Год. Огненный ритуал.

Вот и прошёл год. 365 дней ада наяву. Я всячески пытался прийти в себя. Перепробовал кучу методик, чтобы вернуть душевное равновесие... но куда там. Основным занятием для меня стало всеми силами не думать, ибо размышлять слишком больно, слишком приближает к сумасшествию. А единственное, чего я всё ещё боюсь, - это потерять рассудок, а значит, потерять себя, окончательно сдаться. Поэтому и сторонюсь алкоголя и всяких успокоительных таблеток. Только чистая воля, только хардкор. Хотя я прекрасно понимаю, где-то в глубине души эта подленькая часть натуры, - уверен, она есть в каждом из нас, - страстно желает сдаться, ведь тогда, вместе со столь ненавистным разумом, исчезнут горе и страдания, пусть даже ценой потери личности...

Попытки не думать не привели ни к чему дельному. Как и все другие мои потуги. Когда все слёзы были выплаканы, а в душе стойко поселилась пустота, лучше не стало. Не помогло следовать плану, выполнять поставленные цели. Да, удовлетворение от достижения намеченного есть, однако пустое, как от банального вкусного обеда. А от невыполненного отнюдь не досадно, всё такая же обездушенная констатация факта, от которой ни тепло, ни холодно. Тем временем год прошёл, больше оттягивать смысла нет (как не было его и до этого, но некоторая надежда на восстановление всё-таки оставалась), поэтому пора посмотреть друг другу в лицо и поговорить. Пусть и в последний раз, но мы должны поговорить на прощание.

Ване, любимая... Если есть хоть какая-то духовная хрень, мне хочется верить, что ты сейчас стоишь напротив меня или, вернее, рядом, читая все эти бредни с экрана, или же напрямую из моей головы. А мне приходится поднимать взгляд на фотографию, ведь, увы, твоё живое лицо уже стёрлось из моей памяти, принося мне похожие на живые ощущения лишь в особо ярких снах. Которые стали удивительно редки, ведь больше трёх месяцев мне пришлось тупо учиться спать заново. Вздрагивая от такого живого ощущения близости твоего лица и поцелуев на моих губах и снова погружаясь в пучину боли от понимания призрачности таких фантомных приходов. Если ты рядом, будь то невидимая душа или же некий энергетический сгусток в ноосфере, значит читай и слушай мои мысли. Но скорее всего, ты уже год как сгинула в пустоте, а значит остаётся лишь надеяться, что эти мысли, выраженные в тексте, дойдут до тебя каждый раз, когда их кто-то читает. Знаю, слабая надежда... но всё-таки умолчать их, просто поговорить с фотографией, как я делал это уже десятки раз за этот год, мне кажется совсем уж бесполезным.

Надо прощаться. Знаю, что это должно быть проще, и было бы проще, если бы всё сложилось правильно и мы оба были бы к этому готовы. Но получилось так, как получилось, и от этого прощаться становится слишком больно и мучительно. Всю нашу жизнь мы жили вопреки и, если посмотреть со стороны, достаточно бестолково. Но если бы мне дали сейчас возможность вернуться в прошлое и переиграть отдельные моменты... Нет, несомненно, многие бытовые случаи я бы с удовольствием переиграл, за многие мои поступки мне стыдно, и во второй раз я бы попытался вести себя по-другому. Вот только я очень трезво осознаю, что эти бытовые моменты не изменили бы всей траектории в целом. Мы с тобой прожили образцовую жизнь вместе, согласно моим канонам, конечно; ты никогда не говорила, какие они у тебя, но, думаю, твои поступки говорили сами за себя. Поэтому в целом я бы ничего не менял. Да, это снова привело бы к краху, но мы были счастливы и я не жалею о такой нашей прожитой жизни.

Я тут задумался, дорогая, на что была похожа наша жизнь? И в голову сразу закрадывается такая метафора: на два жалких кустика травы на ветру. Твой, уродившийся изломанным, едва не выброшенный в унитаз, но всё-таки выживший вопреки уже с самых первых дней. Даже до того, как ты встретила меня, ты жила вопреки: вопреки получила права, вопреки пошла в универ, даже в русского влюбилась вопреки. Мне очень нравилось это твоё упрямство, пусть даже я частенько (и порой очень даже сильно) от него страдал.

И мой, здоровый, более пышный, но такой же уродливый и бесполезный куст. Способный в других условиях вырасти крепким и прочным... Вот только угораздило нам расти на обочине, как сотням миллионов других подобных кустиков. К тому же на ветру, швыряющем в нас с каждым годом всё более сильные порывы, временами переходящие в безжалостный шторм. Прости меня, Ване... я делал всё что мог, хотя я прекрасно понимаю, что этого было недостаточно. Я выставлял перед потоком всё новые и новые пучки травы, бесстрастно наблюдая, как они измочаливаются и рвутся, более того, с ужасом наблюдая, как оставшиеся травинки, превращённые в прутья, хлещут тебя отдачей, несмотря на все мои потуги хоть как-то смягчить удар.

