"Ты Громарь, я Дагмарь!"

Герой-избавитель шествовал по кругу, но тут появилось новое действующее лицо. Это был маленький, особенно по сравнению с долговязым Князем Громарем, необыкновенно пузатенький дядечка, в вычурном кафтане, в шляпе с петушиными перьями, в исполинских сапогах со шпорами длиной в локоть. Облик дополняли торчащие в стороны усищи из смолёной пакли, каждый в руку длиной. В руке пузан держал огнебой, который ещё недавно был берёзовым поленом, о чём свидетельствовала кора. На боку у него была привешена сабля саженной длины, которая волочилась бы по снегу, если бы её владелец не ехал на «коне». Что этот конь с деревянной мордой не охотник до сена, было видно по двум парам ног в портах и поршнях, торчащих из-под холстинной попоны.

Народ приветствовал выход боевого дядечки хохотом.

— Не сметь хохотать! Не сметь гулять! На работу, быдло, мне мошну набивать! Ты Громарь, а я Дагмарь! — пищал пузатый усачок.

Громарь, шагая по снегу на ходулях, как журавль по болоту, подошёл к буйному пузанчику. Тот напыжился, поднёс фитиль к своему небвалому оружию, и огнебой грохнул; Найдёна даже подпрыгнула от неожиданности.

— Ты Громарь, я Дагмарь! — не унимался усач, размахивая своим дымящимся оружием.

Громарь достал из-за пояса молот, наклонился к буйному усачу и бережно тюкнул его по шляпе.

«Бо-о-оммм!» — разнеслось над лугом: кто-то из помощников игрецов ударил кочергой в медный таз.

Хохот поднялся ещё пуще, чем при первом выходе Дагмаря.

Усач, с которого божественный молот сбил спесь, упал в снег и задрыгал ножками.

— Ай! Не буду, не буду! Не бей, дяденька Коваль!

Коваль с достойным победителя великодушием переступил через поверженного усача, снова поджёг стрелу, наложил на лук и пустил в кучу хвороста, сложенную посередине луга.

Хворост, который, должно быть, тоже был заблаговременно облит смолой, мгновенно занялся. Народ приветствовал окончательную победу Светлых Богов криками и свистом. Двое ряженых достали из мешков волынки и согласно задудели простенькую, но ужасно заводную музыку, и народ пустился в пляс.

— А кто такой Дагмарь? — спросила Найдёна Баску.

— Про Дагмаря не слышала? А-а, есть быличка про злого барина по имени Дагмарь. Он выгнал батраков на работу в летнее свято Громаря. А когда Коваль разгневался, и в небе собралась туча, Дагмарь не унимался, а выскочил в поле на коне да закричал: «Ты Громарь, я Дагмарь», и выстрелил в небо из огнебоя. А с неба упала блискавица и, как говорят одни, убила коня, а другие говорят, что оглушила самого Дагмаря. Вот после этого он закаялся спорить с Богами и над народом мудрить…

«Найдёна Чужестранка»

_______

В качестве иллюстрации я поместил Злого пана из мультфильма «Как казаки соль покупали». Настроение, надеюсь, передаёт. 

А сказание о злом барине, который спорил с Громовержцем, существовало и в нашей действительности:

Вера в могущество Перуна и в кару за его неуважение отражена в быличке, записанной в 1975 г. от 80-летнего жителя дер. Лелюши Доминика Ракутиса. Он рассказывал о временах крепостного права. Когда барин по имени Норкун гнал баб на барщину в поле, надвинулась большая туча. Надменный барин крикнул богу: «Ты Перун, я Норкун», — и выстрелил в нее из ружья. Тотчас грянули гром и молния и его конь был убит. Барин очень испугался, прекратил бить своих крепостных плетью и учредил праздник Перуна (Судник 1979: 230).