Колдуны, чародеи, архимаги. Они у нас есть.

Почему-то самым страшным оказалось выбрать название для поста и не скатиться в пошлость вроде "колдунов и их волшебных палочек". Ну, настроение у меня сегодня такое. 

Присоединяюсь к флешмобу о мужчинах-колдунах от Варвары Шульевой .

Колдунов я люблю, особенно хитрых и не простых. Их у меня в произведениях порядком, истории одного даже хочу посвятить цикл. Начну с него.

1. Коррин Аэвеллендаар. Главный антигерой рассказа "Заиндевелая бездна" .

Сын жрицы темного божества, который должен был быть жертвой, но выжил. У него сложная история взаимоотношений с миром, которая приоткрывается в рассказе.

Коррин долго учил уроки.

Он выжил, повзрослел и вернулся в родные земли.

Колдуньи уже нет в живых, а он свежует врагов и рвет предавшее его королевство на куски вместе с ордой захватчиков.

Преступник. Ренегат. Изменник. Бесчисленное число эпитетов давали ему вчерашние союзники. Круг Высших Магов и Братство чародеев разыскивали его по всем королевствам. Горы золота обещали лорды за его полуэльфийскую голову. Хотели повесить. Пытать. Сжечь и развеять прах по ветру. Все это до начала войны. И где же они сейчас?

Коррин смял в руке старый пергамент с объявлением о розыске своей скромной персоны, которое хранил несколько лет. Он хотел быть героем, спасти королевство и потешить тщеславие, а стал козлом отпущения с клеймом убийцы.

Три года позора и лишений. Теперь все изменилось. Он возвращался домой.

— У тебя один день, чародей. Завтра мы возьмем замок силой или войдем как гости, когда ты услужливо откроешь ворота.

Этот чужой язык, на котором изъяснялись имперцы, резал слух.

Замок барона де Ландаля, о котором шла речь, был почти захолустьем и не имел большой стратегической ценности. Чародей знал о чем стоит просить: никому не хотелось тратить силы на что-то столь несущественное. Коррин явно отдавал больше, чем надеялся получить взамен, назначив свою цену. Его интерес был личным, понятным, даже немного сентиментальным. Колдуна интересовали месть и власть.

Всего мгновение – и на месте зловещего чернокнижника оказалась птица. Он обернулся вороном, одним из многих, что пировали нынче в славно погибающем королевстве. Пугало, с какой скоростью и непринужденностью это произошло. Никаких долгих ритуалов, всего одно слово на ломаной магической тарабарщине и пара жестов. Чародей был очень, очень хорош.

Птица взмахнула черными крыльями и полетела.

За три года бесчестья чародей был готов не только мстить, но и предать последнего, кто верил в него, несмотря ни на что.

Неожиданный визитер уже успел протянуть руку собаке, хвост которой метался из стороны в сторону в приступе чистого счастья. Уверенным шагом барон приблизился, затем остановился и выпрямился, положив руку на эфес меча. Лезвие оружия пока оставалось в ножнах. Три года назад Коррин бросил его в полной неизвестности с серьезными проблемами и исчез, чтобы вернуться сейчас, как ни в чем не бывало. Рад ли был Эйдан? Сложный вопрос.

— И я рад тебя видеть. – Подсказал ему чародей. – Брат.

Двое мужчин смотрели друг на друга. В них угадывались схожие черты. Один цвет волос, одинаковый разрез глаз. Только Коррин был сыном эльфийской ведьмы, возвысившией их отца из черни. Он – не признанный бастард, не имеющий прав на принадлежность к семье, но старший сын. О их кровной связи в высшем свете говорили шепотом. В Эстфолле эльфов не слишком жаловали, однако его мать превзошла многих влиятельных людей королевства, затянув в сети темного культа тех, кто имел реальную власть. Коррин и Эйдан были очень разными, но общее детство и семейные тайны связывали крепкой красной нитью де Ландаля и потомка верховной жрицы культа Безымянного бога. В случае с Эйданом, связь эта была переброшена через неочевидную глазу пропасть пороков и амбиций. Более того, Эйдан верил, что где-то на дне заиндевелой бездны есть еще мальчик из прошлого, а наледь отвесных скал скрывает истинные сокровища.

