Мир глазами антагониста
Автор: Анна МакинаНе перестаю удивляться изобретательности людей, придумывающих классные флешмобы. Вот Анастасия Разумовская запустила сложный и серьезный флешмоб "Мир наизнанку (глазами антагониста)". По сути, у меня есть только в романе "Чудовища и красавица" есть попытки дать взгляды антагонистов.
Начнем с того, как антагониста видят другие. Прошу не удивляться «вторым обличьям» — речь идет о волшебниках оборотнях.
Эффектно встав на дыбы в конце представления, единорог обернулся Клариче Орсини — высокой статной красавицей с золотистыми волосами и ярко-голубыми глазами. Пурпур её платья навевал ассоциации с одеяниями императоров, а декольте сражало мужчин наповал. Даже невозмутимый Горгий время от времени посматривал в откровенный вырез платья своей пышногрудой соседки. Видя это, Ольга вспоминала слухи о том, что эти двое любовники. Ей приходилось подавлять ревность, ведь именно такая яркая, великолепная женщина достойна быть подругой командира.
Клариче Прекрасную единственную из Проводников часто называли по фамилии. Она никому не давала забыть, что приходится дочерью герцогу Браччано и происходит из знатного итальянского аристократического рода Орсини. Поэтому её звали ещё и Герцогиней. Клариче считалась одной из красивейших женщин среди Проводников. Говорили, что она заткнёт за пояс всю семью Борджиа разом: Клариче прекраснее Лукреции, отважнее Чезаре, коварнее Александра...
... мимо них в малый обеденный зал прошествовала группа элегантных женщин — Клариче Прекрасная с тремя подругами. Вальдемар аж рот приоткрыл, уставившись на золотоволосую пышногрудую Прекрасную в алом платье. Хотя Ольга и недолюбливала Клариче, но и она невольно восхитилась: среди подруг та выделялась как пламя в ночи, гибкая и сильная, словно тигрица. Если вспомнить, как ошеломляюще красив белоснежный единорог, её второе воплощение, то Клариче здесь и впрямь не было равных.
Клариче Флавии Марии Орсини исполнилось пятнадцать лет. Мать Клариче умерла, родив её, а отец, герцог Вирджинио, преставился, когда его самой младшей дочери было девять лет. Конечно, Клариче не знала недостатка ни в еде, ни в нарядах, достойных принцессы, ей дали хорошее образование, но старшие сёстры и братья не раз давали девочке понять — это она убила их милую мать своим появлением на свет. Четырнадцатый, ненужный, нелюбимый ребёнок.
Если бы она посвятила свою жизнь Богу, это устроило бы всех, но на счастье Клариче, она выросла необыкновенной красавицей. Такого цвета волос, как у неё, итальянские дамы добивались путём тяжких усилий, и потому шёлковые золотистые волосы Клариче, её небесной голубизны глаза на ангельском личике и нежная белая кожа с персиковым румянцем стали предметом зависти для многих женщин при дворе.
Мужчины восторгались красотой юной донны Клариче, а старший брат герцог Паоло искал ей жениха, готового удовлетвориться небольшим приданым знатной невесты. Вчера герцог сообщил сестре, что она выйдет за почтенного аристократа тоже из рода Орсини, дальнего родственника, старше Клариче на двадцать лет, вдовца с тремя детьми. Сегодня устраивался прием, на котором Клариче удалось взглянуть на жениха, синьора Джеронимо, сутулого мужчину с маленькими глазками и шишковатым носом, в дублете цвета бычьей крови. Она ужаснулась и, вытерпев час в обществе старшей сестры, кузины и престарелых родственниц жениха, обманула наставницу и сбежала в сад.
У звонко журчавшего фонтана Клариче присела на скамью и поплакала. Брат Паоло не потерпит возражений, и выйти замуж придётся. Старшие родственницы продолжат читать Клариче наставления о долге благочестивой девушки стать покорной женой, а после свадьбы её жизнью станет распоряжаться ненавистный супруг. Но до свадьбы у Клариче осталось немного времени, чтобы узнать, каково это — любить пылкого, красивого юношу, который смотрит на неё восторженными глазами. Поднявшись со скамьи, Клариче утёрла слезы и постояла у розового куста, одну за другой срывая с него цветы. Тонкими пальцами девушка терзала белые розы, и нежные лепестки рассыпались по песку дорожки, по расшитому золотом подолу бирюзового шёлкового платья.
