Мир глазами Антагониста
Автор: Данил КурбскийФлешмоб:Мир наизнанку (глазами Антагониста). Спасибо за идею Анастасии Разумовской. А ведь и правда, достойная тема. Антагонисты часто являются одними из самых колоритных и привлекательных персонажей произведений. Честные праведники? Нет, спасибо. Видели много раз, не интересно. Кровавый и хитрый тиран? Дайте несколько штук!
Не зря у меня в процессе Канцлер: Вечность Одиночеств. Будем знакомиться с самим Канцлером, ведь он, я думаю, подойдёт к этому флешмобу.
Как же он предстаёт в самый первый раз (глава 1):
под сопровождением охраны и главных лиц правительства стоял мужчина, одетый в белоснежно-белый костюм с кровавым подбоем. Его речь, доносящаяся из многочисленных рупоров, перемешивалась с восторженными выкриками и аплодисментами зрителей, сливаясь и с неспешным армейским маршем. Всё это составляло гипнотический, устрашающий и восхитительный концерт триумфального мероприятия.
Кровавому лидеру кровавый подбой на одежде.
Антагонист узнаётся и раскрывается по словам и тому, как он реагирует на других. Приведу пример из первой главы, где Канцлер разговаривает с напавшим на него человеком:
Автомобили остановились на менее людном участке. Нежилой район, здесь лишь заброшенные старые дома под снос. Удобно, что дорога на завод идёт именно здесь. Преступника вывели и насильно посадили на колени. Канцлер нагнулся, пустил серый сигаретный дым тому в лицо. Мужчина поморщился, на секунду отвернулся, а после плюнул лидеру на костюм. Солдат уже было замахнулся для удара, но был остановлен резким взглядом Канцлера.
– Долой тирана! – выкрикнул будущий покойник.
– Почему же я тиран? – спокойно спросил Канцлер.
Мужчина остолбенел. Он не знал, что ответить. Для него его же высказывание было нормой. Было тем, что не нуждается в объяснении. Он несколько секунд молча и нервно подбирал в голове слова.
– Тиран из-за убийств, из-за репрессий, из-за гонений и слежки, из-за тысяч невиновно отправленных внутренней службой сначала в свои глухие подвалы, а затем на расстрелы или тюрьмы.
-И это всё? – тихим, но острым звоном донеслось в ответ и намертво вонзилось в голову нападавшего. – Всего лишь из-за этого?
Спокойствие, с которым Канцлер отреагировал на заявление, удивляло и пугало. Для него это не было чем-то запретным, не было новым или важным.
– Ты решил убить меня за это? Да, ты прав. Я совершил всё это. Я виновен. Но что с того? Ты и многие такие же живут мечтой. Но мечтой чего? Нового мира? А может старого минувшего? Мира, где богатые бросали за труд рабочих ничтожные зарплаты? Где одни купались в роскоши, а другие могли получить должную медицинскую помощь только после взятки или договору через друзей и близких? Где национальный вопрос поделил всех на своих и чужих? Где якобы была свобода мысли, но на самом деле это выливалось в стычки инакомыслящих, которые считали только свои доводы верными? Того мира, в котором мы проиграли войну? Ты этого желаешь? – каждое слово было тяжёлым психологическим молотом, каждый вопрос был угрожающей наковальней.
– Я.. Я не знаю. Может.. – промямлил преступник.
– Без может! - прервал Канцлер. – Нет никакого может, есть лишь режим. Нет прошлого мира. Мир здесь и сейчас. Ты не единственный, кто выступил против. Папка, которую мне предоставляют каждый день, пестрит многими такими же. Вот только многие не доходят до твоего поступка. Большинство остаётся в этой папке. Не все даже становятся целью внутренней службы, а дальше живут под надзором. Но что будет, если убрать режим? Если вернуть прежнее? Вы сами захотите моего возвращения. Установился порядок, установилась стабильность. Нет национальных распрей, все являются гражданами Содружества. Нет богатый и бедных, есть лишь равные люди, которые живут в Содружестве и трудятся для него. Внутренняя служба работает сурово, строго, но из-за этого нет преступности, нет выступающих с иными взглядами лиц. Люди стали верить в одну мысль, в одну правду, в один режим, в одного лидера. Нет борющейся за власть верхушки, есть лишь один Канцлер, который несёт ответственность и бремя за Содружество и его граждан. Нет старого позора от последнего проигрыша старого государства. Сейчас у нас лишь победы. Я помню тот проигрыш, я не дам ему вновь повториться. Канцлер – ваша опора и подмога. Канцлер – пастух, ведущий паству сквозь мрак. Канцлер, Я – ваша совесть. Я – ваша вера.
