Целительница

Когда я вошла в нашу квартиру, сразу поняла, что у нас гости. Точнее, одна гостья - тётя Таня, старшая сестра моего отца, - её голос я узнала сразу и, быстро разувшись, поспешила к ней, всегда привозившей мне какие-либо гостинцы. Приезжала она нечасто, так как жила в другом городе.

- Снежана, какая ты большая выросла! - произнесла она, поднимаясь с дивана, где сидела и о чём-то разговаривала с моими родителями.

- Тётя Таня! - я обняла её, но неожиданно услышала в ответ:

- Фу! Чем от тебя воняет?

- Чем? - не поняла я, отпустив тётю Таню.

- Си-га-ре-та-ми! - по слогам отчеканила она.

- Да? - растерялась я в наступившей полной тишине, успев заметить, как уставились на нас мои родители.

- Она - что у вас? - курить начала? - вопрос был адресован явно не ко мне, но я до этого никогда не видела тётю Таню такой сердитой и поэтому испугалась и поспешила ответить:

- Да нет, что ты, тётя Таня!

- А почему от тебя тогда за километр сигаретами несёт? - так же сердито спросила она.

- От меня? - я испугалась ещё больше, но всё-таки нашлась, что возразить:

- Это я, наверное, стояла рядом с девочками, которые курили.

- Ну-ка дыхни на меня! - строго потребовала тётя Таня при растерянном молчании родителей.

- Зачем? - мой голос прозвучал вероятно совсем испуганно, а её ещё строже:

- За надом!

Что мне оставалось делать? Я дыхнула.

- У тебя не только от одежды несёт, но и изо рта! - констатировала тётя Таня и добавила:

- Так что, не надо валить на девочек, с которыми ты рядом стояла!

Я виновато опустила взгляд.

- Ещё и врёт! - эти слова были уже обращены к моим родителям.

- Она никогда нам не врала... - пролепетала в ответ мама.

- Вот и дождались, - вздохнула тётя Таня и начала рассказывать всем нам о вреде курения и о возможных последствиях этого - она была врачом и использовала в своей лекции достаточно много медицинских слов, которых я не знала, но не переспрашивала, как обычно когда что-то не понимала, а молча смотрела в пол, не смея поднять взгляд ни на неё, ни на моих молчавших родителей, и думая лишь о том, когда же всё это кончится, я попрошу прощения, тётя Таня простит меня и вновь станет моей любящей тётей.

Не поняв многого из лекции тёти Тани о вреде курения, по причине того, что я плохо разбиралась в названиях болезней и других медицинских словах и выражениях, а переспрашивать сейчас не решалась, чтобы не рассердить её ещё больше, я наконец услышала:

- Все поняли, к чему может привести курение?

- Тётя Таня, мама, папа, я больше не буду, - то, как глупо, "по-дошколятски", прозвучала эта моя фраза, я поняла не сразу, а когда поняла, почувствовала, что к моим глазам подкатились слёзы - я понятия не имела о том, как надо вести себя в таких случаях.

- Таня, она больше не будет, - произнёс отец, судя по его тону, видимо тоже уставший от долгой лекции о том, какие разрушительные для организма последствия могут произойти в результате курения.

- Ты в этом уверен? - спросила у него тётя Таня, и я услышала, как родители почти хором ответили:

- Она же обещала.

- Себя в детском и подростковом возрасте вспомните: много чего вы обещали родителям?! И всё выполняли?! - достаточно резко ответила им тётя Таня.

Я осмелилась наконец поднять взгляд и заметила, что и папа, и мама - оба покраснели, ещё больше растерялась от этого и снова опустила глаза.

- Снежана, нам с твоими родителями надо серьёзно поговорить. Ступай в свою комнату, - распорядилась тётя Таня. Я покорно сделала пару шагов в сторону моей комнаты, но сразу же вспомнила:

- Мне же через час на музыку надо идти.

- Вот и хорошо. Тогда пообедай и ступай на музыку - мы с тобой поговорим ещё о твоём поведении, когда вернёшься, - мне показалось, что тётя Таня даже обрадовалось этому.

