Флешмоб 5 цитат

Присоединился к флешмобу Татьяны Кононовой "5 цитат"

Представляю пятью цитатами книгу Чудь белоглазая.

Из завязки сюжета:

Собирались быстро, но без паники. Потому и заводных лошадей взять успели. Но скакали без передышек, останавливаясь лишь затем, чтобы поменять притомившихся скакунов. И когда солнце заиграло на золотых куполах, уже были у Троицы.

Вымотались все. Но особенно – «чёрные», как успел их уже окрестить Алексашка. По ним было видно, что не сильно они привычны ездить верхами.

И полковник, и двое его людей на одной из остановок, сделанных только чтобы напоить лошадей, смыли с лиц чёрные полосы. Теперь они походили не на чертей из преисподней, а на обычных людей. Полковнику на вид – лет тридцать пять, двое других лет на десять моложе. У всех по кобуре с многозарядными пистолетами, а у «молодых» за спиной на ремнях и ещё какие-то механизмы с подстыкованными снизу кривыми коробками. В многочисленных разноразмерных кармашках чёрных жилеток что-то рассовано. У каждого по два-три воронёных ножа с чёрными рукоятями. И большие, напоминающие тесаки, и поменьше.

Все бритые. Головы стрижены так коротко, что можно подумать, будто они несколько дней назад их выбрили, но за это время щетина снова пробилась. И взгляды… Если «молодые» смотрят как волки, то по фон Штирлицу видно: душегуб первостатейный. Для такого горло перерезать – как высморкаться.

Последние сомнения в том, что никакие они не немцы (и уж тем более – не бесовское отродие), развеялись на входе в Лавру, когда все трое перекрестились на купола. Как православные перекрестились, а не как лютеране или паписты.

Одна из побочных линий - история ватаги хромого Овдокима, отправившаяся за золотом на Урал.

Шумел и грохотал не только Саткинский завод. Ревела в водосбросном ларе река Большая Сатка, ставшая в весеннюю пору куда более многоводной. По уровню огромного пруда, очистившегося ото льда, это почти не заметно, но бурный мутный поток ниже завода не только заполнил её русло, а ещё кое-где в низинах и подтопил прибрежные луга.

Бежать в такую пору? Чтобы утонуть на какой-нибудь переправе через почти незаметный летом ручеёк-переплюйку? Даже новых людей на завод перестали пригонять. Ведь таких ручейков по пути от Верхотурья довелось Овдокиму повидать великое множество. И речки, навроде Большой Сатки, попадались. Да взять хотя бы тот же Ай, в который она впадает. Это летом Ай, переправившись через который, делали одну из последних стоянок в пути, легко было перейти. Но не теперь. А его по-всякому не обойти, если на золотые прииски двигаться, это Овдокиму Иуда объяснил. Он хоть и откололся от ватаги, но чужим ватажникам не стал.

Да что там Иуда? Кузьма заканчивает сборку своих крыльев, ему не до побега.

- Мечта всей жизни у меня: взлететь в небеса, аки птица, али ангел Божий.

Видел Овдоким его крылья. Токмо не крылья оне, а одно крыло тремя углами. Сверху рама, обтянутая какой-то лёгкой, почти прозрачной чудской тканью, навроде шёлка. Снизу Жомов ещё одну раму мастерит. Говорит, в ней и будет человек висеть. Каким-то словом иноземным этого человека обозвал: пилот, кажись. Никуда он не побежит! Как и Цыган.

Этот совсем зазнался: мастером видным стал. Да какое там мастерство? Видел главарь ватаги, чем он занимается. Делов-то всего – взять раскалённую до пламенного цвета плоскую железку, да сунуть её в станок, наподобие очень большого молота. Бумкнет тот станок, искрами всё вокруг осыплет, отлетят обрезанные с краёв мелкие железки. А Цыган щипцами хватает почти готовую лопату и передаёт её ещё одному кузнецу. Тот чуть-чуть постучит молотком, чтобы место под черенок закруглить, и суёт уже готовый инструмент в чан с водой. Пар клубами, шипение. Но чудо произойдёт: лопата готова. И так целый день. Правда, Цыган говорит, что на лопаты сейчас заказ большой. Для тех же старателей да для отправки в Москву. А так самые разные инструменты ему делать приходится.

Много всего разного на заводе делается. И пушки льются да сверлятся, и штыки к ружьям куются, и тележные оси из цельного куска железа, и втулки колёсные под них. Не говоря уже про самые разнообразные длинные заготовки для кузнечных изделий: полосы, квадраты, круги. А самые заковыристые по форме кладут в два ряда на распиленные квадратом куски брёвен и выравнивают. Прямо от завода куда-то в горы тянут полосу из двух железок на брусках. Сказывают, какая-то железная дорога к рудникам будет. Да какая телега по такой дороге проедет? Свалится сразу же с узеньких полосок. Столько железа без толку переводят! Лучше бы его деревенским кузнецам отдали. Одного куска такой стали – хорошей стали – на год хватило бы, чтобы всю деревню инструментом обеспечить.

В общем, распалась ватажка, пришедшая сюда с самой Москвы ради того, чтобы поживиться золотишком, перевозимым с приисков. Один её главарь изначальной цели не изменил. Да проку-то от него одного, хромого?

Ещё одна боковая линия - приключения британского агента, заинтересовавшегося "чудью белоглазой", за которую выдают себя люди из будущего.

Так и сделали после того, как разбили лагерь. Московиты осторожно расковыривали обвал своими копьями-рогатинами и тесаками, а рыхлый песок сталкивали в воду. Проработали почти до темноты, пока тесак Бёрнса не звякнул обо что-то металлическое.

