Жестокость и несправедливость
Автор: Даниил СмитНа прошлой неделе в дополнение к двум имеющимся впроцессникам начал ещё и третий. Просто не мог больше держать в голове идею, для которой потребовалось написать 10к знаков очень краткого синопсиса.
Уже почти дописал первую из двадцати запланированных глав - примерно 1,5 а.л. текста. И тут как раз подворачивается этот флешмоб: https://author.today/post/412747 - так что, может, кого и заинтересует отрывок.
Снова фанфик, и снова про пони. Но на этот раз не в постапокалипсисе, а в одной из фанатских вселенных, где происходит нечто похожее на Вторую мировую. Предупреждаю сразу: будет много политики и аллюзий на историю и современность.
Суть отрывка проста: главного героя арестовали и теперь допрашивают. Довольно жёстко, но без совсем уж излишних крайностей.
Дисклеймер: автор осуждает действия и идеологию злодеев в данной истории.
...Прошло полчаса или около того, прежде чем машина остановилась. Один из сопровождающих выскочил наружу, пока ещё двое отстёгивали Грега, а двое оставшихся держали его под прицелом.
Наконец замки поддались. Серого жеребца выволокли из кузова и повели к дверям громадного в ширину бело-голубого каменного здания. Исподлобья он мог видеть строгие мраморные колонны по сторонам от входа и свисавшие с крыши знакомые фиолетовые стяги.
Лунная Канцелярия. Куда же ещё могли его везти гестапони. Конечно же, к себе в логово.
Пройдя мимо двоих автоматчиков, охранявших вход, группа пони вошла внутрь. Зик предъявил на проходной своё удостоверение, и их без лишних разговоров пропустили дальше. Штурмхуфер отпустил часть бойцов, оставив того унтерхуфера, что нашёл вымпел, и ещё одного рядового с каким-то портфелем, и в таком урезанном составе они двинулись по лестнице вниз – в подвалы.
Если наземная часть Канцелярии старалась произвести впечатление солидности, то вот другой, скрытой от посторонних глаз, было как-то на это наплевать. Проходя по коридорам, освещённым редкими тусклыми лампами, и рассматривая каменный пол и стены со следами краски, Грег задался вопросом: как так вышло, что едва достроенное и даже не до конца отделанное здание штаб-квартиры Эквестрийского Союза, который должен был окончательно сформироваться в ближайшую пару лет, оказалось оснащено такими вот застенками, когда было передано Канцелярии сразу после отделения Мэйнхэттена? Хотя, возможно, изначально это были обычные технические подвалы – просто нашлись те, кто приспособил их для своих целей.
Угрюмый роттенхуфер отпер перед Зиком решётчатую дверь, и группа пони вступила в тюремный блок. По обеим сторонам коридора потянулись ряды камер и кабинетов. Здесь было чуть посветлее, но куда как сильнее ощущалось присутствие чего-то недоброго. По спине только-только начавшего отогреваться Грега снова побежали мурашки.
Зик остановился перед одной из дверей и распахнул её. Сопровождающие провели Грега внутрь, и лишь затем туда зашёл сам штурмхуфер.
Комната оказалась допросной: голые стены, режущий белый свет лампы, стол с приваренными креплениями для кандалов и два стула – один даже на вид удобней другого. Несмотря на то, что успел по дороге навоображать себе Грег, здесь было удивительно чисто. Наверное, после каждого проведённого допроса кого-то вызывали тут убираться.
Серого земнопони усадили и приковали к столу – и только после этого сняли удила. Грег пошевелил мышцами лица. О да, как же это приятно – вновь не чувствовать себя… запряжённым.
Зик запер дверь на большую, тяжёлую щеколду. Продолжая победно ухмыляться, он прошёл в центр комнаты и вольготно разместился напротив Грега, заложив передние ноги за голову, а задние бухнув на край стола. Унтерхуфер жестом отправил рядового охранять дверь, а сам остался стоять позади задержанного,
– Вот ты и попался, недопони, – произнёс Зик, торжествующе глядя на Грега. – Теперь с тобой будет покончено. Ну, сам расскажешь, как у тебя оказалась та дрянь, или мне вырвать тебе копыта… для начала? – На лице штурмхуфера вновь заиграла неприятная улыбка.
