А поделюсь я тоже синопсисом, а чо, а вдруг?
Автор: анс У поэта Олега Горшкова есть замечательный стих, который называется «Буратиновый фронт»: несть числа именам демиурга, который один пишет жизнь. Ну, а мы — лишь труха, уносимая ветром. Видишь, некий творец, сам себе на уме господин карабас-барабас, сочинитель державных комедий, ставит свеженький фарс, строя бравых болванов своих в буратиновый фронт. И грохочет кимвальною медью удалой балаган. Свищут, ноздри раздув, соловьи- записные разбойнички — чуют, засранцы, добычу. Деревянные цуцики радостно прут на рожон — вот ужо будет пир и чума на весь мир, как обычно. Впрочем, что до ужо, то держава давно уже в жо... Вот и строишь ковчег — сам в себе — безрассудно, упрямо — изнутри его строишь, застигнутый смертным стыдом, чудом черпая речь, выбираясь по слову из ямы безъязыкой тоски. Вот и ладишь свой призрачный дом. Ну, пускай не ковчег — что-то вроде укромной каморки, где за старым холстом только грубая толща стены. А за ней — только холод, лишь холод собачий, как в морге. И гремит балаган, и кимвалы повсюду слышны. Так и автор выстраивает свой буратиновый фронт, попутно переосмысливая некоторые реалии современной жизни в некоем несуществующем местечке под названием Комарики. Герои фантастического произведения, как впрочем, и любого фантастического произведения, естественно, спасают вселенную, а чтобы понаблюдать за тем, как они это делают, на Галактическом крейсере прилетели зелёненькие человечки, которые, по мнению автора, только наблюдают, ни во что не вмешиваясь. А персонажи живут насыщенной жизнью, выполняя свои миссии в квесте, а в реальном мире скучно ходят на свою работу в присутствие, в контору, которая занимается какой-то непонятной наукой, скорее лженаукой, исследуя взаимодействие человека и объективной реальности через воздействие на человека. Воздействие заключается в том, что фокус-группе и остальным сотрудникам дают поиграть в квест, и наблюдают, какое это влияние оказывает на некоторые параметры вселенной, которая, как оказалось, находится в точке бифуркации, в сингулярности, когда очень вероятно проявления эффекта бабочки, приводящего к катастрофическим последствиям. А в сингулярности оказывается не только вселенная, но и социум, теряющий парадигму, и его тоже непременно надо спасать. Спасение находится в стране Лимонии, виртуальном государстве, которое в итоге и построят персонажи при соучастии демиурга, тьфу, автора, который тоже каким-то образом оказывается втянут. Повествование ведётся преимущественно на арго завлабов, которое сейчас, к сожалению, стремительно утрачивается, но было широко распространено в определенных кругах в конце восьмидесятых. Главная его особенность заключается в том, что излагающий никому и ни во что не верит, всё подвергает сомнению, и никогда не утверждает, что знает истину, потому что никакой истины на самом деле не существует. Существует только более или менее непротиворечивая модель того, что есть на самом деле, и эта модель постоянно подвергается проверке, доработке, уточнению. Чем, по сути, как раз и занимается наука, которой и занимаются персонажи повествования. Поскольку текст является инфинитным (пока?), автор оставляет за собой право налево, в смысле непрерывно подвергать проверке, доработке, уточнению, как собственно текст, так и его фабулу, конфликты, катарсис, мимезис и что там у него еще есть. Потому что точка еще не поставлена, и вряд ли поставится в обозримом пространственно-временном континууме. |