Пять дурных черт у положительного персонажа: пример из моей коллекции

Итак, мой вклад во флэшмоб от Татьяны Кононовой о дурных чертах характера у в целом положительных героев.

Сразу поясняю, что мой цикл "Камбрийский апокриф", куда входит эта книга, -- это "не-нагибаторская" эпопея формально в жанре прогрессорской АИ с некоторыми внешними чертами фэнтези (мир заимствован из "Камбрии" Владимира Коваленко, персонажи преимущественно оригинальные), а по сути -- приключения в путешествиях юной "как бы эльфийки" Этайн (Таньки).

Санни -- одна из подруг Таньки, ее одногруппница в Университете. Дочь наместника мерсийского короля в Бате (в этой версии истории Бат вошел в состав Мерсии, а не Уэссекса), саксонка по происхождению. Вышла замуж за своего однокурсника-ирландца вопреки воле родителей, была насильно возвращена домой, потом была вызволена оттуда Танькой -- а потом сама спасала Таньку, когда та заболела. В сущности, с хорошей стороны Санни у меня по-настоящему раскрывается только в эпизоде, где она, весьма рискуя, переодевается в мужскую одежду и, выдавая себя за собственного брата, добывает спасительную для больной Таньки еду у деревенского старосты в англской деревне. Ну и немного по мелочам -- когда, например, принимает деятельное участие в судьбе приблудившегося маленького саксонского мальчика.

I. Склонность к злословию

Иногда (особенно -- в подавленном состоянии духа) у Санни проявляется очень неприятная склонность к злословию, и тогда она может сильно обидеть своих же подруг ни за что ни про что. Правда, она быстро понимает, что была неправа.

Три эпизода с этим злословием:

1. Сцена в темнице

Танька печально качает головой, но ее собеседник, должно быть, не видит этого в слабом свете лампы и восторженно продолжает:
— Выходит, мои предки пришли сюда из этого самого Рохана, а вовсе не из Ангельна, выходит, ошибается наше семейное предание?!
А Танька проклинает сейчас свой торопливый язык: ну никак не собиралась она делиться сокровенным с этим принцем! Вот Орли она про свою Срединную Землю рассказывать могла, спеть балладу однокурсникам — тоже, но они-то свои, родные! А тут...
— Нет-нет, принц, это совсем другой Эомер... — растерянно бормочет сида себе под нос, не зная, как и объяснять этому Кердику, что это за Рохан за такой и где он находится. Только бы он ее расспрашивать не принялся!
Но откликается не принц. Неожиданно взрывается Санни. Она почти кричит — хриплым сорванным голосом, с непривычно сильным саксонским акцентом:
— Что проку от этих рассказов, Танни! Да мало ли что было давным-давно где-то в дальних странах! А ты... Ты вот сейчас принца обнадежишь почем зря — а на что нам всем надеяться-то? С самой-то с тебя толку никакого нет — даром что фэйри да колдунья!
А выкрикнув гневную, злую, больно ранящую тираду, вновь замолкает, съеживается, обхватывает голову руками. Танька замечает вдруг, как мелко вздрагивают плечи Санни, как поблескивает слеза на ее щеке. И поднявшаяся было в ней обида тут же испаряется, уступает место состраданию.
Повинуясь внутреннему порыву, Этайн поднимается со стула, бесшумно подкрадывается к подруге, обнимает ее, шепчет на ухо:
— Санни, Санни, миленькая! Всё будет хорошо, непременно будет, слышишь? Ты только не теряй надежды — и что-нибудь обязательно придумается! — и вдруг произносит что-то совершенно несообразное, нелепое, самой ей не до конца понятное: — Ну не может наша сказка кончиться плохо!