– Я привёз тот вымпел с Эквестрийских Игр, – буркнул Меллоу. Он так и знал, что его заставят говорить очевидные вещи. – Десятого сентября текущего, тысяча седьмого года…
– Второго вандемьера[1] первого года до НЛР! – прорычал Зик, сбросив ноги со стола и стукнув по нему передним копытом. – Говори как полагается, ублюдок!
– Это был просто сувенир, символизирующий единство всех пони. Между прочим, обошёлся мне в сто двадцать битсов…
– И ты продолжал его хранить даже после Лунной Революции? – прищурился штурмхуфер. – А как же пункт четыре-«б» указа №2 от первого фримера, предписывающий уничтожить или сдать в поницию всю имеющуюся у граждан враждебную символику, в том числе эквестрийскую или сталлионградскую?
– Я посчитал, что это относится к моей частной жизни. Я не собирался его показывать нипони. Это было только моё дело…
Неожиданно Зик подался вперёд и обхватил ногой шею Грега. Наклонил голову серого жеребца и негромко сказал тому на ухо:
– Запомни, падаль: у тебя нет никакой частной жизни! Всё, что ты можешь, – это жить и умереть ради Республики!
На последних словах штурмхуфер с силой припечатал Грега лицом о стол. Меллоу тихо вскрикнул от боли, пачкая гладкое дерево кровью из носа, разбитого уже дважды за вечер.
Зик оттолкнул Грега и вытер копыто о край плаща.
– Даже прикасаться к тебе противно… В следующий раз обязательно возьму перчатки.
– Одного не могу понять, – пробормотал серый пони, глядя в пол перед собой. – Как она-то узнала?..
Хантер захохотал.
– Да по тебе же видно, что ты плевать хотел на Республику! Ты даже особо не скрывался. А что по сообщению госпожи Фишбоун о тебе… ну, мы же должны проверять любые подозрения. И когда мы прибыли… – он опять усмехнулся, – это была просто удача.
Персиковый жеребец вылез из-за стола и принялся мерить шагами комнату. Унтерхуфер, стоявший позади Меллоу, отступил к стене, чтобы не мешать начальнику.
– Знаешь, что я понял за время своей работы в четвёртом отделе? – Зик обошёл стол и встал рядом с Грегом. – Что я ненавижу тебя и таких, как ты. Все беды только от вас, презирающих власть Бессмертной Хорскучер. Лучше бы сразу валили отсюда под крыло своей шлюхи Селестии… или просто сдохли.
Штурмхуфер вернулся к своему месту, но не сел, а перегнулся через стол, буравя взглядом задержанного.
– Такие, как ты, недостойны жить. Вы вирус, отравляющий изнутри самую суть Республики. А мы, – Зик улыбнулся и обвёл копытом себя и двоих гестапони, – лекарство.
Внезапно, словно о чём-то вспомнив, он направился к двери. Рядовой, порывшись в носимом на боку портфеле, вынул что-то оттуда зубами и передал Зику.
На стол лёг бланк с гербом Республики. Глаза Грега расширились: он узнал в бумажке свой бюллетень с прошедших в ноябре «всеобщих выборов».
Под изящным чёрно-белым портретом принцессы Луны в образе Найтмэр Мун было отпечатано: «Вы за избрание Бессмертной Хорскучер Луны в качестве правителя Новой Лунной Республики?» – и ниже два квадратика с подписями «Да» и «Нет».
Крестик, поставленный Грегом, находился в квадратике «Нет». Серый земнопони узнал этот рисунок линий. Тогда у него ещё карандаш во рту чуть не соскользнул и от нажима слегка продавил бумагу.
– А что ты скажешь на это? – поинтересовался Зик, ставя ногу на бланк. – Что это, если не измена единственному и полноправному правителю, а, недопони?
– Тогда официально Луна ещё не была правителем, – возразил Меллоу. – И только решался вопрос о том, примет ли её народ на подконтрольной ей территории…
– Молчать!
Голова Грега дёрнулась от очередного удара. Серый жеребец хотел заслониться, но цепи держали крепко. На пол брызнула кровь. «Скорей бы уже всё закончилось», – подумал Грег.
