Развод и девичья фамилия

Принесу и я кусочек своей никому не известной нетленки, написанной по мотивам данжен партии:)

Первую неделю Кьяра по-прежнему ничего не чувствовала, зелье она больше не пила, но эмоции так и не вернулись. Она наблюдала за происходящим равнодушно и как бы со стороны. Лекари приходили проверить ее состояние, задавая глупые вопросы. Ляосин рассказывал какие-то истории из своего прошлого, о том периоде, который познакомил их когда-то, но и подробности тех сложных дней ее не интересовали. Нефрит делал вид, что ему нужна её консультация по видам исчадий и магическим вопросам, она отделывалась односложными ответами. Эридан пытался прикоснуться, обнять и согреть замершую словно горгулью жену. Королева ко всему оставалась холодна и безучастна.

А потом что-то сломалось, невыносимо заболело в груди, и она завыла раненым зверем, беснуясь в куполе, пытаясь вырваться на свободу, нападая на любого, кто заходил в её клетку. Животное желание убить, сжечь все, сбежать, даже если для этого придется умереть. Она пыталась убить себя, магия ей была неподвластна, все что могло бы служить оружием забрали из купола, пробовала перегрызть вены. Слезы, ругательства на всех известных языках, дикий смех прекращались только когда она забывалась беспокойным сном. Где-то рядом постоянно маячил чертов эльф, вызывая очередной приступ каждым своим появлением. Через полторы недели эмоции пошли на убыль. Волны стали тише и появился просвет в небе, но он не принес облегчения. Эти несколько дней Кьяра провела в раздумьях, вспоминая все, что было за эти почти полвека. Она ненавидела себя, что не сбежала раньше, ведь было столько удобных моментов. Ненавидела себя какой она стала. Зачем она согласилась стать королевой? Почему треклятый белобрысый ублюдок не нашел себе жену из своего круга благородную, красивую и послушную, тогда бы она ушла гордо, не желая быть наложницей. И Дара бы вырастила сама, и он, возможно, был бы счастливее и точно свободнее, не зная кто его отец. Пару дней она потратила, записывая все в дневник, следовало помнить, пусть и хотелось все забыть, Тифлингесса уже тогда приняла решение, хотя не готова была признаться самой себе. Когда-то давно эльф предложил остаться с ним в качестве его дамы «ненадолго, лет на пятьдесят». Ну так прошло почти пятьдесят лет.

Кьяра приняла решение, не желая больше видеть Эридана, мечтая забыть белобрысого, залечить израненную душу. В то утро она внесла последние пометки в дневник. Теперь предстояло самое сложное – вернуть свои вещи и избежать разговора с мужем. Он опять будет пытаться её остановить, удержать, а Кьяра устала от этого. Забавно, когда-то давно этот гордец наказывал её за мнимое унижение, поставив на колени, а потом готов был чуть ли не в ногах валяться, только бы она вернулась. И она возвращалась, поддавалась на уговоры, верила обещаниям, что все будет по-другому, но толком ничего не менялось. Запертая почти все время во дворце – надо же проследить за королевством в его отсутствие, без друзей – после Арума и Зариллона тифлингесса боялась сближаться с кем-то, а у старой гвардии была своя жизнь, в невыносимой скуке бездействия. Чтобы уйти надо сказать такое, чтобы он сам не захотел её видеть.

Лекари в очередной раз осмотрели королеву и подтвердили, что она здорова. Эридан всегда присутствовал на таких процедурах, надеясь услышать, что супруга выздоровела, что ей стало лучше.

Кьяра собралась с духом и обратилась к альбиносу:

- Я в порядке. Хочу выйти отсюда. И верни мои вещи. А тебе пора возвращаться к работе.

Эльф внимательно посмотрел, проверяя поверхностные мысли:

- Ты можешь. Твои вещи в моем кабинете. Жаль, что ты решила поступить так, и я до сих пор не понимаю, зачем. Это зелье убило бы тебя. – Он устало вздохнул. Выглядел он ужасно, месяц бессонных ночей дали о себе знать. Король практически жил в соседней палате, забросив все дела, не в состоянии даже думать о королевстве.

- Когда будешь готова поговорить, высказать претензии и негодование, я готов к диалогу.

Дьяволица резко выпалила:

-Ну убило бы, все лучше, чем так. Взяла пример с вас, Ваше высочество. Не будет диалога, надо было раньше. Я уйду. И в этот раз одна без охраны. Все, милый, развод. Не хочу и не могу больше.

На белобрысого жалко было смотреть, он весь сник:

- Зачем ты тогда осталась? Ты могла уйти и не пичкать себя этим зельем. Ты могла сказать мне сразу, что не хочешь быть со мной, что я что-то делаю не так, что ты нашла другого или ещё что. Зачем так?

Хвост снова ожил, зло рассек воздух, а в голосе звучали сталь и яд.

- Пожалела тебя, а надо было пожалеть себя. Такой убитый всем, в том числе чувством вины непонятно за что. А зелье показало многое, и принимала я его долго, прежде чем ты заметил. Не вздумай отправлять шпионов приглядывать за мной, вычислю - убью. И на связь я выходить не буду. Слишком засиделась на одном месте. Тебе же лучше будет, никто не будет играть на твоих эмоциях, вон куча холеных эльфиек готовых по твоему зову прыгнуть в постель, и они проживут дольше чем я.