Я не поняла того, имела ли она в виду под словом "мы" в данном случае нас с ней вдвоём или вместе с родителями, но поспешила подчиниться...

Урок в музыкальной школе оказался одним из худших в моей жизни - я никак не могла сосредоточиться и всё время думала о том, как я смогла решиться взять у Маринки сигарету. Я даже услышала от учительницы удивлённое "Снежана, что с тобой сегодня?", но рассказывать ей о том, что произошло, не стала, а ответила, что неважно себя чувствую (в смысле состояния здоровья), после чего почувствовала себя ещё хуже (не в смысле состояния здоровья) - я в первый раз в жизни солгала ей, и была отпущена с занятий.

В таких расстроенных чувствах я и вернулась домой, где отец велел мне идти в мою комнату и ждать тётю Таню. Мне стало немного легче от того, что разговаривать со мной о моём поведении она будет одна, без присутствия родителей, и я беспрекословно подчинилась.

Тётя Таня появилась в моей комнате так быстро, что я даже не успела закрыть за собой дверь, поэтому ей не пришлось стучаться. Я успела подумать только о том, что я была удручена всем произошедшим и вероятно поэтому шла непривычно медленно, когда она спросила:

- Снежана, почему ты так рано вернулась из музыкальной школы?

Вопрос меня удивил, но не очень: я понимала, что родители ждали меня домой явно позже. Удивил вопрос меня своей темой начала разговора: не о курении, а о совсем другом. Скрывать то, что меня отпустили с занятий, потому что я сказала, что плохо себя чувствую, я не стала. Да и что я могла прямо сейчас придумать, даже если бы решила сделать то, чего никогда до сегодняшнего дня не делала, - соврать тёте Тане. Мне очень хотелось подумать "никогда" без "до сегодняшнего дня", но не получилось: выскочившее у меня после прихода из школы испуганное "Это я, наверное, стояла рядом с девочками, которые курили!" и её строгое "Ещё и врёт!" всё испортило.

- Тааааак... - протянула тётя Таня и заявила:

- Совсем изовралась.

- Я не изовралась - я правду говорю! - возмутилась я, не сразу поняв что именно имела она в виду.

- Сейчас-то, наверное, да, а учительнице зачем наврала, что плохо себя чувствуешь? - такое уточнение вогнало меня в полную растерянность:

- Я... я... я не врала... Она просто спросила, что со мной сегодня, я и сказала, что... - я запнулась и покраснела.

- Ты действительно плохо себя почувствовала?

Я молча кивнула: я ведь действительно плохо себя чувствовала с того самого момента, как тётя Таня догадалась, что я курила.

- Что болит? - коротко, докторским тоном, спросила она.

- Да я плохо себя чувствовала не потому, что у меня что-то заболело, а потому, что я никак не могла сосредоточиться на занятиях из-за нашего разговора о сигаретах, она спросила, что со мной, я и ответила, что плохо себя чувствую, - достаточно уверенно изложила я произошедшее в музыкальной школе, не понимая того, почему тётя Таня не поняла меня правильно - не поняла того, что я имела в виду под плохим самочувствием.

- Ну и сказала бы ей правду, почему на самом деле не могла сосредоточиться.

- Я... я... Что бы она тогда обо мне подумала... - пролепетала я, несмотря на то, что говорить правду учительнице музыки мне даже не пришло тогда в голову.

- Стыдно признаться было, значит? - вновь коротко спросила тётя Таня.

Я опустила взгляд и молча кивнула.

- А врать про плохое самочувствие не стыдно было?

На это мне ответить было нечего - я лишь почувствовала как повлажнели мои глаза.

- И стоила эта твоя сигарета того, что ты наврала и родителям, и мне, и учительнице музыки?

Я лишь отрицательно покачала головой, а она сразу же спросила и сама же ответила на свой вопрос:

- Вот видишь, какие последствия курения могут быть, кроме прямого вреда здоровью? Ты изовралась из-за одной-единственной сигареты.

- Из-за двух, - я едва сдерживала слёзы, когда испуганно пролепетала это.

