Граф Калиостро в России

Помните фильм "Формула любви", являющийся очень вольной киноадаптацией повести Алексея Николаевича Толстого "Граф Калиостро"? У Толстого была драма с элементами триллера, наводящая на философские рассуждения, тогда как сценарий Григория Горина полон юмора и иронии. Но к реальным обстоятельствам пребывания знаменитого итальянского авантюриста в России оба этих произведения имеют самое отдалённое отношение...

В феврале 1779 года в Митаву, главный город Курляндского герцогства, прибыл некий иностранец. Этот человек, назвавшийся испанским офицером, изъяснялся на скверном французском, временами переходя на сицилийское наречие, писал с орфографическими ошибками и имел весьма неуклюжие манеры. Но он знал, кто в Митаве руководит масонской ложей "К трём коронованным мечам", и какими-то способами добился аудиенции у него.

Благодаря покровительству этого высокопоставленного масона, секретаря курляндского дворянства Отто Карловича фон дер Ховена, "испанский офицер" оказался желанным гостем в лучших домах Митавы. Скучающее курляндское дворянство жаждало развлечений, и заезжий иностранец забавлял почтеннейшую публику "магическими опытами". Ничего сверхестественного он не показывал, но, поскольку обладал замечательной способностью приковывать к себе внимание зрителей и часами нести какой-нибудь вздор с самым серьёзным видом, то его "опыты" вызывали в Митаве ажиотаж. Попутно он сообщал местным масонам некие эзотерические и алхимические сведения, а их жён воодушевлял перспективами создания новой ложи, в которую будут допущены и женщины.

Одной из самых горячих поклонниц иностранца сделалась баронесса Элиза фон дер Рекке, дочь графа Иоганна Фридриха фон Медема. Баронесса, расставшаяся три года назад с мужем, два года назад потерявшая дочь, а год назад — любимого брата, имела склонность к мистицизму и была готова поверить всему необъяснимому и сверхъестественному. "Испанский офицер" рассчитывал, что Элиза фон дер Рекке отправится вместе с ним в Санкт-Петербург и обеспечит ему радушный приём в лучших дворянских салонах российской столицы. Видясь с баронессой гораздо чаще, чем с любыми другими своими почитателями, авантюрист пытался завоевать её полное доверие рассказами о своих познаниях, чудесных открытиях и сверхестественных способностях. Но в какой-то момент он перестарался, поведав, что умеет подчинять себе женщин и продемонстрировав это несколькими примерами, которые нарушали все правила приличия. Это отрезвило Элизу фон дер Рекке и заставило отдалиться от "волшебника". Через восемь лет баронесса опубликовала книгу "Известие о пребывании знаменитого Калиостро в Митаве в 1779 году и его магических действиях", которая нанесла сильный удар по репутации этого человека.

Убедившись, что его первоначальный план потерпел неудачу, авантюрист пикинул Курляндию и летом 1779 года прибыл в Санкт-Петербург. Там он назвался графом Калиостро, врачом и полковником испанской армии. В столице империи тогда имелось немало иностранцев, которые давали объявления в газетах, обещая вернуть зрение слепым, поставить на ноги парализованных или чудесным образом излечить от зубной боли и "от удара воздуха". Будучи весьма неглупым человеком, Калиостро понял, что выделиться среди этих "специалистов" ему будет трудно. И он избрал другой образ действия.

Заметив, что в Российской империи о нём мало кто слышал, авантюрист на первых порах вёл себя очень скромно, отказавшись от "магических опытов" и философских речей. Он вёл уединённую и таинственную жизнь, что возбуждало любопытство в светском обществе, привыкшем к тому, что иностранцы всегда пытаются быть на виду, добиваясь благосклонности при дворе. В то же самое время слуги "врача" распускали слухи о чудесных исцелениях, которые совершил их господин в Германии и Англии, а его жена, двадцативосьмилетняя красавица Лоренца Серафина Феличани рассказывала всем, что на самом деле ей пятьдесят лет, но супруг изобрёл замечательное средство, которое позволяет ей оставаться молодой и привлекательной.

Когда же к Калиостро приходили просители, то некоторым беднякам он и в самом деле оказывал медицинскую помощь, ничего не беря в качестве платы, а остальным отказывал, говоря, что в Санкт-Петербурге имеются замечательные врачи, которые лучше него помогут им излечиться.

Это в скором времени помогло авантюристу создать себе хорошую репутацию и дождаться, пока "клюнет" рыбка покрупнее...

