Побег

Вывели меня из этого состояния воспоминания о том, что именно тогда я в первый раз в жизни получила от отца пощёчину - познакомилась с новым, более ухищрённым методом подавления бунтов. Выдержу ли я это? Или перехвачу руку отца так же, как перехватила руку Вадима?

Испытывать судьбу я не стала, прислушалась. Убедилась в том, что "успешный человек", по всей видимости, ушёл в его комнату (за телефоном, чтобы позвонить моему отцу, или ещё зачем-то?), вышла из дома, вывела из гаража "Жука" и погнала его в сторону старой части города - туда, где я любила бродить во время "оттепели"; туда, где находился автоклуб; туда, где мы гуляли с Олегатором. Одним словом, туда, где происходило всё лучшее, что было в моей жизни.

Быстрая езда и вскоре замелькавшие вокруг меня родные места успокоили меня. Я не ставлю кавычек к слову "родные", несмотря на то, что никогда не жила в этом районе города, потому что он был и есть для меня гораздо роднее коттеджного посёлка, в котором я в детстве жила с родителями. Я зарулила в хорошо знакомый двор и остановила машину возле той самой заброшки девятнадцатого века, в которой мы в первый раз (и не раз потом) целовались с Олегатором. Мой мозг уже отошёл от "спокойного бешенства" и мог попытаться разобраться в сложившемся положении. Я оставила в бардачке смартфон, по которому, как и по "Жуку", меня можно было обнаружить, отправилась к ближайшему банку и обналичила всё, что было на моих картах, опасаясь что муж или отец могут их заблокировать. Затем я дала волю своим "вредным привычкам" - вновь, как во время "оттепели", бродила по старинным улочкам, на ходу пожирая "вредную", но такую вкусную, еду. О том, что я буду делать потом, думать не хотелось - хотелось всю оставшуюся жизнь провести именно так.

В тот двор я вернулась, когда уже начало смеркаться, и долго издалека наблюдала за "Жуком", но, кроме немногочисленных случайных прохожих и всё ещё резвившейся во дворе детворы, к которой я, как обычно, испытала самую, что ни на есть, чёрную зависть, никого не заметила. Я наконец решилась и подошла к машине, каждую секунду опасаясь услышать вопросительно произнесённые мои фамилию, имя и отчество, как это было в то утро - в "утро стрелецкой казни", когда меня доставили домой на полицейской машине. Понимаю, что сейчас могут подумать читатели: то, что тогда я была несовершеннолетней, не ночевавшей дома, а сейчас мне было уже девятнадцать; но я знала и то, что для моего отца (а отчасти и для мужа), как говорится, "закон не писан". Нет, всё же никто не помешал мне сесть в машину, и я подумала о том, какое же огромное значение имеет в жизни человека всего лишь один день - день совершеннолетия: вчера было одно, а сегодня - совсем другое. Я попыталась вспомнить тот день своей жизни, но толком так ничего и не вспомнила, кроме большого торта, приготовленного домработницей. "Или они (в том, что перепуганный "успешный человек" всё-таки позвонил моему отцу и сообщил ему о том, что "товар оказался бракованным" и мне требуется "гарантийное обслуживание", я почему-то не сомневалась) надеются, что я вернусь сама, и поэтому не поднимают шума? Ну да, куда же мне деваться-то? А в самом деле, куда мне деваться и что мне делать?" - мой мозг уже слишком устал, чтобы думать об этом, и я разложила сиденье в "Жуке" и устроилась на ночлег в машине, предварительно заблокировав все двери, включая заднюю - дверь багажника...