику, то ли нежелание стать пожизненной игрушкой в его руках послужило тому причиной, только, едва я это произнес, почувствовал, что ко мне возвращаются силы.
Я поднялся и одним небрежным движением очистил себя и часть плит вокруг от мусора и пыли.
– Красивый жест, – одобрил Аверре. – Но неужели ты думаешь, будто этого достаточно, чтобы произвести на меня впечатление? Я всегда знал, что природного таланта тебе не занимать, иначе не стал бы даже и времени тратить. Сол просто не позволила бы себе произвести на свет убожество.
Упоминание матери произвело на меня эффект красной тряпки. Правда, бросаться на наставника, подобно Сай’е, я не стал, придумав нечто иное и малосвязанное с представлениями Аверре об истинной силе элийров. Вместо этого я нащупал в пространстве тоненькие завихрения Теней, опутывавшие маленький мозг пернатой твари, и со всей силы ударил по ее нервному центру.
Зверюга взвыла, словно ее ткнули в глаз и затем, резко мотнув головой, раззявила пасть, сомкнув мощные челюсти на вытянутой руке Аверре.
Трудно было сказать, кто в этот момент кричал громче. Инстинктивно разжав пальцы, наставник выронил флакончик с сывороткой, тотчас зазвеневший по каменной кладке пола и скрывшийся где-то в пыли. Несмотря на все мое желание, руку килпасс ему не откусил, вновь раскрыв пасть и яростно задергавшись, пытаясь сбросить седока.
Но Аверре не зря называли мастером. Оставив за пределом значимости боль в руке, он быстро перехватил власть над разумом животного, заново привязав его к себе, и до того, как я успел что-либо предпринять, опутал меня невидимой веревкой и с размаху впечатал в стену.
Звезды затанцевали перед глазами, и на какое-то мгновение я успел забыть, где нахожусь и зачем существую. Сквозь колокольный звон в сознание просочились полные нечеловеческой злобы слова:
– Неблагодарный ублюдок!
Сразу за этим что-то как будто схватило меня за ногу и быстро протащило по всем камням, усыпавшим пол башни, пересчитав их моими ребрами, а потом еще раз ударило о стену. Кажется, в какой-то момент передо мной промелькнули лица Эйтн и Занди, но с точностью утверждать не возьмусь, поскольку новое соприкосновение с твердой поверхностью породило внутри головы новый взрыв искр и боли.
– Ну что, сильно тебе помогли эти твои извращенные умения? – злорадный голос Аверре раздавался, кажется, отовсюду сразу.
Отлетая от стены в новом порыве созданного им ветра, я успел заметить кровавый отпечаток, оставшийся на месте соприкосновения с камнем. Сил, чтобы как следует удивиться, уже не осталось. Боли, почему-то, я больше не чувствовал. Только какую-то блаженную невозмутимость, растворенную в алой дымке.
Единственное, что позже прорвалось, сквозь туман, это его крик:
– Никто не встанет у меня на пути! Все будет так, как я хочу!
Потом последовал новый удар, а за ним уже тьма.
Она пришла бесплотным призраком, сотканным из тени на границе падавшего с потолка света. Вся в черном, будто вдова в трауре, тварь выглядела довольной новой встречей.
Сил удивляться, не говоря о желании куда-то бежать и снова прятаться, не осталось, поэтому, тихонько выругавшись, я на секунду прикрыл глаза, а затем развернулся к Метаре лицом.
– А ты хорош, маленький Риши, – признала претор. Она стояла в пяти сферах от меня и с неприкрытым интересом разглядывала вышедших из спячки синтетов. Приклеившись ко мне взглядами, те игнорировали ее совершенно. – И сколько еще в запасе у тебя таких трюков?
– Я их не репетирую, так что сказать не могу. Однако спасибо, что отметили.
– О! Это самое малое, что я могла бы сделать…
Какое-то время Метара еще приглядывалась к безмолвным обитателям сфер, после чего изволила сосредоточить внимание на моей персоне.