У князя Гагарина (возможно, Фёдора Сергеевича, или Гавриила Петровича) опасно заболел сын, десятимесячный младенец. Мать ребёнка (Прасковья Юрьевна Гагарина или Прасковья Фёдоровна Гагарина) была в полнейшем отчаянии из-за того, что никто из столичных врачей не мог помочь ребёнку, и позвала Калиостро. Тот прибыл к князю и княгине, осмотрел кроху и объявил родителям, что берётся вылечить мальчика, при условии, что оного привезут к нему на квартиру и оставят в его полное и безотчётное распоряжение, так, чтобы никто посторонний не мог навещать больного до полного выздоровления. Запрет касался и Гагариных.

Князь и княгиня согласились. Две недели они не видели своего сына, но Калиостро каждый день сообщал, что состояние больного улучшается. По истечении этого срока князю Гагарину разрешили свидание с ребёнком, но ограничили время двумя минутами. Счастливый отец, увидев розовощёкого младенца в колыбельке, был так обрадован, что разнёс по всему Санкт-Петербургу весть о чудесном исцелении и невероятном врачебном искусстве Калиостро. А тот продолжал настаивать на том, что в процессе лечения ребёнка никто не должен видеть.

В доме "испанского полковника" младенец пробыл почти два месяца, а когда Калиостро разрешил его забрать, первые дни счастливые родители не обращали внимание на некоторые различия в поведении, но позднее княгиня пришла к выводу, что её первенца подменили. Но сначала она не была в этом уверена...

А Калиостро тем временем пользовался свалившейся на него славой. Он станавливал контакты со столичными масонами и будоражил их вооражение перспективами создания новой ложи. Попутно "граф" усиленно добивался благосклонности Григория Александровича Потёмкина, якобы утроив его наличность в золотых империалах, а Лоренца позволяла светлейшему князю волочиться за собой. Авантюрист расположил к себе статс-секретаря Екатерины II масона Ивана Перфильевича Елагина, в чьём дворце встречал самый радушный приём. В благодарность "испанский полковник" пообещал почтенному сенатору рассказать об алхимическом способе получить золото из неблагородных веществ и под это дело облегчил кошелёк Елагина на несколько тысяч рублей. Правда, секретарь Ивана Перфильевича был очень умным человеком и всячески предостерегал своего господина от общения с "графом". В какой-то момент дело дошло до пощёчин...

Ещё одним горячим поклонником Калиостро стал граф Александр Сергеевич Строганов, тоже масон.

Но императрица Екатерина II очень плохо относилась к масонами, иллюминатам и прочим мистикам. Ей донесли о шумихе, которая начала подниматься вокруг Калиостро, и государыня попросила навести справки. Испанский посланник, маркиз Педро Нормандес, отправил на родину запрос и через три месяца получил ответ, что граф Калиостро не числится в испанской армии, а подобная фамилия неизвестна среди испанского дворянства. Примерно в то же самое время прусский посланник граф Иоганн Юстас фон Гёрц получил по дипломатической почте оригинал долгового обязательства Калиостро, которое тот написал, когда занял крупную сумму у прусского консула. Добавим к этому скандал с ребёнком Гагариных, известие о том, что светлейший князь Потёмкин слишком увлечён женой "испанца" Лоренцей, и жалобы дворцовых лейб-медиков на то, что заезжий гастролёр продаёт в столице непонятные снадобья, тем самым подрывая доверие к серьёзной медицине. Всё это по совокупности и побудило императрицу выразить своё высочайшее пожелание, чтобы авантюрист покинул Санкт-Петербург. Но тот не особенно торопился.

1 октября 1779 года в приложении к газете "Санкт-Петербургские ведомости" появилось объявление, что граф Калиострос, гишпанский полковник, живущий на Дворцовой набережной в доме генерал-поручика Миллера, собирается отъезжать из страны. 15 октября в том же самом приложении испанский посланник маркиз Педро Нормандс уведомил почтеннейшую публику о том, что иностранец, назвавшийся графом Калиостросом и полковником на испанской службе, не имеет никакого отношения к Испании.

18 февраля 1780 года снова появилось объявление, что граф Калиострос, иностранец с женой, проживающий в доме его превосходительства гофмейстера, сенатора и кавалера Ивана Перфильевича Елагина, собирается отъезжать из страны. Но лишь в апреле 1780 года "испанский полковник" действительно уехал из российской столицы и, миновав тайком Митаву, направился в Варшаву.

Екатерина II в письме к барону Фридриху Мельхиору Гримму летом 1781 года так описывала пребывание Калиостро в России.