Наконец, решившись, Клариче вернулась к террасе виллы, спряталась за фигурно подстриженными тисами, улучила момент и позвала к себе пажа Антонио. Они были ровесниками. Антонио тоже сирота, пять лет назад его, десятилетнего престарелый дед отдал в услужение герцогу. В детстве Клариче с Антонио любили поболтать вдвоём, укрывшись от наставницы и слуг, угощали друг друга раздобытыми на кухне сладостями. Но они уже выросли, и паж влюбился в прекрасную дочь герцога со всем пылом первого чувства. Клариче льстило его восхищение, она снисходительно принимала от Антонио маленькие знаки внимания, ей нравилось ощущать себя героиней рыцарского романа, хотя её рыцарь был очень юн и беден.
Сейчас юноша с готовностью откликнулся, последовал за девушкой на дальнюю аллею, и теперь, раскрасневшись от волнения, целовал и трогал Клариче. Его губы оказались такими мягкими, а прикосновения робкими. Но юнец быстро смелел, и вот уже его ладонь, скользнув в вырез платья, обхватила нежную девичью грудь. А девушка теснее прижалась к юноше, запустила пальцы в его кудрявые тёмные волосы, изнывая от новых, неизведанных ощущений. Запретных ощущений, ведь если её поймают в саду наедине с пажом, гнев старшего брата, герцога Паоло, будет ужасен. Тогда не только пожилая наставница вооружится розгами, но и герцог может придумать для непокорной сестры наказание похлеще.
Влажный язык юноши скользнул в рот девушки, и она замерла, закрыв глаза. От Антонио пахло потом. День был жарким, но сейчас солнце зашло, и можно наслаждаться вечерней прохладой. Далеко за высокими кипарисами и платанами горели факелы на террасе виллы, слышались голоса людей, смех, звуки музыки — там герцог Браччано развлекал гостей. Можно надеяться, что в суете младшей из сестёр герцога не скоро хватятся.
Антонио часто и шумно дышал, а Клариче стало жарко, её сердце стучало всё быстрее. Как далеко зайдёт Антонио, вернее, насколько далеко можно позволить ему зайти? На обнимавшуюся парочку сверху, с пьедестала, бесстрастно взирал мраморный Актеон.
Вдруг позади раздался сердитый мужской голос:
— Это ещё что такое?! Да как вы посмели!
«Брат!» — сердце Клариче провалилось куда-то вниз, она распахнула глаза, отпрянула от Антонио и оглянулась. Размашисто шагая, к ней подходил нахмурившийся герцог Паоло, за его спиной стояли двое слуг, и, о Боже, синьор Джеронимо с кислой физиономией.
— Развратники, — пробормотал он. Несомненно, его слова разобрала не только Клариче. Обрамлённое чёрной бородой лицо герцога побагровело, он уже оказался совсем рядом с сестрой и ошеломлённым пажом. Антонио растерялся, побледнел и застыл на месте, словно окаменел. «Ему надо бежать!» — пронеслось в голове у Клариче, и она с силой наступила на ногу юноши, чтобы привести его в чувство.
— Ах ты, щенок!
Кулак герцога врезался в челюсть пажа, и Антонио отлетел к статуе. Раздался странный хруст, когда его затылок соприкоснулся с краем пьедестала. Когда Антонио безжизненно сполз на землю, на белом мраморе осталось яркое красное пятно. Кровь!
Клариче прижала руки к груди и вскрикнула. Брат тут же зажал ей рот широкой ладонью и прошипел в ухо:
— Молчи, дурочка!
Он отнял руку, и Клариче осталась стоять на месте, сообразив, что привлекать внимание кого-то ещё не следует. И так здесь уже слишком много свидетелей.
Лежащий на дорожке юноша не шевелился, напоминая сломанную куклу. Безумно жаль, но нерасторопному Антонио не повезло. Собственно, Антонио уже нет, его душа вознеслась к Богу, а здесь осталось лишь тело. Ему-то уже ничего не страшно, а последствия придётся расхлёбывать одной Клариче.