– Для полуголого и замученного беглеца ты очень даже неплохо держишься. Должна сказать, мне еще не попадался столь трудный для изучения экземпляр.
Я вскинул брови:
– Хотели бы, чтобы все было просто?
– Искренне на это рассчитывала, – призналась она. – И я не говорю об Аргусе, которого твой героический прыжок привел в неописуемое бешенство. В жизни не видела, чтобы он вот так злился! – Судя по ухмылке, перекосившей зеленовато-коричневое лицо, саму Метару открытие сильно забавляло.
Все еще держа руку занесенной над кнопкой, я сказал:
– Думается, он это переживет. Но, на тот случай, если вдруг не свидимся, передавайте ему мои искренние извинения. Злить его мне совсем не хотелось.
Улыбка Метары стала натянутой. Устало вздохнув, она проговорила:
– Риши, достаточно. Пикироваться мы можем хоть целый день, только что это изменит?
– Кроме того, что просто доставит мне удовольствие? Понятия не имею. Но вам лучше не двигаться, – предупредил я, предвидя ее желание приблизиться, – иначе я нажму вот эту симпатичную кнопочку и освобожу ваших домашних питомцев из их клеток.
Угроза, впрочем, особого эффекта не произвела.
– И что же, как ты думаешь, произойдет?
Не представляя себе ответ, я честно пожал плечами:
– Что бы ни произошло, хуже мне от этого не станет.
– Ты в этом так уверен? – Метара еще раз окинула жадным взглядом вдруг ожившие плоды многолетних трудов своих. Те ничем не давали понять, что наш разговор для них что-нибудь значит. – Скажи, ты хоть понял, что произошло, когда вошел в эту комнату?
Вопрос меня озадачил. Однако искоса глянув на ближайшее лицо, напоминавшее маску утопленника, и поразмыслив немного, я пришел к выводу, что меня это не волнует.
Так и ответил.
Метара выпрямилась, словно мои слова и тон, которым они были произнесены, ее оскорбили. Или же она мне просто не поверила.
– Мекет – весьма искусный лжец, а вот тебе эта его способность не передалась. Не знаю, к худу или к добру, но актер из тебя никудышный.
Я скривился:
– Ой, уж вы разбираетесь!
Она фыркнула и, проигнорировав мое предупреждение, приблизилась на пару коротеньких шажков. Будто проверяла.
– Впервые вижу, чтобы человек так реагировал на скрытый комплимент. Обычно негодуют, когда сталкиваются с обратным.
– Так ведь я необычный, сами говорили!
– Это верно, – признала Метара. – Потому и пришла сюда одна. Пока Аргус со своей ватагой переворачивает станцию вверх дном, я надеялась, что мы с тобой побеседуем. С глазу на глаз.
Чувствуя подвох, я напружинился.
– По-моему, мадам, мы с вами уже достаточно наговорились.
Опять стрельнув глазами в сторону аквариумов, претор надула губки.
– Ты не прав. И чтобы доказать это, позволь мне еще раз спросить: понял ли ты, что произошло, когда вошел сюда?
Вопреки всякому желанию, еще раз заглянув в немигающие глаза ближайшего синтета, я озвучил очевидное:
– Они очнулись.
Метара благосклонно кивнула.
– Да, но почему?
Вопрос показался глупым. Если так дальше пойдет, мы договоримся до того, что начнем обсуждать причинно-следственные связи в поведении растений. Я тряхнул головой.
– Откуда мне знать? Может, они и не спали вовсе.
– О, нет, они еще как спали! Мертвецким сном! И сколько бы мы с Симпкином ни бились, не могли их пробудить. Но оглянись теперь – они глаз с тебя не сводят! В чем же причина?
Пожимая плечами, я предположил:
– Вы сами говорили, что я отличаюсь. Может, в этом все дело? Насколько я знаю, лейры всегда чувствовали Тень друг друга, если та была достаточно мощной.
– Верно рассуждаешь, – одобрила Метара, наугад закидывая удочку с наживкой из моей тяги к определенности. – А теперь напрягись еще немного и реши загадку.