Мужчина заворожено слушал Канцлера. Может от важности и силы слов, может от страха, может от правды. Он опустил голову и зарыдал. Зарыдал громко, глубоко, чувственно. Слова лидера как-то подействовали на него. Пробили стену прошлой правды, смешав с правдой Канцлера. Мысль запуталась, она по реалям режима стала приговором. Мужчина осознавал это. Он понял, что в словах лидера есть своя истина, даже если она жестокая, даже если она грубая и тираническая. Мужчина не понимал, во что верить ему теперь. Столько различий, столько страхов и убеждений. Нельзя было это спокойно осознать в столь напряжённой, опасной, быстротечной обстановке. Он понял чётко и ясно лишь одно – живым он после данного разговора уже не будет.
Мужчину подняли на ноги в полный рост. Канцлер дал ему закурить. Нападавший шокировано замялся, а затем принял сигарету. Уверенная рука солдата быстро поднесла зажигалку.
– Вот она, правда, - сказал Канцлер, держа мужчину за плечи и неотрывно смотря в глаза.
Солдаты отпустили рабочего. Он не попытался бежать. Даже движения не сделал. Он просто не понимал, что происходит, что ему вообще сейчас делать. Он лишь стоял и монотонно втягивал сигаретный дым. Канцлер разжал плечи рабочего и вернулся в машину. Крайний вздох закончил сигарету. Последний выдох дыма, подошёдший вплотную солдат, выстрел пистолета, отъезжающие от трупа машины.
Но как его видят другие люди? Иногда даже одного молчаливого момента достаточно, чтобы узнать антагониста ( глава 4):
Лидер гордой армейской осанкой прошёл мимо коллег Смита и остановился напротив него. Солдат быстро подбежал и открыл лидеру дверь транспортного средства, но тот не поспешил садиться. Канцлер повернулся к Смиту. Пауза в несколько секунд прервалась и лидер поправил неправильно повернувшийся на куртке агента значок с орлом, пронзённым двумя кинжалами. После этого они встретились взглядами. Холодный, пронзительный и властный взор упал на подчинённого. У Смита пробежал холодный пот от этого внушающего страх и трепет взора. Словно тяжёлая ноша упала на него. Мужчина ощутил себя Атлантом, на плечи которого упал небосвод. Канцлер словно понимал это, а потому не сводил пристального взгляда. Агент опустил глаза, уставившись на белый костюм лидера с кровавым подбоем. Канцлер отвернулся от подчинённого и сел в автомобиль.
Но антагониста можно узнать не только по личным разговорам, но и по официальным заявлениям, особенно если это государственный служащий. Приведу два примера выступлений Канцлера ( глава 1 и 5):
– Господин Канцлер, какие поставлены цели в грядущем противостоянии?
– Полная победа. Безоговорочная капитуляция противника. Лишение врага армии, флота и авиации. Отмщение за нападение на наш пограничный пост. Свержение и наказание правительства, которое подвело своих граждан под угрозу войны. Освобождение их людей от гнёта старой власти.
– Господин Канцлер, духовенство всего мира призывает одуматься и не переходить к вооружённому противостоянию. Как вы можете прокомментировать это?