Приблизившийся слуга осмотрел Антонио, пощупал пульс, выпрямился и тихо сказал:
— Мой господин, паж умер.
— Сам виноват. Дерзкий мальчишка! Милостивый господь наш и все святые видят, что я этого не хотел, — перекрестившись, быстро проговорил герцог Паоло.
— О да, наглец воистину виноват сам, — поддержал герцога синьор Джеронимо. — Он посмел приставать к благородной девушке и поплатился за это. Я бы сказал, что его покарало само провидение и поделом.
— Это несчастный случай, — твёрдо произнёс герцог, глядя в лицо Джеронимо.
Тот невозмутимо подтвердил:
— Разумеется, ваша Светлость. Это несчастный случай, не более того.
Герцог обвёл суровым взглядом слуг и громко спросил:
— Всем понятно?
Те угодливо закивали и скороговоркой повторили, что им всё ясно.
— Дорогой Джеронимо, мне жаль, что так получилось. Моя сестра ещё очень юна. Она понесёт наказание за своё легкомыслие. Но не должно быть никаких сомнений в её невинности. Проклятый паж хитростью завлёк её в сад. Так ведь, сестра? — герцог положил Клариче руку на плечо, с силой сдавил его.
Клариче сжала губы, чтобы не показать, что ей больно, и срывающимся голосом покорно ответила:
— Всё так и было, брат мой. Меня обманули, но я чиста.
Антонио уже не вернёшь, а ей надо спасать свою репутацию. Но Клариче всё-таки избегала встречаться взглядом с женихом — стыдно. Она чувствовала, что щёки её пылают. С постным лицом Джеронимо заверил герцога, что ничуть не сомневается в целомудрии донны Клариче. Только когда герцог отвернулся, давая распоряжение слугам как поступить с трупом, Джеронимо саркастично ухмыльнулся в лицо своей невесте.
«Он никогда этого не забудет, а когда я окажусь в его власти, припомнит мне всё», — поняла девушка. Брат не прикончил её на месте, и можно сказать, что Клариче повезло больше, чем Марии, дочери герцога Козимо Тосканского, тоже застигнутой на свидании со смазливым пажом. Разгневанный отец убил несчастную Марию.
— Идём, сестра, — приказал герцог, и Клариче, потупив голову, последовала за ним по аллее к дворцу.
Позади тяжело ступал Джеронимо. Когда проходили мимо того места, где Клариче рвала розы, ей подумалось, что белые лепестки на песке ещё не успели пожухнуть, а Антонио уже нет на свете. На глаза навернулись слёзы, но Клариче не позволила себе заплакать на людях. Она высоко подняла голову и шла, не оглядываясь на гостей.
Клариче отправили в постель, где она долго рыдала, пока не забылась тревожным сном. Утром наставница жестоко высекла девушку, прошипев, что герцог велел ей не жалеть розог. Потом заплаканную Клариче язвительно отчитала старшая сестра Изабелла, а герцог Паоло объявил, что отсылает провинившуюся в монастырь, чтобы там за ней приглядывали денно и нощно.
— Это пойдёт тебе на пользу, сестра. Мы увидимся на твоей свадьбе, если Джеронимо всё-таки не откажется от брака. Ты опозорила нас в его глазах. Молись, чтобы Господь простил тебе грехи.
Клариче на коленях униженно просила прощения, но о том, чтобы брат отменил приказ, не могло быть и речи, и вскоре девушку увезли в монастырь святой Агаты за несколько десятков миль от дома. Вернуться к семье в Браччано ей было не суждено.
Триста лет спустя.
Униженно распростёршись на полу, мужчина поцеловал узкую ступню женщины, привстал и прикоснулся губами к округлому колену. Женщина прикрыла глаза от предвкушения удовольствия. Встав, партнёр подхватил женщину на руки, донёс до кровати, уложил на лазурные простыни и отступил, любуясь совершенством женского тела, словно изваянного гениальным скульптором, пышной грудью с розовыми торчащими сосками, разбросанными по подушкам шелковистыми волосами и прекрасным лицом.