– Мне не до загадок! – тут же отрезал я.
Претор улыбнулась:
– Я знаю, мой мальчик. Я очень хорошо это знаю. Но иначе – никак.
– А это что еще значит?
Она алчно сверкнула глазами.
– Я объясню, если позволишь.
Как и положено порядочной добыче, наживку я заглотил. Вместе с крючком. Ну и пусть. Все равно деваться было некуда.
Уловив мое настроение, Метара слегка просветлела лицом:
– Отлично. Полагаю, прежде ты никогда не задумывался над тем, откуда вообще взялись твои способности? Как удавалось находить утерянные предметы, подчинять своей воле животных, наводить морок на лиц, неотягощенных разумом? Поправь, если ошибусь, сказав, что ты не особо усердствовал, вдаваясь в подробности. Но что-то ты ведь об этом думал?
Прекрасно понимая, к чему она клонит, я не стал отпираться:
– Меня всегда тянуло к лейрам, если вы об этом. Всю сознательную жизнь. Я изучал их, насколько мог, собирал информацию, часами просиживал в инфосети. Я читал о Тенях и о том, как они действуют. Пытался понять принципы. На самом деле, я не уверен, что получилось, но сложить два и два было несложно. Я понял, что связан с ними. Вот только не представлял, как именно и почему. До сего момента.
Внимательно выслушав, Метара вдруг качнула головой:
– Ты и сейчас не слишком близок к разгадке. – И прежде чем я успел возразить, прибавила: – Впрочем, как и я сама несколько часов назад.
Теперь мне было нужно пояснение, и оно не заставило себя ждать.
Метара сказала:
– Реакция моих ненаглядных синтетов на твое присутствие открыла мне глаза. Хотя, если быть точной, подозрения закрались, когда Симпкину не удалось идентифицировать твою генетическую метку. Прежде все процедуры работали, как часы, и вдруг – такая новость! Это было… неожиданно. Но из-за Симпкина, заразившего меня своим энтузиазмом, я не смогла разглядеть корень проблемы сразу. Я поверила, что ключ наконец-таки найден, из-за чего едва не просчиталась…
– И в чем же вы ошиблись, Метара?
– В том, что ты такое.
– То есть?
– Знаешь, я думаю, едва ли Гугса сам понимал, чего добился, когда смотрел на тебя, плавающего в питательной капсуле. А если и понимал, то приложил немало усилий, чтобы скрыть правду. Твоя сверхъестественная невосприимчивость и психоблоки… Симпкин считал, они играли роль встроенной системы безопасности, но я думаю, это нечто другое… Во всяком случае, это хоть как-то объясняет наши постоянные неудачи в попытках повторить гугсов эксперимент. – Она устремила задумчивый взгляд к аквариумам, словно позабыв, зачем на самом деле спустилась в этот подвал. – Видишь ли, Риши, ты никогда не был первым из нового поколения лейров, искусственно выращенных в пузыре. Ты вообще не имеешь к ним отношения. – Взгляд, упавший на меня, сделался тяжелей нейтронной звезды. – Аргус первым заметил это. Не знаю, как, но он почуял изъян. Он люто ненавидит лейров и все, что с ними связано, однако к тебе вдруг проявил невероятную для себя благосклонность. С момента вашей первой встречи он думать о тебе не переставал. Ну чем не наваждение, а? Это стало еще одним сигнальным звоночком.
Внезапно и без того тусклый свет в инкубаторе сделался совсем уж жутким. Что означали все эти слова про невосприимчивость и прочее? Теряя терпение, я прорычал:
– Вы ходите вокруг да около, Метара! Скажите уже, в чем дело!
Склонив голову на бок, она спрятала дрожащие руки в многочисленных складках юбки и вымучено улыбнулась:
– А дело в том, что у тебя, Риши, нет Тени. – Потом спохватилась и быстро поправилась: – Нет, не так. Ты и есть Тень! Не могу выразиться яснее, хотя на уме дюжина вариантов. Но ни один не описывает явление, как оно есть.