– Ты не смеешь ставить под сомнение власть Бессмертной Хорскучер! – отчеканил Зик, угрожающе нависая над ним. – Она и только она является законным правителем земель бывшей Эквестрии! Ты предатель, поддерживающий враждебную нам сторону конфликта! – Штурмхуфер стиснул зубы. – С каким удовольствием я бы всадил тебе пулю в лоб, тварь…
– Как?.. – выдохнул Грег. – Я думал, что голосование… было тайным…
– А оно и было, – вдруг обезоруживающе улыбнулся Зик. – Однако в урне бюллетени лежали в том порядке, в котором туда их бросили. А по спискам у наблюдателей можно было легко проверить, кто и когда пришёл. Чуешь?
– Чую, – опустил голову Грег. – Мне крышка.
– Правильно понимаешь. Итак, ты признаёшь себя виновным в незаконном хранении эквестрийской символики и в измене Новой Лунной Республике?
– В хранении – признаю. В измене – нет.
– Нет, признаёшь!
Грег, зажмурившись, сжался в ожидании нового удара.
Однако прошла секунда, другая… и ничего не последовало. Уже вздохнув с облегчением, Меллоу открыл глаза – и тут же получил ногой сбоку в зубы.
Рот взорвался болью, и из груди невольно вырвался громкий жалобный стон. На языке возник медный привкус, от которого Грега затошнило.
Но опомниться ему не дали.
Удары сыпались на него один за другим, превращая лицо в один сплошной комок боли. «Пожалуйста… не надо… пусть это закончится…» – молил про себя серый земнопони – однако вместо слов получались лишь стоны.
Зрение затуманилось. Секунды расплылись в маленькие вечности, каждая из которых была наполнена страданием. Краем уха Грег уловил лязг цепей – а потом ощутил сильный толчок, сбросивший его со стула.
Каменный пол жёстко ударил в спину – из-за чего на глазах выступила новая порция слёз, а дыхание, и без того судорожное, сбилось ещё сильнее. Затем в живот снова врезалось твёрдое копыто. И ещё раз. И опять…
Сквозь пелену, застилавшую разум, до Грега доносились выкрики Зика:
– Ненавижу… чтоб тебя… грёбаный… недопони!..
Персиковый жеребец бил со всей силы, явно вкладывая в это дело всего себя. Но как Меллоу ни старался, он не мог понять, чем вызвал к себе такую злобу и ненависть. Неужели только лишь тем, что смотрел на вещи иначе? Впрочем, этого было, как видно, вполне достаточно.
В какой-то момент мир начал ускользать от Грега. Он почти не запомнил, сколько прошло времени, прежде чем Зик наконец остановился. Не запомнил также и то, как его приподняли за ноги и потащили. Дальше со скрипом открылась железная дверь, и полубесчувственного пони куда-то закинули.
Затем пришёл покой. Боль, окутывавшая личную вселенную непробиваемым коконом, слегка отступила, и угасающий разум воспарил ввысь, пользуясь долгожданной передышкой.
«Хорошо…» – пронеслось в голове у Грега.
И серый земнопони потерял сознание.
______________________
[1] После отделения от Эквестрии в НЛР был установлен новый календарь из 12 месяцев. Чтобы охватывать весь год, пять из них: первый (фример), третий (плювиоз), шестой (флореаль), девятый (термидор) и двенадцатый (брюмер) – включают в себя 31 день, остальные – по 30. В високосный год 31-й день добавляется к четвёртому месяцу (вантозу). Отсчёт лет ведётся с 8 ноября 1007 года Эры Селестии.
И вдогонку ещё один. Что произошло через два дня.
...Дверь с противным скрипом открылась, и в помещение заглянул молодой единорог-унтерхуфер, за которым стояли на всякий случай два автоматчика. Тот самый, что присутствовал на допросе Грега.
– Джаканейпс, Дроппер, Меллоу – на выход, – отчеканил он и отступил в сторону, освобождая проход.
Трое заключённых переглянулись и по очереди вышли из камеры.
Молчаливые вооружённые земнопони повели их всё по тому же длинному коридору – но не назад, а дальше. Краем глаза Грег отметил, что к унтерхуферу присоединилась другая двойка сопровождения и тот направился к следующей камере.
Их куда-то отправляют? Всех сразу?
У Грега засосало под ложечкой. Три возможных исхода, о которых он размышлял раньше, маячили перед ним. И совершенно не ясно было, какой из них ему уготован.
На лицах Конситеда и Дроппера тоже застыла тревога. Но если пегас был, судя по всему, настроен выдержать всё стоически, то единорог как будто с трудом скрывал панику.
