Передумывание

Удивительно динамичная сцена, где два не совсем человека спорят, кто будет помогать устанавливать тандыр.

Надо сказать, они там оба в истерике, только Виктор - холерик с неистребимыми токкебийными рефлексами (ну то есть иногда сознание мигает, и оказывается, что он летит на бесящую штуку с тяжелым дубинкообразным предметом над головой), а Наохито - флегма относительно рациональная со свойством загоняться и тупить в анализ ситуации, с некоторым лагом на подгрузку новой информации. И да, до этого момента у него было твердое решение не вмешиваться, Виктор реально не делает зла и эээ больше нравится людям, чем хозяин тела.

Но Тэуна Наохито буквально вырастил.

Но старшие лисы не_реагируют.

Короче, он держался как мог, но Виктор его дожал своей доброжелательностью и желанием помочь.

Я не до конца поймала Наохито, мне кажется, но тсс))

Про него есть рассказик.

А про Вика - книжка.

А продолжение завтра, я сегодня почитала про срытые чансыны в Питере в 2015 году и чет расстроилась от этой всей матчасти. Так что сегодня прошлонедельная глава в самопиаре

А за флешмоб спасибо Анастасии Разумовской.

https://author.today/post/427649

А я пишу как пальцы пляшут, окончательно запуталась, канцелярит мой стиль, минимализм или я просто начинашка-недоучка, так что если кто пишет Корее-ориентированное фентези, всегда рада поучиться у сонсеннима, покажите, как надо, что ли.

(Нет, правда, мне можно самопиарнуться/пропиарить любимое, я мб даже доползу почитать, условия два - не Китай и не кей-поп. Я вполне серьезно отдаю себе отчет, насколько мне не хватает фактуры.)

А потом Наохито спросил:

— Ты действительно хочешь помочь мне забрать тандыр?

— А ты как думаешь? — удивился я как можно искреннее, — Хочу остаться в запертом на утро баре, чтобы по тайному ходу спуститься в бар госпожи Аи и спереть из шкафчика парик какого-нибудь окама? Чем мне тут еще заниматься?

— Откуда мне знать? — безразлично ответил Наохито, — Мы же даже не знакомы.

Я замер с мокрой тряпкой в руке.

Бросил взгляд на дверь для персонала, из которой выталкивал Минджу: все еще приоткрыта, и я к ней ближе, чем Наохито.

Я мог сбежать.

Мог изобразить дурачка.

В баре уже никого не осталось. Наохито мог прибить меня любым из этого великолепного набора ножей на стойке по его левую руку, и сказать на утро, что перепутал со свиной тушей.

Наохито казался удивительно спокойным, в своем белом фартуке, аккуратной шапочке, под которую он прятал длинные волосы. Но он потерял достаточно самообладания, чтобы я увидел его хвост. Распушенный такой. Благодаря хвосту Наохито сразу становился как-то больше, опаснее, солиднее… Чернобурка… Я отступил к двери, Наохито сделал плавное движение к газовой плите, повернул вентиль и щелкнул пальцами, высекая голубую искру — зажегся огонь.

Судя по всему, он не умел вызывать его, как его тетушка, летать рядом, но я не хотел узнавать, что он может сделать вот с таким газовым огнем из источника, который лизал его бледные пальцы, как голодный щенок.

Не отпустит и не поверит. Я сам нарвался.

— Почему сейчас? — спросил я.

А я-то думал, зачем ему газовая плита в этом царстве суперсовременных индукционок и электричества. Решил, что это типа приблуда просто, как тандыр. И перестал обращать внимание.

— Я и раньше сомневался. Вкусовые привычки иногда радикально меняются, но ты ж не беременный. А теперь ты вытер за собой стол.

Ну конечно. Это же лис, который узнает постоянного клиента по заказу и не забывает разбить ему лишнее яйцо или подтасовать ингредиенты, чтобы снизить повышенный холестерин. Просто так шефами в неполный тридцатник не становятся, нужны сверхспособности.

Идеальная память, хорошая интуиция, талант, тонкий вкус и нюх, привычка систематизировать наблюдения… Ну и тетушка с собственным баром, которая возьмет шефом только своего, конечно. Две сразу.

Способность работать на оба.

Да, Наохито был на кухне не круглые сутки, днем его заменяли лично подобранные су-шефы, он иногда брал выходные, но я вдруг осознал, что больше времени, чем он, в барах никто не проводил. Обычно бар закрывал дядюшка Тхак, но даже дядюшке Тхаку приходилось иногда договариваться о поставках где-нибудь в других местах и тратить уйму времени в государственных учреждениях на бумажки. И тогда его заменял Наохито.