Купола больше не было, и Кьяра направилась в кабинет короля забрать вещи, а Эридан последовал за ней.

- Ты так обиделась, когда я принял единоличное решение, а сама туда же. Я соглашусь с ним, только если оно будет обоюдным. Я не согласен с твоим решением! Я буду стоять до конца. Если так не терпится меня покинуть - убей меня, как обещалась. В противном случае я это не приму. И не нужны мне эти эльфийки. Я соскучился по тебе, какая ты есть.

Кьяра наконец-то повернулась к нему.

- Настолько соскучился, что сначала отымел, а потом "Я не сплю с животными", – язвительно передразнила тон мужа, а потом с презрением добавила:

 - А ты сейчас жалок до отвращения. Нет нужды тебя убивать, сам себя съешь с тоски, но сначала разнесешь дворец, конечно же. И твоего согласия мне не нужно.

Эридан подошел вплотную выпалил ей в лицо, но злость в голосе не могла заглушить звон отчаяния

- А ты не жалкая? Кьяра Дракхорн, победившая Тиамат, настолько испугалась поговорить, что предпочла убить себя наркотой. Изощрённый способ самоубийства. Побег от проблем. Нет уж, ты самоубийца, а значит не отвечаешь за свои поступки.

- Ну конечно. Куда мне до тебя, – фыркнула тифлингесса, дернув хвостом.

- Я наломал много дров, и слабым был, и жалким, признаю. А тебя все равно не отпущу.

- Я не знала, что зелье меня убьёт, и не боялась поговорить.

Пара шагов от этого белого истукана, внезапно словно ставшего ниже ростом. «Куда он мог положить мою сумку?» подумала чародейка, оглядывая кабинет.

- Тогда почему не поговорила? Так сложно что-ли? Я же столько раз говорил, что недогадлив.

Вот же она, висит на спинке стула у окна. Пара шагов и можно уходить.

- Я и поговорила, вечером. Выслушала, пожалела. Тебе нужна была поддержка, я ее тебе дала. А в другое время ты настолько поглощён работой. Все хватит, хочу жить в свое удовольствие. Жить где хочу, без охраны, без надзора, без мыслей о том, как я себя веду. Захочу буду замарашкой, захочу буду пить с кем угодно и сколько угодно. И спать с кем угодно, не думая, как обо мне подумают. Твои проблемы, что ты недогадлив, и слеп как крот.

Белобрысый понимал, вот сейчас она возьмет свою сумку, и он её больше никогда не увидит.

- Мы не поговорили. Ты послушала мои пьяные излияния и погладила по голове. Ты так ничего толком не сказала, только извинилась хрен знает за что, я так и не понял. "Прости - прости". Я попросил поддержки. Спасибо, но я думал, что тебе не будет это настолько, - он скривился - сложно и отвратительно, что ты предпочтешь отключить все свои эмоции. Нужно было... не демонстрировать слабостей, раз так. Сволочь ты, Кьяра. Сволочь".

Чародейка уже протянула руку к заветной вещи, а сумка внезапно ожила и прыгнула к белобрысому, словно маленький зверек.

- Нужно было не доверять тебе.

Кьяра прорычала:

- Отдай мою сумку.

Голос альбиноса звенел от злости, а сам он стоял в дверях, перегораживая выход из кабинета.

- Давай, а-джак-ай, выгрызай свое единоличное право. Считай это частью бюрократической волокиты при оформлении развода.

Ореол пылал, а в глазах плясали алые отсветы, Эридан был в ярости. И Кьяра словно сама заразилась этим бешенством. Она не стала упрашивать или как-то хитрить, пусть будет драка. Уж лучше так, чем снова сидеть на цепи. До конца! Внезапно в маленьком помещении стало ужасно жарко, по стеллажам и стенам пополз огонь, пожирая все до чего мог дотянуться. Инфернальное пламя заплясало вокруг чародейки. Эридан рефлекторно наотмашь ударил её по лицу, рот наполнился кровью. Кьяра зарычала от боли, попыталась разорвать дистанцию, но отступать было некуда. Она в ловушке, фокусировки нет, эльф перегородил выход. Это кончится здесь и сейчас.

Белобрысый эльф потянулся к эфесу на поясе и из глубины черной ямы всплыл образ – он в ярости избивает жену. Она пытается сбежать, не успевая ответить магией, а он продолжает осыпать её градом ударов, ломая кости, крылья, пока тифлингесса не падает на пол обмякшим окровавленным телом. Холодный ужас пронзил воина, осознавшего, что он может и, самое страшное, хочет это сделать. Этого хватило, чтобы восстановить контроль и успокоиться. Эридан сделал пару шагов назад в коридор, уронил сумку на пол и сполз спиной по стене. Кьяра подхватила свои вещи и метнулась прочь. Слуги, привычные к разборкам супругов поспешили потушить пожар.

Несколько шагов за угол, ключ к её свободе уже в руках. Магические токи прошли сквозь тело и раздвоенный прутик, открывая окно в материальный план.