И его можно было понять: не каждый день кто-то другой решает, жить им всем или умереть. Хотя, подумал Грег, теперь, возможно, будет и каждый.
Их провели через ещё одну решётку и заставили подняться по каменной лестнице к дверям, ведущим наружу. Те были распахнуты настежь, и в подземелье задувал стылый зимний ветер. Гестапони, охранявшие выход, носили тёплые плащи – но всё равно то и дело ёжились от холода.
Выйдя из дверей, трое заключённых очутились в большом пространстве, ограждённом забором с колючей проволокой. Очевидно, это был задний двор Лунной Канцелярии. Сюда уже набилось довольно много пони: в основном жеребцов, но кое-где попадались на глаза и кобылы, а где и совсем подростки. Что примечательно – ни одного фестрала. Все единороги – с блокираторами магии, а пегасы – в цепях, сковывавших крылья. Многие были со следами побоев на телах и лицах, некоторые – с рубцами от хлыста на крупах. И, конечно же, ни на ком не было тёплой одежды. Даже несмотря на ветер, в воздухе витали запахи немытых понячьих тел и крови. За последние месяца этот двор, должно быть, пропитался ею на милю вглубь.
За оградой напротив дверей находилось возвышение из шлакоблоков, на котором стоял офицер ЛД, окружённый отрядом автоматчиков (из тех больше половины было бэтпони). Грег без капли удивления узнал в нём Зика. Персиковый жеребец, задрав подбородок, смотрел не на заключённых, которые всё прибывали и прибывали, а куда-то поверх их голов и самого здания Канцелярии – казалось, куда-то в будущее, скрытое заполонившими небо свинцово-серыми тучами и кружащимся снегом.
Полы чёрного плаща Зика развевались на ветру, будто мантия короля Сомбры. Грег вдруг отчётливо представил теневого злодея из Кристальной Империи на месте горделивого гестапони – и тут же замотал головой, прогоняя видение.
Бр-р-р-р, ну нафиг. И так одной Найтмэр Мун было достаточно, чтобы поставить полстраны на колени. Что же будет, если придёт кто-то ещё?..
В заборе справа находилась запертая калитка шириной в одного пони, также хорошо охраняемая. За ней выстроилась вереница грузовиков с гербами Республики. Вне всякого сомнения, кого-то отсюда будут увозить. Вопрос в том, куда – а ещё живого или вперёд ногами.
– Мне это не нравится, – пробормотал Конситед, опасливо косясь на автоматы.
– Мне тоже, – ответил Дроппер, легонько взмахнул сломанным крылом – и поморщился от холода, когда ветер опалил неприкрытый бок. – Но всё, что мы можем сейчас, – это ждать своей участи.
Грег был вынужден мысленно с ними согласиться.
Вскоре на задний двор пригнали последнюю партию заключённых, и двери здания закрылись. Стоявший в толпе гомон начал понемногу стихать. Всё больше глаз обращалось на Зика, и всё тише становились разговоры. Каждый боялся за свою судьбу – и не хотел лишний раз привлекать внимание гестапони.
Дождавшись, пока наступит полная тишина, Зик шагнул вперёд и заговорил чётким, хорошо поставленным голосом:
– Отбросы общества! Куски кириньего дерьма, недостойные даже лежать на земле, которую попираете своими ногами! Вы все совершили преступления перед законом и жителями Республики – и по тому же закону должны были бы понести заслуженное наказание!
Однако звёзды сложились иначе. Бессмертная Хорскучер Луна в честь прошедшего Дня Зимнего Луностояния даёт вам шанс искупить свои грехи перед её народом и предоставляет вам всем амнистию! – На этих словах в толпе пошли шепотки, и штурмхуфер гаркнул: – Молчать!!! Итак… и предоставляет всем амнистию – в обмен на право вступить в ряды благословенного эквермахта и нести доблестную службу в защиту земель Республики! Вы должны будете исполнить гражданский долг в битвах на фронте – и через год вам будет гарантировано полное помилование! Тем, кто отличится в боях и докажет свою преданность, – даже раньше!
Кто согласен посвятить следующий год своей никчёмной жизни службе на благо Республики, отправитесь отсюда сейчас же! – Зик указал копытом на стоящие снаружи двора грузовики. – Затем вы пройдёте трёхнедельный курс обучения и примкнёте к боевым частям! Если вы готовы на такой обмен – в колонну по одному, лицом к воротам!