— Богиня! — повторил мужчина, забираясь на постель. — Диана!
Он покрыл поцелуями ноги своей любовницы, добрался до низа живота и постарался доставить партнёрше удовольствие языком. Женщина охотно принимала его ласки, вслух восхищаясь его силой. Вид истерзанного трупа сбоку делал наслаждение пикантнее.
Партнёр был искусен и пылок, но всё же женщине иногда хотелось бы видеть у своих ног вместо белокурой головы с грубоватыми чертами лица, тёмные волосы и точёный профиль другого человека. Того, под чьей загорелой кожей, казалось, пылал огонь. Как жаль, что с ним не удалось познать запретное удовольствие с жертвами. Впрочем, что толку сокрушаться об этом, если того, другого, уже нет.
Казалось, вид окровавленного мёртвого тела на скамье придавал сил и мужчине, а может, подействовали таблетки, но вскоре он уже готов был ублажить женщину традиционным способом. Потом любовники уснули.
После пробуждения они привели себя в порядок и оделись. Мужчина отвязал труп, засунул его в чёрный мешок, и, вскинув на плечо, вынес по подземному переходу в гараж. Там тело погрузили в автомобиль женщины. Та сутки назад привезла сюда в багажнике живую девушку, а теперь увозила мёртвую. Так случалось уже несколько раз, и хозяин дома знал, что его любовница сама избавится от трупа.
Он полагал, что та связана с каким-нибудь мафиозным кланом и хорошо платил ей за доставленных девушек и совместные развлечения. Ещё в начале знакомства женщина внушила миллионеру, что проявлять любопытство не стоит, и распределила роли в их сотрудничестве так, что всё устраивало обоих.
Юная мексиканка стала седьмой по счёту жертвой. В следующий раз женщина планировала поймать и доставить сюда девушку из числа эмигрантов, заполонивших Европу. Их там так много, что на исчезновение одной девки не обратят внимания.
От планов на будущее женщину отвлёк мужчина. Закрыв багажник, он поцеловал любовницу со словами:
— Удачи, дорогая. Надеюсь, всё пройдёт хорошо.
— Не беспокойся, милый. У меня не бывает промахов.
Очаровательно улыбнувшись, женщина в ярко-синем брючном костюме села за руль, мужчина открыл ворота, проследил, как его «богиня» выезжает с территории поместья, и закрыл гараж. Ему предстояло вернуться и навести порядок в комнате.
Блестящий чёрный «Лексус» пронёсся по трассе, свернул, и, в конце концов, оказался у элегантного кремового особняка в колониальном стиле. Дом принадлежал женщине. Она загнала машину в гараж, закрыла за собой ворота. Из гаража можно было пройти прямо в дом, но женщина задержалась, вытащила труп в мешке и бросила на пол. Закрыв багажник, она поставила на тело ногу в изящной туфле, и вдруг исчезла вместе с ним.
Появилась она уже очень далеко, в Мексике, у давно облюбованного ею колодца-сенота. Он находился в безлюдном месте, на заросшей папоротником поляне, окружённой буйными лесными зарослями, и женщина не опасалась, что кто-то её увидит. Сенот представлял собой круглый провал в земле. Женщина очутилась неподалёку от колодца, труп упал рядом. Пиная мёртвое тело, женщина пододвинула его к заросшему мхом краю сенота, и последним толчком отправила вниз, в тёмно-бирюзовую воду. Раздался плеск. Скривив ярко накрашенные губы, женщина подумала, что, родись эта девчонка на две тысячи лет раньше, её могли принести в жертву богам, отправив на дно сенота живой. Неплохая получилась шутка. Можно сказать, что девка стала подарком местным духам.
Местные птицы, испуганные было появлением человека, вновь начали щебетать. Избавившись от трупа, женщина огляделась, вдохнула волнующие запахи леса, экзотических цветов, и вспомнила, как ныряла с аквалангом в другой сенот. Говорили, что когда-то в тот колодец жрецы майя кроме девушек кидали и золото. Слухи оказались правдой. Женщине и её спутнику по имени Никифор удалось найти на дне старинные золотые украшения. Эти браслеты, подвески, диадемы показались женщине грубыми, но Никифор был в восторге.