2. Ссора с подругой в дороге

— Но это же Университет, подружка, — ободряюще продолжила Санни. — Раз уж наши мэтры за дело взялись — ни за что не отступятся.
Орли кивнула, через силу улыбнулась, но правильные слова нашла сразу. И ответила вполне искренне:
— Ваши мэтры — это да! Я вот как сэра Тристана увидела, так сразу и поняла: нашим мунстерским друидам до него далеко! — и вдруг ни с того ни с сего добавила: — Вот Этнин нашей среди мэтров самое место и есть. Да она и сама говорит, что сердце у нее к ведовству лежит, а не к пруту власти.
Что думала Орли, то и сказала. И ждала по простоте душевной, что Санни с ней согласится да за подружку еще и порадуется. Но та в ответ лишь отмахнулась:
— Брось. Повзрослеет — одумается. Не дело это, дочери императрицы в простые ведьмы идти.
Как Орли такое услышала, так аж остолбенела. А Санни, ничего не заметив, продолжила как ни в чем не бывало: — Я знаешь о чем давно уже думаю... Ей бы принца нашего — ну, Кердика, — в мужья — вот это самое правильное бы и было! И ровня ей — ну почти — и молодой, и любознательный, и мечтать тоже любит, и впроголодь с ним сидеть уж точно не придется.
Этого Орли стерпеть уже не смогла. Фыркнув, она бросила на подругу испепеляющий взгляд. А потом вдруг возмущенно выпалила:
— Ты что, Санни, белены объелась? А как же Кайл?
На миг Санни смутилась, но от слов своих не отступилась, продолжила упрямо:
— Хватит уже меня такой — незачем еще и Танни против обычаев идти.
— Она сида, — отрезала Орли. — У сидов свои правила. Немайн вон в мужья простого лекаря взяла — на людские обычаи оглядываться не стала!
— Простого? — хмыкнув, протянула Санни. — Это сэр Тристан-то простой? Ты же сама говоришь, что ваши друиды ему в подметки не годятся, — а он еще и воинской доблестью прославился!
— Подумаешь! — запальчиво воскликнула Орли в ответ. — Да, может, и Кайл... Вот увидишь, он еще не только всех друидов, а и самого сэра Тристана за пояс заткнет!
И тут Санни брякнула:
— Пускай он для начала хотя бы с войны вернется!
Конечно же, ничего дурного Санни Кайлу вовсе не желала — просто ляпнула сгоряча, не подумав. Но Орли, услышав такое, вдруг поспешно сплюнула на землю. А потом, устремив на подругу странно сузившиеся глаза, она выдохнула срывающимся шепотом:
— Что же ты творишь-то, а? А если теперь с ним что случится?
Санни уже и сама ужаснулась своим словам, да сказанного назад не воротишь. А побледневшая Орли зло бросила:
— Эх... Не будь ты женой нашего Пэдина... — и, не договорив, повернулась к ней спиной и быстро зашагала прочь.

3. И логически последовавший у Санни перенос "негатива" с Орли уже на саму Таньку

Вскоре отыскалась Санни — возле ручья, за высокой кучей громадных камней. Наверное, Танька ее бы и не заметила, но ветер донес до острых сидовских ушей печальный вздох. В следующий же миг Танька сорвалась с места и устремилась к подруге — но не добежала до нее метров пяти и остановилась, не осмеливаясь подойти ближе. Опустив голову, Санни сидела на большом сером камне совершенно неподвижно, словно статуя. Таньку она, похоже, не заметила.
Подождав некоторое время, Танька все-таки решилась — позвала осторожно:
— Санни!
Та медленно подняла голову, вымученно улыбнулась. Вздохнула:
— Нашла меня, Танни? А я тебя давно уже вижу. Думала, тут крест стоит, а это ты: сама как столбик, и уши в стороны... — не договорив, Санни вдруг покраснела как маков цвет, опустила глаза. — Ты не слушай меня, подружка: я не пойми что сейчас несу. Мне, наверное, вообще самое правильное — помалкивать...
Сначала Танька опешила. Полыхнула было в груди обида — однако удалось справиться, подавить ее. Обида уступила место странной смеси недоумения и жалости. Немного подумав, Танька шагнула к Санни, подсела к ней на камень. Попыталась обнять подругу за плечи. Та отстранилась, шепнула грустно:
— Не надо, Танни. Опять расплачемся — зачем тебе это? — и снова мрачно уставилась вниз, в бурую болотную траву.
— Санни!.. — снова позвала Танька. — Санни, да что, наконец, случилось? Мне сказали, вы с Орли поссорились.
— Поссорились, — эхом повторила Санни.
— Но из-за чего?.. — Танька не договорила, перебила сама себя: — Хочешь, я попробую с ней поговорить?
Санни покачала головой.
— Не поможет. А что поссорились — это мне поделом. Я только и умею, что злословить. Тебя вот сейчас обидела ни за что ни про что.
— Подумаешь, с крестом сравнила — было бы на что обижаться! — отмахнулась сида. — Не нечистью же болотной обозвала. Может, это, наоборот, еще и честь!
И тут вдруг Санни улыбнулась — чуточку, едва заметно. Но Танька улыбку эту заметила и сразу приободрилась.
— Так, может, ты и Орли на самом деле совсем не обидела? — поспешила продолжить она. — Может, вся ваша ссора — пустяк?
Санни грустно помотала головой.
— Я ее и не обижала. Я про Кайла дурное сказала — такое, что даже повторять не хочу. А Орли теперь боится, что мои слова... что они сбудутся, — она жалобно посмотрела на Таньку и совсем по-детски шмыгнула носом.