По скоплению пони прошёл тихий ропот. Но уже спустя считаные мгновения к калитке и в самом деле начала выстраиваться очередь.
Грег с сокамерниками тоже потянулись было следом за всеми. Однако чей-то громкий визгливый вопрос заставил их остановиться:
– А если есть те, кто не согласен?! Кто не хочет отдавать жизнь за прогнивший на корню режим сепаратистов и узурпаторов?!
– Кто это сказал?! – вскинулся Зик, оглядывая замершую толпу.
Застывшие в ужасе пони сжимались под скользящим по ним взглядом штурмхуфера и опускали глаза. Но ни один не желал выходить вперёд и брать вину на себя.
Грег с замиранием сердца посмотрел на Зика. По спине серого жеребца вовсю бегали мурашки. Зная Хантера, он мог с уверенностью сказать, что сейчас произойдёт что-то недоброе.
И предчувствие Меллоу не обмануло.
– Ну что ж, раз нипони не признаётся… – сказал штурмхуфер и потянулся к висевшей на боку кобуре.
Медленно достал пистолет, повертел оружие на копыте. Все заключённые молча следили за его действиями.
Выждав немного, Зик вдруг ухмыльнулся и навёл пистолет на толпу. По рядам пони пронёсся испуганный вздох.
«Он что, и правда собирается стрелять?!» – ошеломлённо подумал Грег.
Зик провёл оружием в одну сторону, потом в другую, словно выбирая цель. Все замерли, съёжившись в страхе. Штурмхуфер скользнул глазами по толпе, впитывая общую эмоцию, и внезапно дёрнул ногой с пистолетом и произнёс:
– Бах!
Раздались сдавленные взвизги. Кто-то опорожнил кишечник. Некоторые упали в обморок.
Психологический эффект был достигнут.
Грег выдохнул с облегчением. Всё же Зик не был таким моральным уродом, чтобы…
Поморщившись, Хантер отступил на шаг назад и скомандовал:
– Огонь!
Хлёсткие очереди ударили по толпе. Вверх взметнулись фонтаны крови. Пони в ужасе заметались – но спасения нигде не было.
Кто-то налетел на Грега и повалил на мёрзлую землю. По глазам врезала темнота, в нос – запах давно не чищенных перьев. В бок ткнулось что-то острое – кажется, это был рог Конситеда.
Выстрелы так же резко смолкли. В ушах ещё какое-то время гуляло эхо. Затем его перекрыли стоны и крики боли. Многим, похоже, только что очень сильно не повезло.
Грег дёрнулся и кое-как вылез из-под того, кто придавил своим телом его и Конситеда. А затем охнул:
– Стратосферс!
Пегас сидел на крупе и держался за искривившееся ещё сильнее левое крыло. На снег сквозь копыта капала кровь.
– Я в норме, – процедил тот. – Две дырки… Ха, кто бы мог подумать, что крылом и впрямь можно отбивать пули… Обе ушли в молоко… Теперь полёты… снова откладываются…
– Дроппер! – подскочил к пегасу Конситед – и так и плюхнулся наземь, увидев кровь. – О Селестия…
– Не упоминай при мне эту шлюху! – рявкнул Дроппер и кое-как встал. Красные капли летели вниз с его перьев. – Я в порядке. Как говорится, кость не задета…
– Вы все и так скоро сдохнете! – разнеслись над двором выкрики Зика. Штурмхуфер стоял на своём возвышении и хохотал во весь голос. – Вы все уже мертвецы! Я могу делать с вами что угодно, и мне нипони ничего не сделает! Потому что это я здесь власть! Я здесь закон! И могу делать что считаю нужным! А вы… а вы… – Он снова засмеялся – на этот раз тише. – Итак, выжившие и способные передвигаться – в колонну по одному, лицом к воротам!
Теперь очередь выстроилась быстро и бесшумно. Больше ни один из заключённых не хотел умирать по своей или чужой глупости.
Под прицелом дюжины солдат пони выходили через калитку и загружались в кузов ближайшей машины. Когда места больше не оставалось, один из гестапони махал водителю, и грузовик отъезжал от ворот, а на его место подкатывал следующий...