Первое убийство

В романе "Трепет моря" у меня полно убивцев.

Вот мама:

Древние силы, поднявшие Матушку из пучины, и тысячелетия прибоя создали среди камней крохотное, укрытое от постороннего взгляда пространство. Можно стоять в двух шагах и не заметить извилистого прохода внутрь. Тируна его и не заметила, сюда её привели знаки. Человек, который пользовался этим убежищем, оставил в нём лодку, а в ней связку сушёной серебрянки и кувшин с водой. С тех прошло много времени, потому что рыбу источили черви, а вода протухла.

Невелика беда. По пути к убежищу Тируна набрела на родник в рощице хлебных пальм. Там она наполнила флягу и набрала достаточно спелых и даже немного подвявших плодов. Довольно, чтобы прожить несколько дней.

Пугали не голод и не жажда. За ней охотились Морские! Тируна слышала их голоса, а один раз чудом избежала встречи с полузнакомым матросом. Ей надо уйти с острова этой ночью, иначе её неизбежно найдут.

Тируна сидела, скрючившись между камней, и ждала заката. Не такая уж она важная птица, чтобы искать её ночью с факелами. Тируна баюкала Тину и молила огненную Птицу Ра поскорее отправляться на покой...

Раздался скрип гальки под сапогами. В убежище, пошатываясь и размахивая руками, вошёл Морской. Тот матрос, от которого Тируна успела спрятаться несколько часов назад.

Прижав дочку к груди, Тируна смотрела на Морского.

Тряся головой и беспрестанно шевеля губами, Морской смотрел на Тируну. Руками он что-то расставлял и переставлял в воздухе перед собой.

Тируна освободила правую руку и нащупала за спиной острый кремнёвый осколок.

Морской оскалился и отвесил церемонный поклон:

– Спасибо за приглашение, Великий Нулл! – пропел он. – Ничтожный Таки Палло и не надеялся, что вы играете в каддах.

– Не подходи! – прошептала Тируна, глядя в бездонные, почти без радужки глаза матроса. – Убью!

– Спасибо, Великий Нулл, я сыт, – объявил Таки Палло. – Займёмся же тем, ради чего вы меня к себе призвали! Вот моя ставка, – он показал пустоте за спиной Тируны раскрытую ладонь.

Морской был не в себе. В груди у Тируны вспыхнула надежда, что всё обойдётся. Да видит ли её Морской?

Она встала. Таки Палло моргнул и сказал:

– Начальная ставка – медный окунь, Великий Нулл. Откуда у Нулла такие деньги, говорите вы? Борода Номоса, вы правы! Почему же не принять кракен?

Он мелко рассмеялся, отпил из воображаемой кружки.

– Отличное вино, старина! – Он приосанился, огляделся вокруг. – У тебя отличная посудина, Нулл. На ней не страшен любой шторм! Спасибо... я выпью. Не желаешь... ли отыграться? Да... я всегда выбираю великую змею... Нет, это слева!.. Разуй глаза... старик!

Речь его стала бессвязна. Он замер, изо рта потянулась ниточка слюны.

Тируна обошла Морского кругом, осторожно помахала рукой перед его лицом. Морской даже не шевельнулся. Не опасен, он не видит, не слышит. Но потом, когда это странное наваждение схлынет, он может вспомнить.

Раздумывала она недолго. Положила спящую малышку на выступ скалы, выбрала тяжёлый, но удобный камень и с размаху обрушила его на голову Таки Палло.

Морской всхрапнул, ткнулся лицом в мокрую гальку. Ноги дёрнулись раз, и другой, и замерли. Кровь плеснула из раны на макушке, промочила волосы, потекла на камни. Тируна тронула тело ногой: мёртв. Она убила человека. Она убила Морского.

В душе не было ничего, кроме спокойствия и удовлетворения. Они первые начали, он первый начал. Он заслужил свою судьбу.

А вот дочка:

На исходе третьего десятка дней, проведённых на «Огненной птице», Тайна впервые увидела океан. Как-то внезапно закончились текущие дела, и Корежма отпустил её на ближнюю к кухне палубу.

Задувал свежий ветер, и кракен неторопливо перебирался с одной изумрудной водяной горы на другую. Оказалось, что смотреть на океан с зыбкой палубы под ногами – совсем не то, что рассматривать его с твёрдой суши. Когда «Огненная птица» взбиралась на гребень, вокруг открывался огромный простор, почти как с вершины Острого камня. Потом корабль устремлялся вниз, в лощину между валами, и сердце падало в колени, а вода вокруг вставала стеной, скрывая мир. Почти как в зрительной трубе на лодке Кавура, но совсем иначе...

