И почему Жанны такие Жанны? Сюжет для романа!

Древние египтяне олицетворяли кошку с женщиной. А кошку, в свою очередь, считали воплощением известной богини Бастет на Земле. Богиня же Бастет – есть переходная ипостась от лвиноголовой богини гнева, войны и всего такого жуткого Сехмет к красавице с коровьими ушками, богини любви Хатхор. И чтобы окончательно не запутаться в египетской иконографии, скажу, что женщина в понимании египтян как кошка, стоит между любовью и войной и во что обернется в следующую секунду, не известно. Должна же быть в женщине какая-то загадка. Я со своей стороны скажу, что Древние египтяне, как и во многом другом оказались правы. Суть женщины они определили с точностью постройки своих пирамид – тютелька в тютельку. Вот вам пример, сижу я вчера, никого не трогаю… 

Впрочем, история о выбитом соседском окне подождет. Не такая уж она и интересная. А вот вам прекрасная биографическая сага о милейшей красавице, французской аристократке, перед встречей с которой абсолютно все ее земляки предпочитали писать завещание. Ну, не любила она соплеменников с некоторых пор. И были у нее на то причины. Вернее одна, но очень веская. Речь идет о Жанне де Бельвиль. Вернее, к тому моменту Жанне де Клиссон по мужу. Французы же называли ее по-разному: Фурия, Ведьма и Бретонская Львица. С чего бы? Было так… вернее, что было с милой юной аристократкой до того, как она стала походить на невесту Сатаны с ПМС уже никто вам толком не расскажет. Потому что жила эта досточтимая девица довольно давно, в 14 веке, и кроме обширных легенд, сухих упоминаний в хрониках Англии и Франции, да скромных судебных записей ничего о ней не сохранилось. В одних источниках говорится, что до брака со своими принцем на белом коне Оливье де Клиссоном она уже побывала замужем дважды. Что было у нее семеро по лавкам и один ребенок даже внебрачный. Другие источники утверждают, что первые все врут, и Жанна де Бельвиль была чиста и непорочна. Третьи же уверяют, что Жанна с малолетства известна особой непредсказуемый с криминальным талантом. К примеру, второй ее муж яко бы аннулировал их брак, чтобы жениться на другой. Так он, представьте, до свадьбы не дожил каких-то трех дней. Впрочем, люди склонны присочинять. Может и правда яблочком подавился. Я лично думаю, что от всех этих версий было понемногу. В 14-м веке, в начале Столетней войны, когда стычки между баронами, между англичанами и французами, между пиратами и не пиратами, да вообще с кем угодно происходили в режиме он-лайн, как сейчас принято выражаться, 24 на 7. Не было никаких лекарств, врачи не мыли руки вообще, отчего женщины часто умирали от родильной горячки, ваш замок преспокойно мог захватить сосед во вторник, а ведь в субботу еще улыбался и ручкой махал, подлец. И не надо забывать про чуму. А также про неурожаи и голод. Так что мужчины тех времен, да и женщины тоже жили здесь и сейчас. Зачастую даже не задумываясь, как это все будет выглядеть с моральной точки зрения в сытом и безопасном 21-м веке. 

Но как бы там ни было до встречи с Оливье де Клиссоном Четвертым, после нее у Жанны началась счастливая жизнь. Которая продлилась 15 лет. Жанна вела хозяйство, воспитывала детей, наслаждалась жизнью, в общем. Ее все устраивало. Но однажды счастье ее закончилось. Мужу не удалось выполнить рыцарский долг, не смог отстоять Бретонский город Ванн, сдал его англичанам. За эдакий проступок Филипп VI без суда и следствия приговорил несчастного к смерти. Не понятно, что двигало первым из рода Валуа, но таких сокрушительных последствий от казни какого-то там дворянина из многих он не ожидал. А зря. Это у него дворян было пруд пруди, а у Жанны Оливье был один. Любимый, самый дорогой. А жестокий король взял его и убил. Просто так. Потому что не выспался и осерчал не по делу. Вот тут-то миловидная красотка 30 лет превратилась в настоящую бестию. Которую уже через несколько месяцев французы назовут Бретонской львицей. 