Добычу они поделили, и женщина продала свою долю, оставив себе лишь один массивный браслет на память. Он стал одним из украшений её сокровищницы. Почти все её старшие коллеги обладали внушительными личными собраниями драгоценностей, а о самых больших ходили легенды, как например, о сокровищнице Прайда или самого господина Рю. Вздохнув, женщина облизала губы — она дорого бы дала за возможность завладеть легендарными богатствами Львов. По слухам, они копились ещё с тех времён, когда на месте пустыни Сахара плескалось море.
Тысячелетиями Львы хранили и приумножали сокровища, ну а она нашла бы им применение. Надо обдумать эту идею. Последние события в Цитадели открывают заманчивые перспективы перед предприимчивыми и умными.
... Клариче была начеку и вскоре сумела соблазнить командующего севера. Она возлагала на эту связь много надежд. Было известно, что остальные принцы с пиететом относятся к старшему из братьев, и, по сути, в Цитадели Махайрод являлся вторым после Высокого.
Горгий оказался щедр на дорогие подарки, приятен в постели, восхищался красотой Клариче и писал её портреты, но в остальном он её ужасно разочаровал. Повелитель огня с внешностью прекрасного и гордого демона оказался заурядным скучным обывателем. С его способностями он мог вершить выдающиеся дела, развлекаться так, что небу стало бы жарко, но он в свои короткие часы отдыха предпочитал путешествия, тихие занятия живописью или даже примитивную возню на кухне.
Клариче не раз говорила Горгию, что готовка — неподходящее дело для человека его положения. Для этого существует прислуга. В конце концов, он может позволить себе нанять опытного повара или пойти в ресторан. Горгий стоически её выслушивал, улыбался, вздыхал и при любом удобном случае опять вставал к плите. Клариче это дико раздражало, она даже отказывалась пробовать приготовленные любовником блюда. Честно говоря, ей даже хотелось, чтобы Горгий обиделся и вспылил, потому что после бурных ссор у них случался замечательный секс.
Поводом для ссор чаще всего служили отказы Горгия сопровождать Клариче на какую-нибудь вечеринку, в клуб или в казино. На первых порах он послушно ходил с Клариче, туда, куда она хотела, но через полгода взбунтовался и заявил, что не желает посвящать светским развлечениям все выходные подряд. В свою очередь Клариче претило киснуть дома у камина, часами неподвижно позировать, выслушивая воспоминания о давно минувшем или скитаться по всяким дебрям. А вот туда, куда ей было бы интересно попасть, во владения загадочных сидхе, Горгий отказался её брать и, не поддавшись на уговоры, отбыл один. Ему тогда поручили закупить у сидхе очередную партию их чистейшего серебра для изготовления магических жезлов.
Всё-таки иногда Махайрод радовал Клариче. Однажды ночью он перенёс её на вершину Башни Дьявола в Америке, одинокой скалы посреди равнины, похожей на гигантский пень окаменевшего дерева. По мановению руки Горгия из камня вырвался столб огня и взметнулся к чёрному небу. А потом Махайрод тихо запел. Повинуясь его голосу, взгляду и плавным жестам, пламя стало принимать вид диковинных цветов или огромных змей, переливаться разными цветами: от оранжевого до зеленовато-голубого. Это выглядело необычайно эффектно, а от жара людей защищал невидимый обычным зрением щит.
Вторым, магическим зрением Клариче подмечала, как тонки и гибки золотистые волшебные нити, направлявшие поток пламени, как легко они повинуются воле мага. За такое могущество некоторые были готовы и руку отдать. Сама Клариче, хоть и считалась весьма одарённой, но могла одновременно зажечь лишь десяток свечей, так что ей оставалось только молча завидовать таланту повелителя огня. Ах, если бы можно было использовать эту силу, не оглядываясь на небесное воинство, то Махайрод и Клариче могли бы стать властелинами мира!
Когда представление закончилось, Клариче с восторгом произнесла:
— Это было великолепно! Потрясающе! Но ты не боишься привлечь внимание тех, с небес?