О, чудо! Это оказался серебряный поднос с позолотой и искусной чеканкой, изображающей древних воинов, разящих стрелами разбегающихся врагов из маленькой башенки, прикреплённой к спине слона. Тщательно отмыв блюдо в воде, британец при свете костра любовался мастерством «старых людей». Недоумение вызывал лишь слон, о которых выпускник Оксфорда знал, что они обитают лишь в Индии и Африке. И это разрушало его стройную теорию о древней высокоразвитой цивилизации в этих диких краях. Неужели эти многочисленные находки делали не местные мастера, а кто-то массово завозил их с далёкого юга и буквально засевал здешние безлюдные и холодные края? Но для чего? Одно предположение противоречило другому.

Вогул, которого спросили, нёс вообще что-то несусветное про гигантского подземного оленя, копающего ходы огромными зубами и умирающего, попав на солнечный свет. И сторонился найденного блюда.

За два последующего дня удалось откопать кубок, украшенный изображениями фантастических птиц, и пару пригоршней серебряных монет с диковинными надписями, многие из которых Бёрнс уже видел ранее. Забрав себе по два образца каждого вида, британец всё остальное раздал спутникам в счёт оплаты их услуг. Это было намного больше обещанного, и они остались очень довольны. Но пора было возвращаться, чтобы до начала холодов поспеть в Верхотурье.

На второй день обратного пути они встали на ночёвку на песчаной приречной косе. Противоположный крутой берег активно подмывался течением, о чём говорили наклонившиеся над рекой деревья на самом краю обрыва. Наутро они уже собирали лагерь, когда сильный шум и плеск привлекли внимание Джонатана. Похоже, обрыв, не выдержав напора воды, обрушился в неё. Но самое поразительное, поверх кучи стремительно вымываемого обрушившегося песка из обрыва выпала гигантская мохнатая туша… самого настоящего слона! С огромными изогнутыми кверху бивнями, мощным хоботом и небольшим, почти скрытым длинной бурой шерстью хвостиком.

- Индрик-зверь! – заголосили московиты.

Вогул тоже что-то в страхе кричал. И британец, попросив перевести его слова, услышал повторение слов про подземного оленя, роющего норы зубами. Бёрнс же, понимая, что образовавшийся песчаный островок вот-вот исчезнет, и слоновья туша скроется под водой, торопливо зарисовывал открывшееся его взору чудо. Чудо, объяснявшее загадочное изображение на найденном блюде. Значит, всё-таки это изображение местных мастеров, которые отчеканили совершенно реальное животное, приручённое и используемое в войнах. Только поверят ли в это чопорные британские учёные, для которых открытие столь высокоразвитой древней цивилизации в этих диких краях – неслыханный нонсенс?

Фрагмент альтернативного Азовского похода Петра:

Чтобы турки не остались обиженными, истратили на них вдвое больше боеприпасов, чем в Еничи, вызвали несколько пожаров, и пошли к почти мысу Казантип. Его круглая возвышенность так и просилась для постройки ещё одной крепости. Только от кого и что она будет защищать? Да и взять её в осаду проще простого, перекрыв узкий перешеек, ведущий к холму, вдающемуся в море. Там, близ восточного побережья Казантипского залива и заночевали.

А едва рассвело, двинулись в Керченский пролив.

- Смотрите, Патрик. Вот первое место, пригодное для постройки крепости, - указал «фон Штирлиц» на узость, где в его истории возвели Еникале. – Но это для защиты города и пролива от кораблей, идущих из Азовского моря. А вон тот мыс, напротив Тузлинской косы, защитит Керчь от кораблей, идущих из Чёрного моря.

- Посмотреть нужно. И, как ты говоришь, «шороху навести».

Морское сражение у Керчи разбили на две части. Вначале расстреляли из 100-мм пушек корабль, вышедший проверить, что за странная посудина осмелилась сунуться в воды, контролируемые Османской империей, и беспрепятственно вошли в Керченский канал между полуостровом и косой Тузла. К этому времени остававшиеся в порту три турецких военных корабля, распустив паруса, двинулись в погоню. За то время, пока они галсами приблизились к «Лаптю» километра на три, Гордон успел внимательно рассмотреть и одобрить выбранное Исаевым место для строительства крепости.

Альтернативная история Второго Азовского или Крымского похода Петра.

- Ладно. Бабы бабами, а что ты думаешь про переговоры? На что ханские послы согласятся? Отдадут нам часть Крыма?

- А куда они денутся? Не только часть Крыма, но и всю Дикую Степь от Сечи до Чонгара. А ежели пообещать им вернуть Карасу-базар с Иске-Кырымом, то и весь всходний берег Азовского моря с Кубанью и Таманью. Ведь это не ханские войска стоят в двух дневных переходах от пустой Москвы, а наши от Бахчисарая. Только ведь и послов понять нужно: какой татарин согласится продать что-то на базаре, не торгуясь до хрипоты. Потому я и советовал Шеину начинать торг с ханским племянником с требования отдать все степи к северу от Чёрного моря. Как восточные люди говорят, хочешь двугорбого верблюда, проси трёхгорбого. Глядишь, и дадут одногорбого.

Так, в общем-то, и вышло. После недели ожесточённых торгов и известия из Кафы о том, что турки выкинули белый флаг.

Нет, не на несколько лет в этом вопросе удалось подстегнуть ход истории, а чуть ли не на восемьдесят лет! Лишь бы Пётр ничего из завоёванного не просрал в каким-нибудь бездарном Прутском походе.