Вдова де Клиссон задумала отомстить за любимого супруга. И составила изящный план. Изящный, но с пушками. Она заложила все свои имения и драгоценности, как бы сейчас сказали движимое и недвижимое имущество, собрала на вырученные средства отряд и пошла робингудить. В натуральном смысле ее армия нападала на замки и дворцы богатых французов, на французские города, не щадила и деревни, повсюду сея панику и смерть. Вскоре до короля Филиппа стали доходить тревожные новости из Бретони, совсем не в стиле «все хорошо, прекрасная маркиза». Король решил реагировать незамедлительно. Отправил весьма крупную военную экспедицию для подавления мятежа. Он все еще думал, что это дамская истерика. Но Жанна была женщиной. А мы все знаем, что женщины, несмотря на заблуждения некоторых мужчин о том, что они де существа слабые, гневливые, нетерпеливые и потому не способные вести военные компании, очень даже способны на все не хуже, а то и лучше мужчин. Вот Филиппу же не пришло в голову наводнить Бретонь шпионами, а Жанне пришло организовать сеть осведомителей в том числе и во дворце короля. Противник еще только подумал «а не послать ли карателей зачистить Бретонь от разбушевавшейся бабы», как Жанна не только знала об этом, но и начала предпринимать шаги. 

К тому моменту болтаться по побережью Франции ей уже порядком надоело. Да и разрушила она все, что только могла. Она к тому же была умнее многих организаторов народных движений, понимая, что все они приведут ее к виселице – это в лучшем случае. В средние века за такие дела казнили так люто, что лучше даже не вспоминать. А у нее дети, кто будет их растить? Так что никаких народных восстаний, только послушные, хорошо оплачиваемые наемники. В общем, она подсобрала деньжат, благо замков и дворцов ее армия разорила немало, и прикупила три военных корабля, оснащенных по последнему слову боевой техники. Наемников она распустила, а набрала три команды из самых отчаянных сорвиголов. Не устояла, все-таки женщина стремится к эстетике, и покрасила свои фрегаты в черный цвет, а паруса в кроваво-красный. Черные корабли с красными парусами сами по себе наводили ужас на мореплавателей. Особенно в солнечную погоду. Золотом на борту своего корабля Жанна приказала написать «Возмездие». И начала в натуральном смысле пиратствовать. Капитаном «Возмездия» стала сама. Это говорит о том, что молодость девушки возможно прошла не так уж и безмятежно, раз она знала такие тонкости морского дела, что могла капитанить. Да еще и команду свою бравую держать в железном кулаке. Надо сказать, что пираты в те времена не были чем-то из ряда вон. Пиратствовали очень многие, в том числе и вполне уважаемые господа, но вот чтобы кто-то мстил королю – это было внове. 

Как истинная львица Жанна к охоте готовилась заранее. Сеть осведомителей, которую она теперь раскинула по всему побережью, заранее сообщала ей о том какой корабль откуда выходит и куда следует, что у него на борту и сколько при нем охраны. И началась страшная сказка под названием Бретонская Львица в Ла-Манше. Ее эскадра нападала только на французские корабли. Представляете, какая паника начиналась на борту судна, когда из туманной дымки на него выплывали три черных корабля с красными парусами. Какой там Летучий Голландец! Тактика устрашения работала превосходно. Противник трясся еще за долго до того, как бравые пираты брали жертву на абордаж. Жанна влетала на палубу неприятеля одной из первых и мужественно сражалась. Рыжеволосая, длинноногая фурия размахивала боевым топором и крушила неприятеля направо и налево. В живых из побежденной команды оставляли одного-двух человек, чтобы они разнесли по всей Франции весть, что очередной гвоздь в гроб венценосного правления Филиппа VI Жанна де Клиссон опять забила. Привет вам, Ваше Высочество! 