"Так как вы говорите мне о шарлатане Калиостро, то и я должна вам кое-что о нём рассказать. Он приехал сюда, выдавая себя за испанского полковника и испанца по происхождению, давая знать, что он колдун, мастер волшебства, показывает духов и имеет их в своём полном распоряжении. Услышав это, я сказала: этот человек совершенно напрасно сюда приехал; нигде он не успеет менее, чем в России; здесь не сжигают колдунов, и в двадцать лет царствования было всего только одно дело, в котором утверждалось существование колдунов, и тогда сенат пожелал их видеть; когда же их привели, то их объявили глупыми и вполне невинными. Г. Калиостро однако приехал в весьма благоприятную для него минуту, в минуту, когда несколько масонских лож, напитанных учением Сведенборга, непременно желали видеть духов; итак они бросились к Калиостро, который уверял, что обладает всеми тайнами доктора Фалька, задушевного друга графа Ришельё и который некогда заставил его среди Вены принести в жертву чёрного козла, но, к несчастью для него, он не мог удовлетворить любопытство тех, которые хотят всё видеть, всё осязать, там где видеть и осязать нечего.

Тогда г. Калиостро выпустил свои дивные тайны исцелений: он выдумал извлекать ртуть из ноги подагрика, и его поймали на том, что он влил ложечку ртути в воду, в которую велел посадить этого подагрика. Потом он изобрёл краски, которые ничего не окрашивали, и химические составы, которые ничего не произвели. Затем он имел долгую и щекотливую ссору с уполномоченным испанским, оспаривавшим у него титул и качество испанца, после чего мы открыли, что он едва умел читать и писать.

Наконец, опутанный долгами, он спасся в погребе г. Елагина — смещённого или свергнутого со своей кафедры, где он пил столько шампанского и портера сколько мог; вероятно, он когда-нибудь перешёл обыкновенную меру, потому что, выходя из за стола, он зацепил за тулей домашнего секретаря. Тот дал ему пощёчину. От пощёчины дошли до кулаков. Г. Елагину надоел братец, игравший роль крысы в его погребе, а также слишком большой расход вина и пива, жалобы секретаря, и он учтиво уговорил его отправиться в кибитке, но не по воздуху, как тот грозил улететь. И чтобы кредиторы никак не воспрепятствовали проезду этого лёгкого экипажа, он дал ему старого инвалида для сопровождения его и графини до Митавы.

Вот история Калиостро, в которой является всякая всячина, кроме чудесного. Я никогда не видала его ни издали, ни вблизи, и не имею никакого желания его видеть, потому что вовсе не люблю шарлатанов... Князь Орлов против своего обыкнования не придавал Калиостро никакого значения: он смеялся даже над теми, которые из пустого любопытства старались его увидеть, и немало способствовал к тому, чтобы разбавить водой вино сторонников этого бедняги; но так как шарлатаны, даже самые глупые и невежественные, имеют право производить впечатление в больших городах, надо полагать, что Калиостро будет на месте в Париже."

Когда же летом 1785 года Калиостро арестовали по Делу об ожерелье королевы, Екатерина II написала Гримму:

"Я очень одобряю приговор, по которому г. Калиостро и жена его подверглись тюремному заключению; давно уже эта чета того заслуживала; удивительно, как этот глупец Калиостро, не умеющий ни читать, ни писать и невежественный до крайности, мог вводить людей в обмен и, право, загадочно как и чем, потому что его глупость и круглое невежество не могли не обнаруживаться с первой минуты перед самыми недальновидными."

А некоторое время спустя из-под пера российской императрицы вышла комедия "Обманщик", в которой "глупец Калиостро" выведен под именем Калифалкжерстона. Этот персонаж втёрся в доверие к господину Самблину, получил от него все свободные денежные средства в золотых монетах под обещание того, что через три с половиной месяца из этого золота, помещённого в котле на огонь, получится "неисчерпаемое богатство". Попутно Калифалкжерстон "лечит" госпожу Самблину, описывая тростью круги в воздухе и давая указания перенести её из одних кресел в другие. Позднее он вымогает у Самблина самые крупные алмазы из складня его жены под обещание сварить их в другом котле и получить драгоценные камни гораздо больше размера. Когда же Калифалкжерстон был изгнан из семейства и разоблачён женихом Софьи Самблиной Додиным, при мошеннике были найдены и золото, и алмазы, и множество драгоценностей, похищенных у доверчивых простаков.

В конце комедии автор устами Додина провозглашает:

"Обманъ сей въ свѣтѣ, чаю, не есть новой... но едва не беретъ ли онъ по временамъ на себя виды только разные; сіе отдаю я вамъ на размышленіе. Разуменъ тотъ изъ насъ, кто не всегда по модѣ слѣдуетъ предубѣжденію."

А через год после постановки комедии "Обманщик" была издана книга Элизы фон дер Рекке. Эта книга, плюс разоблачения журналиста Шарля Тевено де Моранда, положили конец похождениям Калиостро. Ему пришлось убегать из страны в страну, пока он не оказался в Риме. А там его арестовали по обвинению во франкмасонстве, судили и приговорили к пожизненному заключению в крепости. Умер этот знаменитый авантюрист 26 августа 1795 года в замке Сан-Лео Недалеко от Сан-Марино.