Мне показалось, голова сейчас лопнет. Учитывая, что я и без того на ногах с трудом держался, это было сродни откровению. Никчемному и глупому. Как и само признание Метары. А ведь с самого начала меня не покидало предчувствие, что разговор наш ни к чему не приведет. Так оно и вышло. Только вопреки ожиданиям претора, сказанная бессмыслица ни на градус не сдвинула мое самоощущение с места и не повергла в шок. Лейры, Тени и их воплощения… Слишком много тонкостей для такого короткого промежутка времени. Тем более что большая часть сказанного ровным счетом ничего не значила. Я тот, кто я есть. Как бы там ни вышло впоследствии.
– И что мне с того? – спросил я.
Метара как будто растерялась. Захлопав глазами, она вынула руки из складок. Кажется, что-то металлическое блеснуло в ее левой ладони.
– В общем и целом – ничего. Во всяком случае, пока не придумаю, как нам с этим быть. Одно я знаю наверняка: наша с тобой история далека от завершения.
С мрачной решимостью заглянув в черное дуло вдруг оказавшегося нацеленным на меня бластера, я заявил:
– Нечего нам завершать!
Губы Метары сложились в ухмылку, которая невообразимо уродовала ее лицо.
– Ну, это ты так считаешь. Я же думаю иначе. Сам посуди, как я могу дать свободно уйти синтету, чье существование непросто противно природе, а даже оспаривает некоторые из ее фундаментальных законов?
– По-вашему, этим пистолетиком меня задержите?
Она скосила глаза-изумруды на оружие, поразмыслила немного, а затем отбросила его в сторону, словно мусор.
– Ты прав. Неэффективный способ заставить тебя подчиняться.
Заглянув ей в лицо, я почувствовал слабый отклик, донесшийся из глубин ящика.
– Вы здесь претор.
Метаре такой ответ понравился.
– О, ты просто очаровашка, Риши. Спектакль обманул Аргуса, который попросту не способен видеть того, чего не хочет. Истина ему не важна. Только убеждения. А это делает его весьма полезным инструментом.
– Ах, бедняжка, – вставил я, вспомнив слова стража о том, что все усложнилось. Имел ли он в виду именно это? – Интересно, а он догадывается, что его используют?
Пожав плечами, Метара сказала:
– Даже если и так, он слишком покорен, чтобы противиться. Да и кто бы устоял против этого? – Она указала на свое безупречное во всех смыслах тело и игриво подмигнула. – Если знаешь, что ему нужно, мужчиной легко управлять.
– Только с Мекетом вы обломались, разве не так? – И тут же осознал, что подобное невозможно из-за почти двадцатилетнего промежутка. – Хотя, нет, погодите… Это наверняка было задолго до вас…
К моему немалому изумлению, Метара объявила:
– Нет, ты прав – все это время у руля куатов была я.
– Но… как тогда?
– Проще некуда, – проговорила она и вдруг сотворила нечто, заставившее меня взглянуть на нее по-другому. Как будто проекция спала или что-то подобное… Спустя мгновение, передо мной очутилась, облаченная в те же черные одежды, древняя старуха. Редкие седые прядки, точно солома… лицо и цветом и текстурой напоминало жеваную бумагу… и два глаза, внезапно засиявших на омерзительной кожаной маске изумрудным огнем.
– Ну и как тебе фокус? – проскрипело оно.
Слова застряли в глотке вместе с содержимым желудка. Ни высказать, ни описать чувство гадливости, которое испытал при взгляде на это существо, я не сумел. И только та часть сознания, что отвечала за соображалку, вопила от ужаса: она – лейр!
Метара дурой не была и прекрасно понимала, какое впечатление производила. Все мои мысли она прочитала по лицу, а когда удовлетворилась ответом, изволила заметить:
– Аргус бы этого не понял. Как не понял и твой брат, отчего-то все эти годы хранивший молчание. Хотя, Мекет, я думаю, отомстил мне иначе…
– Забрав меня?