Махайрод издал тихий смешок:
— Рад, что тебе понравилось, Клэри. Я иногда тренируюсь здесь, чтобы не забывать навыки. Здесь пламя любой мощи не сможет погубить растительность в долине. А пока мои упражнения не вредят людям, наши крылатые полицейские не реагируют. С течением времени они поумнели и больше не пристают к нам по пустякам.
— Но видят?
— Да кто их знает, — усмехнулся Горгий. — Хотя наверху скучно, могут и наблюдать.
Из озорства Клариче подняла лицо к небу, вскинула руку со сжатым кулаком и прокричала:
— Это мы! Мы здесь!
— Неукротимая, — с оттенком восхищения заметил Горгий. — Прямо тигрица, а не единорог.
В ответ Клариче поддела его:
— Если ты часто бываешь здесь, то понятно, почему эту скалу прозвали Башней дьявола.
— Мне это не льстит, — заметил Горгий.
После исчезновения огня скала вновь погрузилась в темноту. Звёзды над головой казались такими близкими — бриллианты, рассыпанные по чёрному бархату. Где-то внизу тревожно прокричала ночная птица. Если в долине и находились люди, их не стоило принимать во внимание: никто не рассмотрит, что происходит на вершине Башни.
Клариче прижалась к Горгию, приникла к его губам, таким горячим, словно огонь продолжал бушевать под его кожей. От долгого поцелуя закружилась голова и ослабли колени, но сильные мужские руки держали бережно и нежно, не давая упасть. О, если бы можно было вместе с дыханием мужчины выпить и часть его силы, которая показалась миру на несколько минут и спряталась вновь! И кто бы ни наблюдал за ними сверху, пусть видят и знают, что презираемые обитатели сумерек наслаждаются жизнью, дарованной им повелителем мёртвых.
Да, у Клариче с Горгием были дни и ночи, которые приятно вспомнить. Но теперь эти воспоминания отравлены осознанием того, что Махайрод обманывал возлюбленную. Ну почему, почему он оказался не только уродом, но и лицемерным подлецом? Он не любил её, всего лишь притворялся, иначе принял бы всё, что Клариче ему предлагала, и пошёл бы за ней куда угодно, даже во внешнюю тьму.
Чем дольше длились их отношения, тем меньше уступок делал Махайрод Клариче, и теперь уже ей приходилось приноравливаться к его привычкам. Всё-таки считаться подругой командующего севера почётно, и Клариче оставалась с Горгием. Надежда на то, что он может измениться к лучшему, сохранялась. А ещё было приятно просто смотреть на него, слушать его голос, когда он пел для неё, и наслаждаться завистью других женщин, когда Клариче с Горгием вместе выходили в свет.
Потом обычный секс прискучил, и Клариче пришла в голову идея, что Горгия можно постепенно приучить участвовать в экзотических сексуальных играх в стиле садо-мазо. Сама она уже несколько лет втайне от коллег развлекалась так в разных притонах. Многим людям нравится причинять боль, так почему бы и Саблезубому не оказаться настоящим хищником, а не разыгрывать из себя святошу. В зверином обличье Махайрод кровожаден, так должна же его истинная натура показать себя.
Увы, Горгий не оценил возможность позабавиться даже с животным и ошеломляюще быстро буквально вышвырнул Клариче из своей жизни. В своё время Радж и Дирк расстались с ней более деликатно, напоследок осыпав цветами и подарками. Грубиян Горгий согласился только некоторое время держать втайне их расставание, скрывать его причину и поддерживать легенду о том, что это Клариче оставила его, а не наоборот.
Из-за молниеносного и неделикатного разрыва Клариче затаила обиду на Горгия и думала о нём, пожалуй, больше других мужчин, за исключением Никифора Быка.
Бедный Никифор! Он любил Клариче преданно и нежно, смиряя ревность, терпел её развлечения с другими мужчинами — понимал, что гордого белого единорога не посадить в клетку, не привязать к одному человеку на долгие годы. Никифор бывал счастлив, когда ему удавалось помочь Клариче, и по первому же её намеку с готовностью взялся устранить Горгия после суда над ополоумевшим Вальдемаром.
