О прямых путях и обходных дорогах

Что бывает с человеком, стукнувшимся о землю? Метров эдак с двадцати, а внизу ведь камушки, и приложился тот дядька всей площадью организма. Не поверите: встал и пошел! Хмельное тулово изрядно пошатывалось, но «скорую» ждать не стал – отвалите, мол, со своей медициной. Такой вот феномен.

Сейчас не о нем, сейчас о самом обрыве. Снизу море, сверху набережная: много народу, газировка и велосипедисты. Еще коты с собаками, абсолютно свободные внешне и внутренне. Будка охраны правопорядка – раньше внутри сидели полицейский и кубанский казак, но в жару им оттуда выходить не хотелось, а летом жара постоянно. Выбирались в сумерках на защиту Добра и Света. Позже в будке сделали продуктовый магазин, потом вообще забросили это сооружение.

Верхний мир (отдыхающих, велосипедистов и котиков) от мира нижнего (камни и море) отделяют те самые двадцать-тридцать метров по вертикали. Щебнистая скала, поросшая сухими, цепкими травами. К вожделенной водице есть целых два спуска, но всегда находится хомо НЕсапиенс, ищущий третий путь. Кратчайший.

Кто ищет, тот находит – с разной скоростью, в зависимости от массы тела и личных талантов.

- И чего ж вы все туда претесь, олени горные?! – сказала какая-то тетушка вслед удачливому ваньке-встаньке. – Лестницы для кого тут сделаны?!

А, реально – для кого?

Нас, советских детей, так воспитывали – иди вперед и ничего не бойся. Сам погибай, а товарища выручай, смелость города берет… ну, и так далее. Обходные пути считались сомнительными. Для трусоватых и гниловатых людишек, с которых пример не возьмешь, однозначно. За пионерами-героями набегали образы героев-комсомольцев, а дальше уже маячили фигуры матерых мужчин и суровых женщин, поднявших страну на плечах как атланты с кариатидами.

Мы становились старше и циничней, меняли советское кино на «перестроечные» видеосалоны, но оттуда к нам в голову лилось то же самое. С поправкой на «их реальность», ессно!

Брюс Ли, Сталлоне и Шварц шагали вперед во всех своих образах, брутально и прямо, а гнилые ушлепки отсиживались в кустах и жалели себя. Хитрили, мудрили, но всё равно проигрывали. Ибо нефиг! «Умеренные люди середины» – как назвал их когда-то Высоцкий, облив гитарным презрением.

Что имеем в реальности? Да всё наоборот, увы! Был, к примеру, лихой бунтовщик Троцкий, заткнувший за пояс самого Ульянова-Ленина, а про Сталина-Джугашвили и речи в то время не было. Потому как ничем, кроме обороны Царицына, означенный Джугашвили себя не проявил. Вдобавок, увлекался кадровыми вопросами, за что получил от Бронштейна-Троцкого кличку «товарищ Картотеков». Не самую уважительную. Изучал людей, расставлял тихой сапой по всем постам. В итоге, сделался «отцом народов», а самого Бронштейна (беглого и затравленного) навестил в жаркой Мексике другой товарищ – Рамон Меркадер с ледорубом.

Примеров масса, и все не в пользу выживания храбрецов. С древних времен, наверное, повелось – кто-то лез с копьем на пещерного медведя, а другим нужно было разделать тушу и передать потомкам охотничий опыт. На примере того, кто был с копьем, а стал с расплющенным черепом. Заодно и самих потомков заделать побольше в условиях промискуитета, раскидать свои гены в далекое будущее. Звериный оскал конкуренции! Похлеще медвежьего!

Всю свою историю человечество врет самому себе. Восхваляет отвагу, чтобы прикрыться храбрецами и хоронить их потом под салют. Сочинять о них песни и героические баллады, ставить памятники, называть их именами улицы и собственных детей. Завидовать – и тихонько жить себе дальше «умеренными людьми».

Сам Владимир Семеныч, к слову, тоже умело дозировал и храбрость и прямоту. Потому, при всем своем фрондерстве, прекрасно уживался с той властью, катался по Москве на «мерсе» (это в 70-х годах-то) и ласкал жену-француженку. Не осуждаю, восхищаюсь! Талантище был, и не только в творчестве!

Человечество множится через «кривоходящих», осмотрительных, скучных – но по-прежнему любит отчаянных. Потому что медведи с саблезубыми тиграми никуда ведь не делись, только выглядят и называются иначе.

А того мужика я и после встречал. Ни разу не трезвым, но всегда со счастливой улыбкой. Видящим цель и не видящим препятствий, живущим сейчас и здесь, привыкшим «не заморачиваться», «не париться» и качать из Вселенной простую человеческую радость.

Слегка ему завидовал. И шел своим путем. Кривым как турецкая сабля, зато очень даже утоптанным.