Очень скоро о Бретонской Львице начали складывать легенды, петь баллады и вообще, народная слава росла. Особенно в далеких от побережья районах. Там, в предместьях Парижа сердобольные граждане вспоминали, что Жанночка же по натуре человечек добрый и душевный. Это все ее горе сломило. Шутка ли любимого супруга потерять. Одни запивают, другие вот так, бросаются во все тяжкие. Тут же, конечно, вспоминался и виновник такой вот перемены в женском нраве – король Филипп VI, а поскольку в его королевстве и так все было не слава Богу, понятно, что народ симпатизировал в этой истории вовсе не ему. Это люди еще не просекли, что едва начавшуюся войну потомки потом назовут столетней. А узнай они об этом, так не миновать бы несчастному Филиппу VI народного восстания. 

Справедливости ради стоит заметить, что Бретонскую Львицу в самой Бретони никто жертвой не считал. Ее боялись, ненавидели и ждали от короля защиты. Потому что Жанна де Клиссон ведь не гнушалась и прибрежными поселениями. Жгла городки и деревни, страдали от ее карающей руки далеко не всегда военные и купцы. Страдали тысячи ни в чем не повинных мирных французов. Которым и без кровавой вендетты жилось не сладко. Они справедливо рассуждали, мол, у многих дам мужей убили, даже и на королевской плахе. И что? За мечи хвататься? Да если бы каждая дама принялась мстить за смерть супруга, это что же было бы с королем? Я вот думаю, а что, если правда? Может тогда уже давным-давно демократия бы установилась? Настоящая. 

Вот и Жанну было не остановить. 13 лет подряд она как древнеегипетская львиноголовая богиня Сехмет рыскала по морю и земле, пила человеческую кровь и не могла насытиться. А безнаказанность ее только распаляла. В такой ситуации Филипп VI бездействовать не мог. Он собирал сначала отряды, потом армию, потом флотилию. Все на борьбу с этой Фурией. И, в конце концов плюнув на Столетнюю войну, пустил в Ла-Манш практически весь королевский флот, чтобы изловить, наконец, неукротимую пиратку. 

«Чудненько! – потирал руки король Англии Эдуард III – Какая милая женщина, эта Жанна!». 

И тут же через своих шпионов послал ей заверения в личной дружбе и участии. И английские шпионы Жанну очень быстро нашли, в отличие от французского флота-то. Однако век бандита долог быть не может, по каким бы соображениям он не злодейничал. Там всегда одно: украл – выпил-сел. Это в наши гуманные времена, а в 14 веке, боюсь если и сел, то только на кол. Так что однажды корабли Жанны де Клиссон попали в железные тиски французской армады. И начался страшный бой. Неистовый. Казалось, что ядра пушек разбудили вздремнувшего после обеда Нептуна. Море вдруг пошло пузырями, потом налетел ветер, поднялись волны. Да какие! Стреляли уже наобум, не видя ни своих, ни чужих. И в этой суматохе Жанна решила, что с карьерой пиратки пора завязывать. Она спустила на воду маленькую шлюпку, посадила в нее двух своих сыновей (дети жили при ней на корабле постоянно, и видимо, их было все-таки двое, а не семеро. Да и детьми их назвать сложно. Старшему было не меньше, чем 24!) и на веслах покинула место сражения. В пылу битвы ее никто не заметил. Увы, но бегство счастливым избавлением назвать нельзя. Потеряв ориентиры в бурю, даже такая опытная мореплавательница не смогла найти путь к земле. Лодка причалила к берегам Англии только спустя семь дней. От голода и жажды у Жанны на руках скончался старший сын. Мокрая, обессиленная, убитая горем, и нищая Жанна добралась до друзей на побережье.