Ну и поскольку отрицательных черт требуется все-таки больше одной -- целых пять -- а Санни персонаж второстепенный, остальные четыре черты я просто перечислю, без примеров. Слишком уж вскользь они показаны.

II. Безответственность

Наверное, так. Последствия ее "самовольного" замужества были очень неприятны для ее матери. Да и мужу ее новоиспеченному досталось (причем куда больше, чем матери). Это при том, что варианты решения проблемы все-таки просматривались: было к кому обратиться за протекцией. Просто стоило чуточку подумать. Может быть.

1. Опять та же темница

А когда песня смолкает, принц тихо вздыхает — и вновь погружается в угрюмое молчание. Увы, и сама Санни тоже грустнеет, опускает голову. И наступает тишина, лишь из-за запертой двери доносятся чьи-то тяжелые шаги и позвякивание металла.
— Санни! — тихо зовет Танька.
— А? — еще тише откликается та, не поднимая головы.
— Ты о чем пела-то? Красиво!
— Ну... — Санни замолкает, задумывается. — В общем, о птичке на шиповнике. И о любви, конечно... Веришь, Танни, вот могла бы — обернулась бы я птичкой этой и улетела бы отсюда в Кер-Сиди! Я же здесь чужая теперь, совсем чужая! Отец — проклял, братья-сестры — отреклись. Матушку жалко только: плохо ей теперь... — она вновь запинается, всхлипывает, потом продолжает быстрым захлебывающимся шепотом: — А меня... меня отец сначала Хелл отдать хотел... Это у нас все равно как к Гвину в Аннон: руки-ноги свяжут — и в реку или в болото!..
— Так он раздумал? — радостно восклицает Танька и тут же чувствует, как лиловая краска заливает ее лицо. Вот что-то совсем не то она спросила сейчас... или не так.
— Ага, раздумал, — вяло кивает Санни. — Решил меня в монастырь отправить: я же христианка, да и сам он теперь тоже. А мне что в монастырь, что в омут — всё одно... Вот как без меня Падди теперь будет? Пропадет ведь — он же как ребенок совсем!

2. И вскоре после побега:

Санни жалобно посмотрела на Таньку, вздохнула.
— Танни, понимаешь... Разве ж я по волосам своим плачу? У меня ведь там мать осталась — а я сбежала. Отец теперь на ней сполна отыграется... А я уже туда не вернусь: духу не хватит. Да и Падди стоит перед глазами... Значит, спину ему всю разбили?.. О норны, его-то вы так за что?.. — и вдруг, безо всякого перехода, спокойно, рассудительно продолжила, приподнимаясь: — Уходить отсюда надо. Если там хватятся... Я сама не понимаю, как нас еще во дворе не поймали — там же вечно кто-нибудь бродит.

III.Импульсивность, оборачивающаяся совершением непредсказуемых, создающих другим проблемы поступков. Это касается не только пресловутого замужества. Во время побега из темницы Санни, например, в последний момент объявила, что решила остаться при матери. И сорвался бы ее побег, ради которого столько претерпели ее подруги, не прояви Танька решительность!

Выглядело это всё примерно так:

Щит поднимали втроем: Танька тоже помогала изо всех сил, несмотря на кружащуюся голову. Под щитом обнаружился темный лаз с почерневшей от времени крутой деревянной лестницей. Из него сразу же повеяло запахом прелых листьев и потянуло холодом.
— Ну! Ребята, скорее! Смелее, мой принц! Танни!.. — Санни запнулась, шепнула со вдруг усилившимся саксонским акцентом: — Кланяйся там Падди, передай ему от меня спасибо за счастливое время!
И, заметив, что друзья стоят и растерянно смотрят на нее, воскликнула, не давая им опомниться: — Ну же! Спускайтесь быстрее, не спите!
Но принц, всё так же недоуменно глядя на Санни, не двинулся с места.
— А вы, прекрасная леди?
— А я... — Санни снова запнулась, вымученно улыбнулась. — А я остаюсь. Ребята, вы очень славные, мне с вами было очень хорошо, но так надо... Будьте счастливы!
И повернулась к двери.
Опешивший принц растерянно смотрел ей вслед и молчал. А Таньку вдруг захлестнула яростная горячая волна недоумения, досады и гнева. Что же получается: они с Орли зря проделали весь этот путь? Да и не может Санни так просто взять и отречься от Падди — нет, здесь что-то не то! Потом вдруг подумалось: а ведь не отправься они в Мерсию, наверняка остались бы живы и кер-мирддинский вышибала Марх, и калхвинедец из Уэстбери! — и сида, не заботясь, как это должно было выглядеть со стороны, громко выкрикнула:
— Да не слушайте ее, принц Кэррадок! Разве вы не видите: она не в себе! — и, вцепившись Санни в руку, поволокла ее обратно вглубь землянки, прочь от двери. — Да помогите же! Вы же хотите ее спасти, правда?
Танькины слова подействовали: с принца словно спало оцепенение. Покраснев то ли от натуги, то ли от стыда, он быстро подхватил Санни под руку с другой стороны. Вдвоем они подтащили ее, рыдающую, обмякшую и уже не сопротивляющуюся, к лестнице. Танька, решительно отправившаяся в тайный ход первой, так и не отпустила руки подруги, и та покорно, тихо всхлипывая, последовала за ней. Замыкал маленькую процессию принц Кердик, смущенный, прятавший глаза, но крепко державший Санни за другую руку.