Я просто никогда об этом не думал, привыкнув видеть его частью этой кухни, как эту несчастную газовую плиту. Молчаливую. Без своего мнения. Неспособную к действиям, безопасную.

Максимум — смешного главного лидера романтической комедии про чувака, который никак не может объясниться с подругой детства.

— И что такого?

— Тэун рос в большой любви, незнакомец. В детстве за ним я вытирал стол. Тетушка. Госпожа Чхунчжон. Госпожа Евдокия. Няни. Он — никогда.

— Может, Тэун повзрослел и понял, что не всегда его будут обслуживать, — холодно сказал я.

Наохито качнул головой.

— Дети, растущие в большой любви, знают, что окружающие будут счастливы наблюдать их счастье, — сказал он, — а потому не обращают большого внимания на счастье окружающих, сосредотачиваясь на себе.

— Эгоисты, получается.

Я не стал напоминать, что Тэун вообще-то сиротинушка. Что-то мне подсказывало, что и у Наохито, и у тетушек с родителями тоже недокомплект, так что очков жалости я себе так не выбью.

— Скорее, знающие себе цену, — поправил Наохито. — Тэун знал, что его время ценнее протирки столов. Тэун учился бы, а не ждал со мной тандыр.

— Тэун проучился всю свою жизнь. Может, понял наконец, что учеба не ценнее жизни, и иногда стоит помочь другу притащить тандыр на кухню? Я видел фотки, там реально тяжеленная же штука.

— Интересная концепция, но на твоем месте я бы убедил меня, что жизнь его все еще продолжается, — прищурился Наохито.

— Ты отлично знаешь, что это так, — я вздохнул, метким броском бросил тряпку на стол, — ладно, хватит уже. Мне надоело играть в эту фигню словами.

— Тэуну никогда не надоедало.

— Идеальный парень этот Тэун, — ощерился я.

Филолог хренов. Словоблудина.

Если бы у меня был хвост, я бы, наверное, уже хлестал себя по бокам.

— А тебя, я думаю, в детстве не особо любили, — протянул Наохито, — ты слишком стараешься.

— …что?

— Если я назову лиса другом, если помогу ему, как другу, станет ли он мне другом? Если окружающие рядом со мной будут счастливы, может, в этот раз они меня не бросят? Если я буду делать вид, что я Тэун, и все вокруг будут делать вид, что мне верят, стану ли я Тэуном на самом деле, займу ли его место? Ты как мышь, которую кормили рисом. Слишком стараешься.

— Я тебя не понимаю, Наохито. Только не говори, что Тэун бы понял, это я уже понял.

Я отступил от двери и пошел прямо к лису, протягивая ему руку.

— Виктор. — сказал я.

Наохито долго смотрел на мою руку… Тьфу. На руку Тэуна.

Потом отнял ладонь от огня: на ней все плясали тусклые голубые огоньки, но его узкие пальцы, вяло пожавшие мою руку, были холодные, как у лягушки.

— Кажется, тебе пора, — сказал он, прикручивая ручку у плиты.

Огонь погас.

— Наохито, послушай…

— Я самый прямолинейный из всех здешних лис. И ты мне нравишься, Виктор, — перебил Наохито, — я могу понять твое устремление и попытку вписаться. Ты прав, я действительно чую в тебе живого Тэуна, иначе не согласился бы сохранять статус кво. Но сегодня ты перешел границы. И поэтому я прямо тебе говорю: ты не мой друг Тэун. Я не готов принять тебя на его месте.

— Заладил, заладил! — я не выдержал, долбанул по столешнице рукой, — Не Тэун, не Тэун! Не Тэун! Я представился! Всего лишь его покорный слуга Виктор, благодаря которому это хилое тело еще дышит! Ты сам сказал — Тэун бы тебе в жизни помогать не вызвался. Так в чем проблема? Это я здесь помощь предлагал, не он. Не будь меня, его бы на этом месте не было. Это я предлагаю тебе дружить, а не дружу за Тэуна. Я и не претендовал на его место, я ищу свое.

Наохито посмотрел на меня серьезно и грустно.

И вдруг медленно, очень глубоко поклонился.

— Я благодарен тебе за это, — прошелестел он, когда выпрямился, — а теперь — уходи. Тебя всегда накормят на моей кухне. Не больше.

Я не сплюнул на пол только потому, что знал, что Наохито его после этого будет драить три часа подряд.

Просто развернулся и ушел.

Улица встретила меня лучами рассветного солнца.

В какой-то степени я был Наохито даже благодарен. Привел меня в чувства.

Заигрался ты, Виктор, в чужую жизнь. Влез по самую макушку. Нашелся защитник тем, кто даже тебя не знает!

Утешитель нашелся!

Подделка. Плохая подделка. Спасибо Наохито, честному лису, который не стал поддерживать всю эту фальшь и дальше. Если уж он меня раскусил, то тетушка уж точно.

