Особенности современной войны

Кому интересно первая часть статьи - вот тут

https://author.today/reader/293969/2671753

***

Когда-то Клаузевиц сказал, что именно воевать сложно, но военное дело в целом доступно для понимания разумного человека. Вот и попробуем некоторые рассуждения. В первой части экстраполяции военного дела мы пришли вроде к типичной ситуации Первой мировой. Позиционные тупики линии обороны. Контингент войск в лучших традициях начала Первой мировой начинает идти в атаку, попадает под огонь, отходит, теряя людей и все повторяется по новой. Фактически на сегодня мы изобрели заново войну со статичными фронтами и битвами за безымянную лесопосадку. Больше артиллерии, больше авиации и окопов, прочее устарело? Вечный спор брони и снаряда продолжается. Бронемашины обваривают мангалами с динамической защитой (это крайне эффективное средство), противодронными сетками и ставят системы активной защиты. Дроны расширяют применение, становясь и заполняя узкие ниши как тактической разведки, так и подменяя в ряде случаев ротные миномёты.

Эталонный «мясной штурм», у которого как у самурая нет цели, есть только путь? Закидать противника массой до состояния, когда его позиция будет разрушена и истощён боекомплект, чтобы очередная волна наступления его уничтожила или заставила отступить. В Первую мировую такая тактика была бессмысленная, ибо своя пехота банально закончится раньше, чем будут взяты все линии глубоко эшелонированной обороны. Однако стоит учесть, что война никогда не является изолированным актом. У нас не варгейм, где сражаются на ограниченном поле условные подразделения юниты с определёнными показателями опять же в рамках ограниченной возможности изменений параметров. На самом деле главным ограничением Первой мировой была мобильность войск, когда даже в случае прорыва обороняющиеся успевали подводить резервы быстрее, чем атакующие вводили их в прорыв, ибо за редким исключением сто лет назад скорость перемещения дивизий ограничивалась скоростью пешего солдата. Сейчас данной проблемы не существует, с применением автомобильного транспорта уже тактическая глубина перемещения войск – десятки километром. К слову, спор двух танковых школ – советской и европейско-американской – на данный момент качнулся в сторону советской. Американская идея танка как машины пусть тяжёлой, но с мощной пушкой и хорошо бронированной, предназначенной для боёв в городах и городских агломерациях оказалась на текущем техническом уровне тупиком. Ибо такой танк наверняка неплох в городе, но абсолютно бесполезен в полях – что на Запорожье успешно доказано не только в условиях боя, когда излишне тяжёлые танки не успевали маневрировать и уходить от ответного огня и не спасала никакая броня. Современная война, несмотря на наличие плотных линий обороны и статичного фронта тем не менее остаётся мобильной войной. Таким образом машина «советской школы» достаточно легко перемещается как сама, так и с помощью подручных средств, ей не требуется специализированная транспортная инфраструктура. Хороша в полях и сносно действует в городе, то есть универсальна.

Задача наступления сводится к двум пунктам: прорыв обороны и возможность наращивать в прорыве давление быстрее, чем противник. Но сперва нам нужен вопрос: если оборона сильнее наступления, а есть ли смысл наступать вообще? Понятно, отсрочка выгодна для обороняющейся стороны, а насколько выгодна статичная линия фронта для второй? Вопрос не такой уж странный, и при некоторых случаях удачная оборон противника выгодна атакующим – но только если эта оборона достаточно быстро ухудшает положение противника в невоенных аспектах. Например, в случае блокады или каких-то внутренних проблем. Тогда действительно затраты на взлом обороны не окупаются. Во всех остальных случаях нам требуется именно военная победа. Тем более в тех случаях, когда ни та, ни другая сторона не в состоянии окончательно лишить своего противника возможности сопротивления, мотивы к заключению мира у обеих сторон то растут, то уменьшаются в зависимости от оценки вероятности будущих успехов.

И снова в прорыве обороны мы упираемся в три классические составляющие сражения: армия, боевой дух, обеспечение. Атакуют и обороняются люди. При этом за редким исключением начиная с определённого уровня потерь подразделения теряют стойкость. Исключением могут стать фанатики (пример – живые волны Маоистов) или части с высоким уровнем нацизма обязательно с тоталитарным контролем за личным составом с полной блокадой перемещения информации, когда даже в случае больших потерь личный состав считает это локальным явлением. Беда таких образований, что при всей их стойкости у них плохая управляемость и большая инерционность, а также они требуют большого человеческого ресурса как расходников. Альтернативой могут стать ЧВК или любые аналогичные структуры. Они эффективно реагируют на военную обстановку, они выдвигают наиболее грамотных командиров, потому на порядки эффективнее фанатиков. Они крайне устойчивы к потерям (в Артёмовске «Вагнер» успешно наступал на сложнейший укрепрайон, потеряв около 20% личного состава). Дело в том, что в такие структуры собираются люди не просто идейные, а те, кто любит воевать и умеет воевать. Не зря среди них высок процент неоязычников, откровенных националистов и тому подобное. Обратная сторона таких структур в том, что они работают как древние дружины по принципу личной преданности вождю-командиру, который доказал свои таланты. Отсутствии бюрократии прекрасно в тактических ситуациях, но не способно обеспечить долговременную программу как взаимодействия с соседями и тылом, так и задачу долговременных операций. Просто потому что для этого нужен тот самый бюрократический фундамент, способный обеспечивать достаточно равномерное исполнение задач на всём протяжении времени и пространства вне зависимости от уровня и компетенции отдельных элементов.