IV. Склонность к пессимизму, от которого, пожалуй, могут опуститься руки у окружающих. Справедливости ради, замечу, что проявилась она у Санни в поистине экстремальной ситуации. Впрочем, вот может быть, там-то это и было хуже всего.

Сцена перед побегом. Танька пытается найти испорченные, проточенные насекомыми доски в стене. А что в это время делает Санни?

— А-а-а... Вот ты о чем!.. Да помню я, помню, — вздохнула Санни. — И бревно источенное, и жука.
И никакой радости, никакой надежды не появилось в ее глазах. Да как же так? Танька с удивлением посмотрела на подругу.
— Санни?..
Та опять вздохнула. Повела плечом.
— Думаешь, жуки тебе стену проточили? Так это не те. Ну да, тоже усатые, но мельче намного и цвета другого. Да хоть бы и такие же были: что тебе толку от дырок в бревне?
Танька разочарованно фыркнула, с досадой махнула рукой. Принялась теребить Санни, убеждать ее:
— Да при чем тут бревно? Смотри: стенка же из теса! Из тонкого!.. А жуки пусть и не те, но все равно же похожие — наверняка у них личинки тоже дерево точат!.. Ну давай попробуем, а? Постучим по доскам — вдруг рассыпятся! Хуже-то не будет!
Не убедила. Санни снисходительно посмотрела на нее, вздохнула, принялась терпеливо втолковывать:
— Ну, Фиск прибежит на стук. Или Тида Одноглазый — тот еще хуже: Фиск хотя бы девушек не лапает. Лучше уж сиди спокойно!
И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не Кердик.

V. Неумение правильно обращаться с детьми

Честно говоря, назвать это отрицательной чертой можно только с большой натяжкой. Такое у кого-то заложено от природы, а кому-то приходится постигать навыки на горьком родительском опыте, и от пола/гендера не так уж сильно это и зависит. А Санни еще молодая, своих детей у нее нет, с братьями-сестрами не нянчилась, с чужими детьми тоже. Но пусть уж будет сосчитано -- для счету.

— Пойдем отсюда, — шепнул Беорн, потянув Суннйиву за руку. Вот рядом с ней ему было уютно — не то что с этой странной леди!
Но Суннйиву вдруг замотала головой.
— Что ты, что ты, малыш! Тебе наша Танни сейчас ножку посмотрит, полечит.
— Не хочу, — твердо ответил Беорн. — Она неправильная.
Он не сказал «страшная»: не пристало так говорить настоящему мужчине! И вообще Беорн постарался не показать виду, что боится какой-то девчонки, пусть даже та явилась к нему прямо из королевства Хелл. Но ведь он испугался еще и за Суннйиву! А вдруг эта непонятная леди околдовала доверчивую девушку, напустила на нее морок?
— Пойдем отсюда, — настойчиво повторил он и поднялся с лавки.
Сначала он вроде бы своего добился: Суннйиву все-таки прошла за Беорном несколько шагов. Но у самой двери она вдруг остановилась. Посмотрела на него, снова покачала головой. Твердо сказала:
— Нет, малыш. Нужно показать ножку Танни. Она хорошая лекарка, не бойся, — и, нагнувшись, подхватила его на руки.
Нет, все-таки Суннйиву была совсем не Бейю! Когда Беорн был маленьким, та часто носила его на руках. Конечно, с тех пор прошло много времени, он изрядно подрос, да и вообще в последнее время Бейю куда больше возилась с Блисси, чем с ним. Но все равно Беорн помнил, как бережно сестра поднимала его и как уютно потом было смотреть на всех с высоты, чувствуя ее теплое дыхание у своей щеки. А Суннйиву неуклюже обхватила его и с трудом оторвала от пола, до боли сжав бока. Мудрено ли, что он поневоле стал вырываться?