Случай из врачебной практики (только чур, не смеяться).

 Писать любовный роман "Attractio" дело тяжкое, и чтобы взыскательный Современник не особо скучал посреди метаний-исканий героев, приходиться разбавлять их различными забавными эпизодами. Вот один из них. Студентка практикантка на ночном дежурстве, а о ее специальности догадаться нетрудно.

 Той ночью я планировала в тиши и одиночестве, хорошенько покопаться в себе, дабы понять, что же делать дальше. Специфика моей профессии, подразумевала, что вряд ли мои размышления будут прерваны, каким-либо ночным происшествием.

 Однако из-за жары, ничего путного в голову не приходило – отдельные мысли лениво ворочались, слипались, переплетались, но никак не хотели объединяться в разумную конструкцию. Намучавшись, пришлось бросить эту затею; меня начало клонить ко сну, и я уже бросила взгляд на диванчик, когда была ослеплена светом, хлынувшим, через распахнувшуюся дверь из коридора и оглушена криком медбрата.

– Доктор! Срочно! В приемный покой!

 В голосе звучала ничем неприкрытая тревога, и поэтому, со всей возможной скоростью мы ринулись на место событий. Этот парень не нравился мне своей гориллообразной фигурой, торчащим ежиком коротко остриженных волос, гротескной курносостью и пронырливым взглядом глаз неопределенного цвета.

 Однако, пока мы скакали по лестнице на первый этаж, волей неволей приходилось опираться на его руку, особенно, когда меня заносило на крутых поворотах. Когда мы выскочили в длинющий коридор приемного покоя и помчались уже по нему, я успела поинтересоваться причиной такой спешки, но он, со словами «это надо видеть!», только прибавил ходу.

 Наконец, мы оказались в небольшом кабинете первичного осмотра, полном народа, и картинка стала понемногу проясняться.

 На кушетке, покрытая белой простынкой, лежала худая, пышноволосая брюнетка. Она была молода, бледна и испугана, постоянно шмыгала носиком-клювиком, а из ее темных глаз, неостановимым потоком, лились слезы. Мой гориллобразный медбрат присел рядом с кушеткой на корточки и, схватив ее тонкую руку, принялся успокаивающе поглаживать, типа: не кручинься-то так, голуба! вона специалист, щас излечит твою хворобушку!

 По суете прочего медперсонала, по их озабоченным лицам, а особенно, по тревожным ноткам в их голосах, было понятно –- случилось что-то экстраординарное.

 Поскольку пациентка находилась в недоговороспособном состоянии, пришлось обратиться за разъяснениями к ее спутнику, худощавому высокому очкарику, который словно римский патриций, тоже кутался в простыню, стоя у изножья кушетки. По внешним признакам и по общим чертам лица, он, возможно, приходился брюнетке родственником.

 Так как в помещении стоял непрерывный галдеж, я строгим голосом попросила всех умолкнуть и приступила к сбору анамнеза: рассказывайте, молодой человек, все с самого начала.

 Судя по всему, он понял меня буквально, и начал, что называется, от потопа.

 Он и она, жених и невеста, им немного за двадцать, и они росли вместе с самого детства. Она – виолончелистка столичной консерватории, а он студент «мехтехматфиза» или чего-то такого. Их семьи дружны вплоть до того, что совместно посещают полуподпольный молитвенный дом.

 Когда я попросила уточнить, что значит «полуподпольный» – ведь Конституция гарантирует свободу вероисповедания – он, немного помявшись, заявил, что это де, не сильно относится к делу, и было помянуто им исключительно для того, чтобы донести до меня простую мысль: их строгое воспитание и некоторые религиозные воззрения родителей, напрочь запрещали какие-либо прикосновения к собственным гениталиям, не говоря уже о гениталиях других.

 Эти слова показались мне смутно знакомыми, а внезапно вспыхнувшее в голове озарение, привело к следующему вопросу:

– Означает ли это упоминание, что вы прошли процедуру усекновения крайней… ммм… плоти?

 В его взгляде мелькнуло уважение, когда, восхитившись моей образованностью, он кивком головы подтвердил догадку и добавил: да де, обряд инициации был пройден им еще в беспечном и беззаботном детстве.

 Во взглядах, окружающего нас, среднего медицинского персонала, явно читалась гордость: во, как учат наших студентов! все знают! не проведешь!

 Даже горилообразный медбрат, перестал участливо поглаживать руку девушки и, пораженный моей словесной конструкцией, воззрился на меня снизу-вверх.

 Видимо опасаясь, что от него потребуют предъявить материальные доказательства, юноша запахнул простынку поплотнее и поторопился перейти к сути дела.