Второй компонент – армейский, и как показали события под Харьковом осенью 2022 года, концепция блицкрига жива, имеет пусть на новом уровне всё те же достоинства и недостатки. Можно прорывать фронт, создавая за счёт высокой мобильности и грамотной координации большой локальный перевес. Да, в условиях наличия слабых звеньев, которые поддадутся военному и психологическому давлению, это приводит к отходу частей под угрозой окружения со стороны отступивших «соседей». Однако как в классическом блицкриге, всё держится на психологии и темпе: заставлять противника отходить быстрее, чем он успевает формировать новую линию обороны. Как только находятся достаточно стойкие подразделения, способные удерживать позиции даже под угрозой окружения или перед превосходящим противником, блицкриг быстро обречён. Такие участки или штурмовать в лоб – если это ключевые позиции, теряя ресурсы, или обходить, рискуя ударом в тыл. Оборона получает время подтянуть новые части и боекомплект из тыла на укрепление отступающих частей. С какого-то момента оборона начинает накапливать силы быстрее, чем атакующие. И если нет сил второго эшелона закрепиться на захваченной территории или атакующие слишком глубоко ушли в прорыв, уже они рискуют быть окружёнными и уничтоженными. Другой вариант прорыва – это методичное прогрызание обороны за счёт превосходства в артиллерии и авиации до полного обрушения, ибо в этом случае уже обороняющаяся сторона теряет ресурсы быстрее. И вот тут решающим в современной войне становится третий компонент, экономика.

Во первых, достаточный ли у неё мобилизационный потенциал производства? В состоянии ли атакующая сторона обеспечить пополнение армии как техникой, так и средствами огневого поражения, а также небоевыми средствами обеспечения личного состава (от продуктов и формы до медикаментов). В состоянии ли удержать достаточный уровень благополучия в тылу, чтобы сумма боевого духа населения и материальной составляющей оставалась положительной? Хотя оговоримся, чем сильнее информационная составляющая, тем больший дисбаланс реального и медиа. Как показал опыт Украины, при достаточной мощи воздействия телевизор сегодня сильнее не только холодильника, но и крематория. Однако – до определённого предела. И чем сильнее медиа-компонента, тем быстрее произойдёт обрушение ситуации в случае надлома. Вторая часть экономики – это обеспечение непосредственно оборонительного и наступательного потенциала. В состоянии ли тыл после прорыва обеспечить средства от ПВО до техники быстрее, чем он будет теряться в наступлении? В состоянии ли тыл после прорыва обеспечить средства для формирования нового оборонительного рубежа или серии рубежей быстрее, чем это делает противник. Третье – в состоянии ли экономика удержать завоёванную территорию: в противном случае победой воспользуются соседи.

Таким образом если в относительно небольших или коротких конфликтах решающей будет военная компонента – навязать свою волю противнику, поставив его в невыгодные или невозможные к сопротивлению условия, то при затяжных конфликтах сопоставимых по силе сторон начинается в первую очередь соревнование мобилизационных способностей экономик. А отсюда будет довольно интересное наблюдение. Эффективность и мощь экономики будет определяться не только общими показателями как производство тех или иных видов снаряжения или металла, но и эффективностью использования. К примеру формально по показателям НАТО было всегда сильнее России и СССР. Но как показала практика, когда впервые НАТО было вовлечено в полномасштабный конфликт «равных» – то есть сопоставимых по мощи армий и держав, делать «зоопарк» разных систем от разных производителей – самый верный путь к проигрышу. Это проблемы не только с ремонтом, но и на поле боя. Разные подразделения разных имеют несколько разные принципы и стандарты. Разные снаряды и калибры имеют разную баллистику – то есть каждый требует своих таблиц расчёта и наведения, а это заметно усложняет планирование даже локальной операции, ибо затрудняет согласование работы артиллерии, техники и пехоты. Всё это в итоге существенно снижает эффективность подразделения, а значит на равную военную операцию требует существенного роста затрат. Собственно, это осознали и США, потому что пользуясь ситуацией фактически начали переформатирование ВПК НАТО: национальные производители или будут ликвидированы, или встроены в американский стандарт.