– Призывает одуматься? Духовенство? Очередная ложь, украшенная религией. Религия говорит быть любящими и жить в мире. При этом сотни лет во имя религии начинались устрашающие войны. Так кто же в этой ситуации врёт? Религия, которая говорит неправду, или люди, скрывающие за её миром свою агрессию. Запомните, вера тоже лжёт. Религия не такая чистая, как о ней говорят. Она проливала кровь до этого, так почему сейчас имеет право говорить о мире. Насилие прятали за миром. Я же хочу предложить вам новый подход. Разделите их, считайте самостоятельными и равноправными частями. Говорите о насилии, говорите о мире. Не нужно прикрывать одно другим. Считайте их обоих нужными и должными. Нужно насилие – говорите о нём. Хотите мира – творите его. Новая теория самостоятельности вещей. Дадим каждому необходимое. Если необходимо показать силу, так делайте это яростно, свирепо. Верьте в силу. Потом настанет время мира. Тогда уже думайте только о нём. Духовенство говорит, что есть лишь мир. Они скрыли за ним своё старое насилие. Так пусть молчат, ведь их слова скверны и ложны.
– Господин Канцлер, нет ли опасности, что в борьбу могут вступить и другие участники?
– Запомните одну истину, оружия уже давно стало больше людей. На одного человека приходится по сотне или тысяче патронов. Содружество сильно, Содружество отстаивает свои цели. Если захотят начать с нами сражаться, то будут вынуждены потерпеть поражение. У нас хватит боеприпасов на всех. И все это знают. Если захотят жить, то не станут лезть не в свои дела.
Он сел перед ними. Один перед сотней. Содружество не запрещало присутствие иностранных журналистов. Наоборот они нужны были, чтобы донести волю Содружества за границу.
– Господин Канцлер, скажите, Содружество живёт по суровым правилам и мерам. Почему нельзя дать больше свободы и воли людям? И как вы можете прокомментировать то, что ваши взгляды критикуют?
– Ум человека привык к рабству, а когда вы неожиданно даёте рабам свободу, они приходят в неистовство. Это всё равно, что неожиданно открыть двери тюрьмы и выпустить всех заключённых, освободить их. По-вашему, что они буду делать? Ничего! Они не умеют жить другой жизнью. Они знают только рамки и ограничения, которые направляют их жизнь. Человек заперт в тюрьме жизни, а потому ему нужны правила и нормы, а также надсмотрщики и охрана. Правила необходимы. Без них человек остался бы на далёкой ступени эволюции и не смог бы выйти из пещеры.
Человека нужно воспитать, нужно излечить от болезни, которую называют Хаосом. Требуются решительные, радикальные меры. Не одно терапевтическое лечение, но хирургическое вмешательство. Это возможно, только если в течение определённого времени страна будет жить в благожелательной диктатуре. Но не приравнивайте её к жестокой тирании. Я говорю о той диктатуре, в которой единая и сильная власть может создать нужную регулировку жизни общества без расслоения людей, без национальных распрей и гражданских конфликтов. Лишь сильная рука может вспахать землю, на которой вырастет будущий прекрасный урожай.
А что до моих критиков, то осуждать и критиковать мои взгляды легко, потому что этот парадокс очень понятен. Любой дурак может сказать, что здесь есть противоречия. Но жизнь действует диалектически; это не линейная логика. Всё сложнее, чем можно представить. Критикуйте меня, сколько пожелаете. Вы можете сказать уйму грязи про меня, но вам не понять истинного моего замысла.
– Господин Канцлер, иностранные политологи говорят, что Содружеству нужна демократия, которая принесёт настоящие права и свободы, обеспечит равенство и законность в стране. Как вы можете прокомментировать это?
– Демократия? Только вот иностранные политологи забыли, что у них огромные показатели безработицы и ещё большие бедности. Сколько людей у них вынуждены платить почти за всё, что требуется для жизни? Правда, там платят за всё. Сначала деньги, а потом уже тебе помогут. Они хвалятся своей экономикой, когда у самих растёт государственный долг. Посмотрели бы лучше на улицы, где уже видны гетто. Когда существует нищета, все разговоры о демократии бессмысленны. Это всё равно, что играть на флейте перед голодным. Музыка красивая, но она его не накормит. Демократия только способствует росту проблем, росту насилия, потому что голодные люди становятся насильственными. Когда они даже не могут жить, как люди, что от них можно ожидать? Поджоги, насилие, шествия, забастовки, убийства и изнасилования показывают, что на лицо выходит животное начало. Нельзя ожидать от голодных людей человечности. Это невозможно.
