Рожденный строить не пить не может

Мой коллега по аспирантуре МИСИ Борс, попавший в английский университет по обмену, занимался там не только поддержанием спортивной формы и экономией, но еще и учился.

И настолько эти процессы его захватили, что квартирная хозяйка в какой-то момент его спросила:

— Борис, а что вы все время за книжками да за книжками, не веселитесь и не отдыхаете? Хоть бы гостей пригласили.

— А что, можно? — крайне удивился Борис, занимавший комнатку в типовом британском домике и как-то не предполагавший, что появление гостей здесь вообще уместно.

— Конечно, я даже помогу вам стол накрыть.

— И я, и я, и я того же мнения тоже помогу! — подпрыгнула дочка хозяйки, бойкая английская девица лет восемнадцати.

Боря принял информацию к сведению и стал соображать — а кого пригласить? Стажировка-то короткая, друзьями-англичанами он так и не обзавелся, общался, в основном, с такими же аспирантами по обмену...

О! Среди них Боря и наметил двоих — корейца и новозеландца. С корейцем его связывали трудности освоения местного языка, а новозеландец просто был компанейским парнем и слыл самым большим гулякой и знатоком окрестных пабов.

Вот их и позвал. Ради праздника даже вытащил заныканную бутылку «Столичной», купил закуси, плюс хозяйка расстаралась — сели все вместе, аспиранты, хозяйка и дочка. Приняли по маленькой, даже по масенькой, пошли застольные разговоры, кто откуда приехал, каковы там нравы, подают ли в пять вечера чай и так далее. В какой-то момент девица спрашивает:

— Борис, а правда, что в России пьют много водки?

— Ну да, — отвечает Борис, не вдаваясь в подробности, чего уж тут скрывать.

— А я слышала, что прям стакан водки могут выпить, это правда?

— Есть такое дело, могут.

— Что, и ты тоже пьешь?

Боря не стал светить вторую заповедь прораба «Рожденный строит не пить не может», а просто кивнул.

— И можешь стакан водки выпить? — с недоверием щурится коварная девица.

И коллеги-аспиранты насмешливо так смотрят - "Ну да, никто еще не смог выпить стакан и живым остаться!". Взяло тут Борю за живое, скрутил он пробку, налил двухсоточку и под восхищенное молчание принял внутрь. Закусил, запил и продолжает разговор. А присутствующие на него круглыми глазами смотрят после такого фокуса — не иначе, ждут, когда он заплетаться языком начнет, дебош устроит или вообще под стол свалится.

А Боре-то что, ну стакан, да под хорошую закуску — с чего тут под стол падать? Только язык еще больше развязался, английский за родной пошел. Отмякли зрители, не случилось конфуза, только новозеландец напрягся. Это же какой урон реноме — его, главного по алкоголесодержащим жидкостям в универе, походя уделал русский, причем даже не заметив этого! И новозеландец собирается, как спортсмен-олимпиец перед прыжком и говорит:

— Я тоже так могу.

Боря ему попытался объяснить, что с непривыку-то оно того, этого, но не преуспел. И новозеландец налил себе стакан, помолился своим новозеландским богам и жахнул.

Справедливости ради надо сказать, что стакан он внутрь затолкать осилил, как глаза не пучил. Но минуты через три от общения устранился, а потом и вовсе выключился.

Я так думаю, ему надо было не молиться, а хаку исполнить — глядишь, и продержался бы.