И была обласкана. Оказывается, Эдуард III вовсе не забыл подвигов Бретонской Львицы против их общего врага Филиппа VI. Редкая долгая память для королей-то! Жанну приняли ко двору. Ей удалось восстановить кое-какое свое богатство. Вполне возможно она что-то и припрятала из награбленного на черный день именно на территории Английского королевства. Сын Жанны Оливье де Клиссон Пятый воспитывался вместе с принцами. 

Спустя год Эдуард III в присутствии Жанны начал посматривать в сторону моря и горестно вздыхать, приговаривая, мол, что-то достойных пиратов в Ла-Манше поубавилось. А упырь этот Филипп мать его шестой только рад. Что скажешь, баронесса? Жанна де Клиссон тоже участливо вздыхала. По мечу руки у нее давно тосковали. И романтика морей опять же манила. Во дворце, как ни крути, а скукотища, хоть волком вой, для пирата-то. 

«А знаете, Ваше Величество…» - сказала она однажды, прикидывая в уме, сколько кораблей попросить для эскадры. 

Но тут случилось чудо. В одно мгновение изменилось все. 

 «Да-да, дитя мое, - участливо подбодрил ее Эдуард III, - О чем ты хотела меня попросить?»

 А в уме подумал: «Шесть будет в самый раз. На шести кораблях она весь флот Филиппа в щепки разнесет. Там еще пушечки обновим…».

 «А кто вооон тот премилый джентльмен у белой колонны?» 

Вопрос без пяти минут адмиральши вывел короля из раздумий о пушках и скорой победе в затянувшейся войне с Францией. Он проследил за взглядом Жанны, думая, что та уже начала подбирать себе достойную команду. К слову сказать, во дворце толкалось полным-полно народу, готового хоть сейчас заступить на службу к Жанне. Король их сам приглашал, да почаще.

 «О, это доблестный рыцарь сэр Уолтер Бентли! Прекрасный солдат!»

 Эдуард обрадовался – дело пошло. Рыцарь без страха и упрека был именно таким, каким женщины рисуют в своих мечтах идеального мужчину – высок, мускулист, с аристократическими чертами лица – скулы, там, волевой подбородок, и глаза модного оттенка серого. В общем мужик с перспективами. Эдуард представил молодых людей друг другу. Они дружно сказали «О!». 

Через два месяца вместо работы по организации черной армады Жанна де Клиссон вышла замуж, превратившись в милейшую миссис Бентли. Эдуард III в отчаянии рвал волосы из бороды (с макушки не рвал, там жалко, и так маловато осталось. Корона уже лысину не прикрывала.) Ну, а что тут поделаешь?! Любовь! Провидение божие. Против него даже король бессилен. Тем более, что любовь вспыхнула не абы между кем, а меж двумя героями войны, которых вот так запросто не объявишь предателями и не пошлешь в бой насильно. Пришлось смириться. Тем более, что обои счастливые молодожены уже переступили черту сорокалетия. И это ни о чем не говорит, между прочим. В последнем своем счастливом браке Жанна родила еще детей. Кажется в количестве пяти. И все законные. А вот если бы не любовь, может столетняя война и не была бы такой уж столетней, а закончилась лет через 15. Кто знает… 

После смерти Филиппа VI Жанна и Уолтер Бентли выкупили замок Клиссонов в Бретони и перебрались во Францию. Интересно, что сын Жанны, Оливье Клиссон Пятый поступил на службу к новому королю Франции Иоанну II Доброму и стал при нем командующим всех войск. А Жанна и Уолтер вместе с младшими детьми жили еще долго и счастливо. В том самом замке, где Жанна и раньше чувствовала себя любимой женой. Львица превратилась в любовь. Чем не египетская сказка.

Тот самый замок Клиссон все еще стоит в Бретони.

Надгробие Жанны Бентли и ее супруга