- Так значит, сигарета была ещё и не одна? - мне послышалось удивление в голосе тёти Тани, но я смогла только молча кивнуть в знак подтверждения.

- Снежана, и от курения, и от вранья, очень хорошо помогает одно средство, - она сделала паузу и мрачновато добавила:

- Мне по крайней мере помогло - ты когда-нибудь видела меня с сигаретой? А твоего отца - моего брата? А Лену - мою дочь? - дочь тёти Тани я, конечно, знала: она была уже взрослой и училась в университете.

Всё это удивило меня настолько, что я оторвала взгляд от пола, посмотрела на тётю Таню и спросила:

- Разве ты когда-нибудь курила?

- Не курила, но пробовала. И твой отец тоже. Но нас с ним наш отец вылечил. А Лену - я. И тебя вылечу, - заявила она и распорядилась:

- Раздевайся до нижнего белья, я сейчас вернусь, - после чего вышла из моей комнаты, оставив дверь в неё полуоткрытой.

Слова тёти Тани напомнили мне о том, что я до сих пор ещё не переоделась из школьной формы, в которой ходила и в музыкалку. Это было совершенно не похоже на меня - аккуратистку и чистюлю, и я сняла юбку и блюзку и, оставшись в комбинации и трусиках, аккуратно повесила форму в шкаф и уже достала оттуда домашнюю одежду, когда смогла полностью вникнуть в то, что она сказала. "Раздеваться до нижнего белья? То есть, в домашнее мне одеваться не надо? Тётя Таня собирается мне какую-то лечебную процедуру сделать? - она же - врач. Тогда, наверное, надо и комбинацию снять?" - я в растерянности замерла на месте, сомневаясь в том, что правильно поняла сказанное.

- Вы всё слышали? И всё ещё считаете, что она только попробовала одну сигарету? И всё ещё считаете, что она не завралась? - раздался голос тёти Тани в соседней комнате.

Я почувствовала, что краснею от стыда, но сделала то, чего ещё вроде бы никогда не делала - прислушалась к разговору взрослых, но разобрать ответных слов родителей не смогла - настолько тихо они говорили.

- То есть, вы согласны, что необходимо принимать срочные и решительные меры, чтобы не запустить девочку? - голос тёти Тани вновь прозвучал достаточно отчётливо, а её слова меня испугали настолько, что я даже перестала пытаться понять, что ответили родители, а попыталась переключиться вновь на то, надо ли мне надевать домашнюю одежду или наоборот - снять и то, что на мне осталось. Или не делать ни того, ни другого? Ругая себя за невнимательность, я продолжала стоять и держать в руках домашние майку и юбку до тех пор, пока не вернулась тётя Таня. Войдя в комнату, она плотно закрыла за собой дверь.

- Мне можно переодеться или комбинашку тоже надо снять? - негромко задала я наконец волновавший меня вопрос.

- Комбинашку снимать как раз совсем необязательно - её просто подвернёшь повыше, когда ляжешь на кровать, а вот трусы перед этим спустить придётся! - отчеканила слова тётя Таня.

Я успела растерянно подумать о том, что возможно она собирается сделать мне укол, несмотря на то, что конечно же никогда не слышала про уколы против курения и против вранья, когда увидела в её руке то, чего увидеть никак не ожидала. Это был один из папиных ремней.

От приведшей меня в неописуемый ужас догадки одежда выпала из моих рук. Я отшатнулась назад и лишь через, как мне показалось, целую вечность спросила:

- Ты меня бить собираешься?

Спросила и сама не узнала собственный голос: настолько жалко и дрожаще он прозвучал.

- Подними одежду и положи на стул - нечего при одном только виде ремня обморок изображать! - скомандовала тётя Таня.

Я, дрожа всем телом, механически наклонилась, подняла уроненное и такими же механическими движениями сложила его на ближайший ко мне стул, думая о том, что я ошиблась в догадке, и ремень понадобился ей для чего-то совсем другого - она ведь не ответила на вопрос.

- Бить я тебя не собираюсь, - наконец ответила она, и я успела облегчённо вздохнуть, но сразу же услышала пояснение:

- А вот хорошая порка тебе просто необходима.