Она кивнула, вместе с тем вернув себе прежний чарующий облик. Дышать сразу стало легче, хотя ощущение мерзости не ушло.
– Но это все дела минувших дней. К чему вспоминать о них, когда ты снова дома.
С недоверием поглядев на престранное создание, стоявшее передо мной и смевшее рассуждать о противных природе сущностях, я возразил:
– Есть у меня дом и получше.
Метара щелкнула языком.
– Уже больше нет. Ты все же синтет, которому не удастся мимикрировать под настоящего разумника, сколько бы ни старался. Наши попытки сделать из тебя хорошего мальчика этому виной, я полагаю. Сами того не сознавая, мы включили тебя, выжгли прежнюю безынициативность. Раньше ты лишь догадывался, что в тебе заперта темная сила, и использовал ее бессознательно. Теперь все стало по-другому – запоров больше нет и нет ограничений. Только возможность принятия себя таким, каков ты есть.
– Не понимаю…
– Все, в общем-то, довольно просто. Но чтобы это понять, попробуй ответить на вопрос: что ты чувствовал, когда убивал? Неважно кого. Просто ответь.
Что я испытывал? Пришлось как следует задуматься. Страх? Ну… если только за собственную шкуру, да и то не слишком сильный. Быть может, отвращение? Брезгливость? Тоже как-то не по адресу. Когда живешь на Семерке, о щепетильности обычно не думаешь. Но что же тогда? Не удовольствие, нет! Я же не маньяк! Но что-то очень близкое к этому. Настолько, что признаваться себе не хотелось. Как будто меня намеренно создали, чтобы убивать.
Внезапно я ощутил, как грудь сдавили невидимые обручи. Дышать стало трудно, а говорить – и подавно. Я открывал рот, пытаясь втолкнуть в сжатые легкие хоть немного воздуха… В итоге меня попросту вывернуло на пол. Мерзкая желтоватая жижа пенилась на металлических плитах кислотой… Зато малость полегчало.
Опершись ладонью о консоль, я утер лицо и поднял на Метару слегка затуманенный взгляд.
– Теперь понимаешь, о чем я? – довольная собой осведомилась она. – Прежде на тот же самый вопрос ты ответить не мог! А все потому, что действовал, будто зомби. Живенький и говорливый, способный сопереживать и действовать, совсем как настоящий мальчик… только совершенно, совершенно чуждый этому миру!
Меня еще мутило, а колесики в голове крутились до безобразия медленно. Поэтому я не отреагировал, когда Метара, перестав улыбаться, стремительно сократила разделявшее нас расстояние. Она будто подлетела и, пока я растерянно моргал, сорвала с моего предплечья наручи. Активировав клинок, претор с улыбкой глянула на его стрекочущее лезвие, а затем пригвоздила мою ладонь к панели.
Все, что я успел, это заорать. Разряды боли дернули плечо с такой силой, что заставили приподняться на цыпочки и едва не обмочиться дважды за день. Кровь хлынула из раны, заливая мониторы и сенсоры. В глазах замаячили темные пятна. Но я упрямо не отводил взгляда от злорадного преторского лица.
Давление клинка продлилось недолго. Ладонь оказалась свободной, хоть и безжизненно болталась на запястье. Сквозь пелену смятения и шока, я отстраненно подумал, что лейры с подобными ранами справляются в два счета.
– Давай, Риши! Я хочу увидеть твои зубки!
Прижав раненую руку к груди, я резко попятился, спотыкаясь о крепления сфер. И при этом продолжал смотреть в лицо своей мучительнице, чьи глаза казались двумя сверкающими зеркальцами, зелеными вратами в небытие.
Я через силу выдохнул и посмотрел на рану – узкая темная дырка в центре ладони, истекающая кровью… Снова начало мутить…
– Не думай, что потеряешь сознание, и этим все кончится! – сквозь грохот пульса в ушах, послышалась угроза Метары. Она больше не делала попыток приблизиться, прекрасно понимая, что это не имеет значения. – Давай! Я хочу увидеть то, что ты показал Симпкину! Давай!