Потом… Тайна затаила дыхание: «Огненная птица» чуть накренилась, разворачиваясь, и из-за туши корабля выполз остров… Её родной остров. Тайна никогда не видела его со стороны моря, но зубчатую стену, окружавшую кратер древнего вулкана, нельзя было спутать ни с чем! Сладко заныло в груди… Как там мать? Как поживает старый Фа Лой, который, наверное, давно возвратился на остров? Ждёт новых семилеток?

– Теперь я понял, кто ты такая.

Тайна испуганно обернулась. Тальепо, стоявший шагах в трёх, у поручней, с улыбкой смотрел на неё. Ничего хорошего не обещала эта улыбка, торжествующая и одновременно ехидная. Злая.

– Осиянный фэй смеётся над бедной девушкой?.. – добавив дрожи в голос, произнесла Тайна.

– Нет, – сказал Тальепо. – Над собой, только если над собой. Мне следовало догадаться раньше. Высокая, стройная, даже худощавая. Прямые чёрные волосы, раньше они были длиннее, но это не важно, нос с горбинкой. Они хорошо описали тебя, Тина.

– Кто, осиянный фэй?

– Те, кто жил там, – Тальепо не глядя махнул рукой в сторону острова. – Они рассказали мно-ого интересного. Они не хотели рассказывать, но я умею развязывать языки. От этого умирают, но сначала охотно говорят. О, как охотно они говорили!.. – Он прищурился. – Кроме того, ты похожа на ту женщину…

– Я не понимаю, я никогда не была на этом острове, – замотала головой Тайна. – Меня зовут Тайна, осиянный фэй Хельчагу сам нанял меня, я…

– Ты не та, за кого себя выдаёшь, – прервал её Тальепо. – Я не мог понять… Меня смущало то, что ты трудишься при кухне и что старый Корежма хвалит тебя, и… Стой где стоишь! – он выбросил вперёд руку с зажатым в ней кинжалом.

Тайна остановилась на полушаге. Можно попытаться прыгнуть, но палуба качается, и это мешает. Как глупо она попалась! Поманили демоны посмотреть на море, подсунули Остров, где она выросла… Что делать, что же делать?! Он готов, он не подпустит её близко, к тому же у него нож, и он точно умеет с ним управляться!

– Ты не горожанка, не домохозяйка, – продолжал тем временем Тальепо. – Ты двигаешься иначе, иначе ставишь ноги, иначе держишь голову. Это уния ты смогла обмануть, уний простой Махи, где ему замечать такие тонкости? Ты и меня смогла обмануть… поначалу, но потом я нашёл корень ветрогонки. Тогда я присмотрелся к тебе поближе…

– Мой фэй ошибается, – тихо сказала Тайна. – Корень ветрогонки придаёт мясу особый вкус. И если осиянный фэй вернёт мне его…

– Ха-ха, – оскалился Тальепо. – Не знаю, зачем тебе ветрогонка, но ты раскрылась, когда искала её в кладовых Корежмы. Тогда мне стало понятно почти всё!

«Никогда не говорите с врагом, если сила на вашей стороне, – говаривал, прохаживаясь перед ними, Фа Лой. – Делайте то, что задумали. Бейте, режьте, но не говорите! Болтовня расслабляет. Когда вы говорите, то слушаете самих себя и слышите только себя, а должны слушать и слышать врага, потому что он враг и задумал недоброе. Уже то, что сила на вашей стороне, заставляет его искать способ, как развернуть удачу к себе лицом. И наоборот, если враг застал вас врасплох, говорите как можно больше, говорите для него, а сами думайте и ищите…» Осиянный фэй Тальепо никогда не учился у Фа Лоя. Тальепо торжествовал, упивался собственными словами. Кого он видел перед собой? Девушку на полголовы ниже и на десять лет моложе. Что она может противопоставить опытному бойцу в самом расцвете сил?

«Огненную птицу» качнуло на большой волне. Каха Тальепо замолчал и схватился руками за поручень. Вторая волна ударила в борт, окатила алонкея брызгами… Первая волна позволила Тайне достать найденный недавно свинцовый шарик, вторая – замаскировала замах.

С третьей волной шарик вырвался из её руки и с силой врезался осиянному фэю Тальепо в висок. Тальепо дёрнулся и упал грудью на поручень. Новая волна ударила в борт «Огненной птицы», Тальепо нелепо качнулся, и Тайна помогла ему перевалиться через борт. Падая, охранник ударился головой о край палубы и полетел вниз. Он не пытался ухватиться руками, он уже умер и с неслышным всплеском исчез в океане.

Тайна молча заплакала. Он убил их всех. Он пытал, а потом убил её мать… О, если бы она могла оживить Тальепо и поднять его из пучины, он узнал бы, что такое настоящая боль! Ему повезло, он умер без мучений, которые заслужил.

Тайна плакала без слёз, и океан рыдал вместе с нею, и океан был её слезами.