Ни ты, ни я не сдавались. Ты постепенно теряла себя, всё больше растворяясь в своей злой болезни. Я видел, как остатки твоих листьев один за другим улетают прочь... но оставшиеся травинки всё-равно сопротивлялись, пусть даже и бессознательно. Ты не утратила понимание и всё-равно тянулась ко мне. До последнего. И я уверен, что даже если бы ты полностью потеряла рассудок, это твоё упрямство, этот твой выбор, пусть это даже и не было осознанной любовью, всё равно продолжал бы толкать тебя ко мне.

Да, я видел, что твоё пламя угасает. И должен был готовиться к тому, что свеча догорит. Вот только я ошибся: думал, что воска ещё много... да что там, я был уверен, что моя свеча догорит быстрее. А ты вдруг вспыхнула в один миг и не оставила ни огарка... И вот уже год сквозь мой оставшийся в одиночестве кустик дуют все ветра, не встречая препятствий. Какие-то пучки травинок были вырваны с корнем. Вот только вот они, оставшиеся целыми, посмотри... Почему я не подставил их раньше, зачем сберёг? Так они бы смягчили урон, а теперь зачем они мне? Когда нечего защищать, ветер проходит сквозь тебя, не нанося вреда. А фантомные рефлексы, выработанные годами привычки наносят лишь боль... да и то когда это осознаёшь...

Твоя вселенная растворилась в пустоте. Теперь мне никогда не узнать больше о том, что было в ней. Теперь нам не достичь наших общих целей, потому что для их достижения нужны были мы вдвоём. Мы не смогли правильно жить, мы не смогли правильно умереть. Этот проклятый осточертевший мир устоявшихся стереотипов и замшелых штампов победил. Хочешь жить минимально сносно, хочешь вообще жить? Живи по правилам. Потому что так положено. Потому что все так живут. Потому что, будь они прокляты, традиции! И уважать будут только общепринятые каждой отдельной кучкой ценности, какими бы людоедскими они ни были. За всю жизнь я не встретил ни одной семьи действительно уважающей чужой выбор.

Но мы с тобой попытались. И пусть в конце мы не добились победы, мы прожили больше двадцати лет душа в душу. Мы никогда не изменяли друг другу. Мы всегда стояли друг за друга горой. И вместе нам было хорошо, пусть мы и обижали иногда друг друга, ругались, даже колотили друг друга и заставляли друг друга плакать. Но мы были единым целым и... я никогда не встречал ни у кого больше такой любви, как у нас. В свете сказанного, я думаю, ты понимаешь, почему мне сейчас так больно и так не хочется прощаться с тобой. Не знаю, что бы чувствовала ты, если бы я ушёл первым... признаюсь, когда меня подводило здоровье, я думал об этом. Это эгоистичное желание узнать, а плакала бы ли ты обо мне? Понимаю, что это от извечной неуверенности в том, а правда ли твоя половинка любит тебя настолько же сильно... Ты и сама не раз говорила мне что-нибудь в духе: а вот если, то ты меня бросишь... Как видишь, не бросил. Но я осознаю, что я всё-таки сильнее... боюсь, ты бы сломалась, и на фоне болезни сломалась бы совсем... А прожить остаток лет в бессознательном животном состоянии, на попечительстве посторонних людей... брр, врагу не пожелаю. Так что ты ушла красиво и скандально, почти так же, как и жила.

У меня не осталось твоего тела, твоя могила у тебя на родине, ставшей для тебя чужбиной. Я не знаю, смогу ли отвоевать твои останки, я постараюсь... но обещать тебе этого я не могу. У меня остались лишь твои вещи, которые я почти полгода сортировал и убирал в коробки. На них остался твой отпечаток, твой дух, твоя ДНК, если хочешь... Как по мне, ценность у этого почти такая же, как у самого тела. И ты знаешь, как я не хочу расставаться с ними. Всё та же мерзкая натура подговаривает меня: оставь, оставь всё как есть, пока они рядом, она рядом с тобой... и делать ничего не надо, замкнись в себе и проливай над ними слёзы каждый вечер... Но я знаю, что это неправильно. И поэтому сегодня они сгорят.

Как всегда, всё пошло наперекосяк. Дядя ожидаемо не понял, более того, пошёл в отрицалово, приплетя к вопросу православие и вообще обесценив всю затею, дескать, прямая тебе дорога в дурку с такими закидонами. Хотя я и дал ему два шанса изменить, подумав, своё решение. Но с дядей так всегда, удивительно было бы встретить с его стороны понимание, не стоит заниматься самообманом. Очень обидно, имея свой приусадебный участок, свою землю, искать себе на пятую точку приключения. Но такова наша жизнь, любимая. Когда было легко? Мамы теперь нет, я уверен, она встала бы на мою сторону, вот только мало чем смогла бы с её здоровьем помочь. Вот будь она бодрячком, наверняка пустилась бы с нами во все тяжкие. Каким бы языческим ни был бы мой обряд. Но всё ещё есть Илья, есть хотя бы один настоящий друг, с которым можно и в огонь и в воду. Даже ты относилась к нему почти как к родному, дорогая. Так что мы возьмём коробки, канистру с бензином и поедем на встречу приключениям... а там будь что будет.

Если этот блог увидит свет, значит мы уже попрощались с тобой в пламени и, я надеюсь, я смог увидеть в нём твой образ в последний раз. Ты знаешь все те слишком личные слова, которые я сказал тебе тогда, нет нужды их повторять. Прощай, Ване! Прощай, моя единственная и неповторимая! Я люблю тебя!!!