 Итак, они росли вместе и отношения между ними, были исключительно дружескими. Очень дружескими, но не близкими, поспешил добавить он, видя что я снова готова полезть за уточнениями. Все было хорошо, но на днях родители сообщили им удивительную новость – ими принято решение породниться и, таким образом, многолетней дружбе, уготовано нелегкое испытание брачным бременем.

 В целом, это устраивало обоих, но будучи современными, молодыми людьми, они, во избежание возможных проблем в будущем, решили проверить свою совместимость в свете новых открывшихся возможностей. Худощавый юноша особо подчеркнул, что желание перевести нежную дружбу в плоскость иных, более тесных взаимодействий, было принято при обоюдном согласии и без какого бы то ни было давления одной из сторон.

 Нынешним вечером, родители невесты собирались в театр, а будущие супруги, находясь в ее комнате, решили скрасить свое ожидание, маленьким концертом, дабы у театралов не возникло сомнения в их благоразумии.

 Невеста привинтила тонкий шпиль к солидному основанию виолончели, присела на стул и раздвинула ноги. В этом месте юноша немного замялся – ну, вы понимаете, доктор, такова техника игры – а когда я выразила свое полное понимание, продолжил рассказ.

 Приладив музыкальный инструмент куда надо, девушка сомкнула ноги на его «талии» и начала водить смычком, наигрывая сонату.

 Я живо представила эту картину и вынуждена была признать, что виолончель, в совокупности с техникой исполнения, есть самое эротичное зрелище в мире музыки.

 Юноша не стал вдаваться в детали своего мироощущения во время концерта, да этого и не требовалось – мое богатое воображение и долгое одиночество, вызвали волнение в крови и так.

– Хлопнула дверь! – эмоционально воскликнул юноша, а я, чуть не подпрыгнув от неожиданности, вернулась из своих грез обратно в комнату.

 Виолончель была немедленно позабыта! Жалко всплакнув напоследок струнами, она была прислонена к стене у изголовья кровати! Невеста раскрыла объятия, жених оказался в них! И они – возлегли!

 В силу своей неопытности, суженые не спешили, и старались выверять каждый шаг, в любой момент, готовые сдать назад, если возникнут какие-то непредвиденные случайности. Однако все складывалось на редкость удачно, и вскоре, они достигли той степени обнаженности, которая подразумевала переход в следующую стадию познания.

 Поэтому, после некоторого периода предварительных ласк, жених решительно облек свой детородный орган контрацептивом механического типа действия и приступил к поиску мест желанного сопряжения.

 Через полчаса поисковых работ, обнажилась простая истина – таковых мест обнаружено было, только два. Одно, визуализировалось абсолютно отчетливо, но не понаслышке зная про Содом и Гоморру, им было принято решение пойти менее очевидным путем.

 Поскольку его воспитание не позволяло детально ознакомиться с устройством девичьих замысловатостей, он, несмотря на это самое воспитание, положившись на русское «авось», навалился на невесту, полагая, что рано или поздно, могучий инстинкт размножения, автоматически приведет к успеху.

 Предчувствие не обмануло его и, после нескольких взаимных притирочных телодвижений, обоим стало понятно, что требуется совсем небольшое усилие, дабы их контакт обрел законченную нерушимость. Несмотря на это, дело продвигалось с трудом, но студент только что сдал сопромат и решил, что понятие «усталость металла», присуще не только металлическим конструкциям.

 В общем, он старался изо всех сил и, в какой-то момент, ему повезло. Невеста сопроводила это везение вскриком, а он ощутил упоительное чувство проваливания. Вызвав в голове образ, влекущих друг друга собачек, он, чувствуя себя первооткрывателем, приступил к дальнейшему взаимодействию, которое описал словами: ну, доктор, сами понимаете, туда-сюда.

 Окрыленный своим свершением, жених постепенно наращивал скорость «туда-сюда», пока этот процесс, по степени своей размашистости, не достиг пределов, за которые перейти уже не мог. Невеста, по ходу дела, тоже усиливала свое звучание и даже зажмурилась! Прекрасные вибрации молодых тел наполняли комнату! Кровать стонала и сотрясалась!

 Наконец, юноша оказался на пороге следующего упоительного ощущения, – опустошения и, в это мгновение случилась небольшая неприятность – виолончель, решив разделить эмоции с молодежью, жалобно пропев струнами, рухнула на кровать, угодив грифелем прямехонько по лбу невесты.

 Та испуганно охнула, открыла глаза, а владеющий ею жених, со словами «ах, как неудачненько вышло!» смахнул виолончель на пол. На некоторое время они замерли – юноша, даже прекратил свои флюктуации, в отчаянии наблюдая, как глаза любимой наполняются слезами и каким-то непонятным беспокойством.