Тогда всем стало понятно, что выгоревшие хотя и ничтожны, но могут быть опасны. Никифор согласился с возлюбленной, что Махайрод мог жаждать мести, ведь Клариче наговорила о нём много нехорошего. Впрочем, Горгий сам виноват — беззастенчиво обманывал её, носил фальшивое обличье красавца. Знай Клариче, как уродлива его настоящая внешность, то из брезгливости не стала бы сближаться с ним.
Ещё обиднее Клариче стало, когда она однажды завела доверительную беседу с Корой и узнала, что ей-то Горгий показался в истинном облике ещё до начала их первой любовной связи. «Дочь Высокого Махайрод обманывать не стал, а меня, значит, можно», — раздражённо думала Клариче и поклялась отомстить за пренебрежение, за наглый обман и за то, что Горгий так отвратительно и грубо закончил их отношения.
А еще смерть Горгия была необходима союзникам Клариче. Судя по истории с ядом в воде, магическая сила вот-вот могла возвратиться к Махайроду. Тогда честолюбивые планы союзников лопнули бы как мыльный пузырь, а вернувший себе возможности мага и затаивший обиду Горгий стал бы весьма опасен. Он мешал, и его следовало убрать с дороги.
Никифор Бык охотно взялся уничтожить того, кто оскорбил его прекрасную даму. Устранение Махайрода выглядело необычайно лёгким делом, ведь смерть Вальдемара стала отличной подсказкой. Увы, Горгий почему-то не рассыпался в пыль, как ожидалось, а подручный Никифора оказался жадным глупцом и сохранил улику. Что стоило Никифору самому проследить за выполнением приказа и добить урода в том же лесу? Но Бык проявил недопустимое легкомыслие, когда поручил убийство недоумку Карлосу Доберману и поплатился за это.
Благородный Никифор никому не обмолвился о том, что выполнял высказанное обиняками пожелание любимой женщины, и пал от руки подлого урода. Это так несправедливо! Почему могучий, храбрый Никифор превратился в пепел, а его бессильный и жалкий убийца живёт?!
После такой потери у Клариче появилась веская причина жаждать мести, желать Горгию не просто смерти, а гибели мучительной и долгой, чтобы мерзавец успел прочувствовать, за что его наказывают. Он не захотел быть охотником, так пусть станет жертвой — в этом мире по-другому никак нельзя. Или убиваешь ты или убивают тебя. Махайрод не хотел пользоваться своей силой, предпочитая могуществу мага прозябание обывателя, так пусть и умрёт, как последний из рабов.
Конечно, за смерть Горгия захотят отомстить, но к этому моменту Клариче уже будет далеко. Так далеко, что даже Высокий не сможет дотянуться до неё за стенами Лабиринта, во внешней тьме.
Как член Совета, Клариче имела доступ в тайные хранилища документов архива. Там ей удалось выяснить, что и до неё находились мудрые, прозревшие суть чудовищного обмана Проводников. Эти свободолюбивые, гордые люди теперь либо мертвы, либо ушли из вечного сумрака во тьму и пользуются своей силой только во благо себе, а не кому-то ещё.
Клариче твёрдо решила, что она оставит серые стены Лабиринта, как когда-то сумела вырваться из монастыря. Ее когда-то не смогли удержать в обители божьей, не смогут и в подземном сумраке. Остальные Проводники могут сколько угодно метаться по подземным коридорам, словно подопытные крысы в стеклянных лабиринтах лабораторий, а она, Клариче, вырвется из давящих стен, из пут так называемого долга на волю. Ничто не сможет сдержать единорога, если он стремится к свободе.
Говорят, что в мире тьмы высоко ценят магическую силу. Там тоже есть повелитель, который много может дать добровольно перешедшим к нему, например, новое обличье. Как хорошо было бы получить крылья, стать драконом и разглядывать мир, взирая на него с недоступных черни высот. Когда подлый обман Горгия ещё не раскрылся, Клариче позволяла себе мечтать, как они уйдут во тьму вместе, рука об руку. Они оба могли бы стать драконами и летать в паре: он — чёрно-алый, она — бело-золотая. Глупые, глупые мечты.