А с другой стороны, ну что мне делать-то? С моста в реку броситься не помогло; пойти застрелиться или повеситься? Так явно не в том была суть сделки. Тэун меня зачем-то пригласил побывать в его шкуре, а сам спрятался в дурацкой комнате с часами. Хоть бы сказал конкретнее, чего хочет. Чтобы я перегрыз горло деду Нинки?

Да как будто это поможет — сожрать ушедшую из банды шестерку.

И вообще.

Это я переспал с Мией, и я увидел на следующее утро труп. Я остался посмотреть документы ради себя, а не ради Тэуна. Так что какого черта?!

Я вернулся. Наохито на кухне не было, но я не сдался: обошел бар и нашел его на высоком стуле за пустой барной стойкой, безразлично тычущего когтем в телефон. По залу разносилась легкая знакомая мелодия. Это выбесило меня неимоверно: ладно, он имел право наговорить мне все, что он мне наговорил, но играть после этого как ни в чем ни бывало в гребучий тетрис?

Наохито перехватил мою занесенную руку с увесистой бутылкой вина так, как будто я слабосильный котенок. Кажется, у меня хрустнуло запястье.

Хотелось заскулить: «Пусти!» но вместо этого я прошипел:

— У кого еще изменились вкусовые привычки?

— Что?..

— У Подыль, перед тем, как она ушла к твоей тетке, изменились вкусовые привычки? Отвечай! У Наён перед свадьбой? Не говори, что ты не заметил! Я знаю про твой гребанный амбарный блокнот! Ты все записываешь! Не только рецепты!

— Нет и да. Но Наён забеременела, — ответил Наохито, аккуратно отбирая у меня бутылку, — в следующий раз нападай с вином подешевле, пожалуйста. Я мог случайно сломать тебе запястье, ты мог это разбить.

— Ты мог бы. Это ты бы разбил.

— Конечно ты. Если кто-то прыгает с крыши, земля не виновата в том, что он разбился. Слушай, я обидел тебя. Я вспылил. Прости. Иди спать. Завтра начнем заново.

— Нет. Послушай. Да послушай ты меня! — рявкнул я, выдирая у Наохито из руки телефон и вырубая экран, — Я не единственная фальшивка в этом баре!

— А орать зачем? — вздохнул Наохито.

Я медленно вдохнул, досчитал до трех, выдохнул. Начинаю уважать Минджу. Откуда она берет силы, чтобы продолжать свои попытки в коммуникацию с лисом, который явно ненавидит любой обмен информацией?

— Так ты в курсе?

— Нет, я не понимаю, о чем ты говоришь. Правда не понимаю. Тут полно девушек с чужими именами, и что с того? Это лисья нора, в конце концов.

— И в нее проникли паразиты.

— Или тебе очень хочется быть полезным. — отмахнулся Наохито, — отдай телефон, мне могут позвонить.

Он же просто не слушает.

— Ты понимаешь, что тетушкам не нужно будет разбираться с они, а нам с полицией, если мы найдем тех тварей, которые устроили такое в нашей норе?

— В нашей норе? — Наохито поднял на меня темные глаза, — Ты в лисьей норе, парень. Ты поручишься, что это устроили не тетушки?

— Я им доверяю.

— Ты дурак. Лисам доверять нельзя.

Я положил его телефон на стойку.

— А я все-таки попробую. Завтра зайду к тебе, поговорим. Мне нужен список девушек, у которых менялись вкусовые привычки и сразу после этого появлялось острое желание сменить бар. Ну или менялись сразу после смены…

— С чего ты…

— Ты работаешь на два бара и помнишь все, до последней аллергии постоянного клиента, — я постучал себя по лбу, — а Тэун помнит, что ты помнишь все. Ты гениальный повар. А еще тебе настолько скучно, что ты аж заказал себе тандыр играться. Как раз развлечешься.

— Ничего себе ты наглый, Виктор.

— Потому Тэун меня и выбрал, Наохито, — кивнул я.

Так, вроде бы это должно сработать. Я четко сформулировал задачу и не дал ему отказаться.

Я забрал бутылку, зашел за стойку, вернул ее на место. У Наохито зазвонил телефон.

— Приехал? — спросил я.

— Да.

— Помочь?

Наохито смерил меня долгим задумчивым взглядом.

— Не отвяжешься, — наконец поморщился он, — ладно. Помоги. Потом я отдам тебе списки, и мы будем в расчете. Никаких больше дел. Мы не друзья, Виктор.

— Да-да, конечно, — сказал я.

В глаза я ему, правда, при этом смотреть не стал.

Я так-то тоже лисий племянник.

Сам виноват, если мне поверит.