 Поскольку коварный музыкальный инструмент прервал естественный ход событий, он, посчитав, что для первого раза приключений довольно, обозначил свое намерение расторгнуть соединение и приступил к процессу извлечения. Однако ничего не вышло!

 Поначалу, это не сильно обеспокоило их, но по ходу следующих неудачных попыток, пришло понимание – дело принимает дурной оборот.

 Когда жених попросил невесту немного расслабиться и подумать о чем-нибудь приятном, например, о завтрашнем концерте, то ощутил свою несвободу гораздо сильнее. Судя по всему, она представила, как они наяривают на виолончели в четыре руки.

 Неприятно удивленный коварством тела суженой и испытывая все нарастающее чувство беспокойства, юноша решил применить знания, полученные в институте и, вспомнив правило буравчика, попытался вывинтиться из своей западни. Осевое вращение, хоть и с трудом, оказалось возможным, но превратить момент вращения в поступательное движение самой оси, так и не удалось. Поскольку будущая супруга, в меру своих способностей, оказывала посильное содействие, то в итоге они оказались в позиции догги-стайл, да так и замерли в изнеможении. Постепенно стало понятно: без посторонней помощи никак!

 Делать было нечего, и передвигаясь подобно четвероногому чудовищу, они доковыляли до телефона. На вопрос диспетчера скорой помощи, о характере возникшей патологии, юноша сообщил о защемлении, «ну, этого самого», а когда сквозь женский смех трубка спросила «кудыть засунул то?», он лишь протяжно застонал, жалобно попросил не медлить и оборвал связь.

 Прибывшая бригада фельдшеров, была несколько ошарашена видом существа открывшего им дверь, но с юмором у них было в порядке. Строго-настрого, попросив существо сохранять спокойствие, они с криками – «да, как же так можно!», «какой кошмар!», «итить колотить!» – уложили двуединое тело на носилки и, врубив сирену на полную мощь, помчали в больницу.

 То ли от тряски, то ли от веры во всесилие бесплатной медицины, исследователи собственных глубин успокоились и, уже въезжая на территорию лечебного учреждения, случайно обнаружили, что вновь обрели дискретность, иными словами, превратились в два отдельных индивида. Они поспешили обрадовать своим открытием фельдшера и попросили развернуть карету скорой помощи в обратную путь-дорожку.

 На это фельдшер резонно заметил, что, во-первых, это не такси, а во-вторых, неприбытие на место назначения, будет расценено системой, как ложный вызов, и во избежание, неминуемых административных последствий, предложил вернуться в исходное состояние «два в одном», по крайней мере, до сдачи их тел в приемный покой.

 Такая перспектива показалась невесте ужасной, она наотрез отказалась, и дело запахло скандалом.

 Однако случиться ему было не суждено, так как в этот момент раздался нервный вскрик юноши, который обнаружил пропажу своего контрацептива.

 После недолгих суетливых поисков, стало предельно ясно, в каком местечке он запропастился, и фельдшер, сделав страшные глаза, заявил, что это «ваапще чревато, вон, аж до крови дошло!»

 В общем суженые не стали сильно капризничать, когда их передавали с рук на руки врачам приемного покоя.

 Понятное дело, что полюбоваться на такое чудо сбежались все! Начался нездоровый переполох! Можно сказать кутерьма! Все хотели, хоть чем-то помочь, но не представляли как это сделать!

 Наконец, вдоволь наглумившись, врачами приемки было принято решение пригласить специалиста соответствующего профиля, и «горилла» отправилась за мной.

 Если честно, я всегда негативно относилась к тому, как некоторые доктора начинают из мухи делать слона, пользуясь малой осведомленностью пациентов в отношении собственных организмов. Однако подводить или тем более отчитывать коллег, было с моей стороны проявлением непрофессионализма.

 Поэтому, тоном, не терпящим возражений, я попросила покинуть помещение всех, кроме жениха и медбрата. Им досталась почетная обязанность прижимать руки пациентки к кушетке.

 Когда со зловещим видом, я натянула перчатки, юноша забормотал что-то про анестезию, однако быстро умолк под моим тяжелым взглядом. Осознав, что защиты от него теперь не дождешься, экс-девушка попыталась было вырваться, но быстро оставила свои попытки после того, как отбросив свои принципы куда подальше, я нежно проворковала: промедление смерти подобно! а ну! ноги на ширину плеч, растудыть твое форте в пиано!

 В общем, все закончилось хорошо и этот эпизод не заслуживал бы описания, если бы не имел определенных последствий.