Содружество не может похвастаться таким разнообразием товаров, которые предлагаются в иностранных государствах. Но зато мы можем показать низкий уровень преступности. Да, мы отдаём большое значение обязательной работе граждан. Но они могут обеспечить себя необходимым минимумом и больше.
Слово “демократия” помогает только политикам, поэтому политики будут меня осуждать. Лучше оставьте это пустое – демократия. Это лишь красивое слово, заимствованное у других.
– Господин Канцлер, как бы вы прокомментировали продажность политиков?
– Не понимаю, о какой продажности идёт речь. В Содружестве вы с таким не столкнётесь. Либо такого нет, либо это хорошо скрывается на местах. Поверьте, я получаю частые отчёты. Если вы говорите про иностранную ситуацию, то это вновь сводится к прошлому вопросу про демократию. Для бедных демократия не является чем-то важным, это даже не вопрос, которым стоит задаваться. Люди продают своих голоса тем, кто больше платит. Хотя не обязательно больше. Достаточно любой суммы. И как может работать демократия там, где одни предлагают деньги, а другие продают за них свои голоса? Абсурд и чушь! Это хорошо лишь для тех, кто строит свою власть на деньгах, кто приравнивает политику и свой собственный кошелёк. Это хорошо для контрабандистов, ведь они откупают себе лояльность. Это хорошо для бандитов, ведь они покупают себе свободу. Это хорошо для многих элементов, но это не хорошо для народа.
Люди в этих условиях являются одиночками. Этим пользуются властьимущие, чтобы купить их признание и симпатию. Никого не интересует вся нация, как таковая. Меня же беспокоит вся нация. Когда я говорю, что ей нужна благожелательная диктатура, я подразумеваю, что должна быть установлена дисциплина низов и верхов. Людей следует направить, чтобы они делали определённые вещи. Это касается и регулирования общества, чтобы не было индивидов, которые начнут лениться или устраивать шествия из-за нехватки естественных потребностей. Дайте людям необходимый минимум и вы тем самым уже снизите на 30% возможность того, что они выступят против вас. Затем проконтролируйте структуру власти и реализацию её мероприятий, чтобы сохранялась чёткая иерархия, обеспечивающая должное управление жизнью государства.
– Господин Канцлер, как бы вы прокомментировали вопрос религии в Содружестве? Также хотелось бы узнать ваше мнение о том, что определённая часть населения готовы причислить вас почти к Богу.
– Хороший и в то же время не совсем важный вопрос. Что не так с религией в стране? Содружество не является атеистическим государством. Многие наши граждане верующие, а потому у нас действует ЕЦС – Единая Церковь Содружества. Разумеется, при надзоре и присмотре государства. Знаете, только при становлении Содружества был поставлен серьёзный вопрос религии. Одни предлагали объявить государственную религию, утвердив тем самым связь с одним единым верованием. Ещё большее количество деятелей предлагали перейти к атеизму. Они говорили, что религия изжила своё, когда шла плечом к плечу с прежней властью империи. Этот вариант имел сторонников, так как можно было имущество церкви пустить на благо страны. Но мы выбрали другой путь. Нельзя лишить религии народ, который жил и верил на протяжении многих веков. Всё наше прошлое связано с верой. Наши предки строили свой быт, мораль и традиции на её основе. Веру и религию почитали и уважали. Как при этом можно было в один момент объявить религию вне закона и начать гонения на верующих? Это невозможно! Это бред! Мы лишь преобразовали её, взяли под контроль. Потому что власть и религия являются двумя столпами стабильной жизни государства. Мы поддерживаем оба этих столпа. Государственная информация работает вместе с проповедями священников. Мы единым механизмом направляем и наставляем наших граждан.
Что же до второй части вашего вопроса, то без комментариев. Это не тема для вопроса. Спрашивайте у людей. Выбирайте в следующий раз вопросы лучше. Следующий вопрос?
Конечно, одним постом всего персонажа не раскрыть. На последок просто добавлю изображение, которое подходит к Канцлеру