— Слышал я как-то одну сказку. Там маленькое войско противостояло огромной армии нечисти всю ночь, защищая крепость. А волшебник, который всех незадолго перед битвой оставил, сказал… как же он… а, вспомнил! – Барон щелкнул пальцами. – «Ждите меня с первым лучом солнца, я приду на пятый день с востока». Ты пришёл с востока?

Эйдан де Ландаль не был полностью уверенным в том, что перед ним стоит его чародей. Коррин мог на самом деле оказаться кем угодно или сменить лояльность. Магия воистину могущественный элемент их мира.

— Я не слишком похож на волшебника из сказок, но счастлив, что ты в здравии.

— Ты не убедил меня в том, что сможешь выиграть войну за все королевство и загнать аларранцев обратно в их Аларран, заставив подписать мирный договор и выплатить контрибуцию. — Зловещая ухмылка не выдавала отчаяние. Что ж, если ему осталась лишь эта роль… — Я видел их армию и пришел помочь. Как умею, уж извини.

Магия потекла сквозь жилы чернокнижника, сдавливая сознание барона и разворачивая его к колдуну, дабы тот посмотрел на него еще раз. Это тоже было своеобразным отчаянием. До этого дня чародей уважал личные границы брата и его свободную волю. Он осознавал, что это может стать точкой, после которой в их отношениях ничего обратно не склеишь. Но он не мог его убить.

— Спи, Эйдан. Ты очень устал.

Взгляд мага проникал через зрачки в разум Эйдана. Барон ощутил невероятную усталость, которая словно бы кувалдой бахнула по голове. Он пошатнулся, ухватившись за стоящий рядом с дверью шкаф, поднял руку и протер глаза.

— Какого черта?

Взгляд барона теперь выражал крайнее удивление. Он будто растерял все цветистые ругательства, как нельзя лучше подходящие ситуации. Так выглядит человек, когда происходит что-то, категорически не вписывается в самую фантастическую картину его мира.

— Не смей, ублю…док. – С трудом выдохнул барон де Ландаль, теряя сознание. Язык его почти не слушался и сказать это с достаточной выразительностью он был уже не способен.

2. Рэенгорд ван дер Балхэ. Одно из действующих лиц рассказа "Последняя ошибка Мерании из Эво" .

Архимаг, член Круга высших магов и правящей элиты Братства чародеев (да-да, именно они упоминаются Коррином, но до его истории Рэенгорд жить еще лет ... 50, если не больше).

«Любовь моя, тебе нужно бежать…»

Сердце бешено запрыгало в груди, едва я прочла эти строки.

«… Собирайся так быстро, как можешь. Не возвращайся домой.

Со всей серьезностью: беги прямо сейчас. Не жди и не мешкай. Больше мы не увидимся.

Твой друг, Р.»

– Господа! Я позволил вам осмотреть мой дом, проверить его поисковыми импульсами, перевернуть грязное белье и покопаться в сокровищах, которые не всем в этом мире дозволено лицезреть. Теперь вы хотите заняться осквернением гробниц?

Я сцепил руки за спиной и любезно улыбнулся, скрывая эмоции. По настоянию гостей мы спускались в подвал моей обители. Я не спрятал отступницу в артефактах и ее не было под подушкой, к чему же новая дикость?

Ступени закончились и мы оказались в просторной старой зале, заменившей подвал, через которую должна была бежать моя бывшая возлюбленная. Искатели из Братства сошли с лестницы и отправили к потолку несколько магических пульсаров. С этими источниками света в подвале сразу стало светло.

– Тут повсюду кости!

– Я серьезно отношусь к ворам и разорителям могил, – пояснил я, наблюдая за перемещением визитеров к саркофагу, – все в интересах Братства. В моем доме хранятся опасные реликвии. Защита не безупречна, но сомневаюсь, что среди них вы найдете Меранию из Эво.

3. Ильгард.

Про последнего я пока пишу в новом для меня формате. Слегка проспойлерю, но не беда.

Маг схватился за израненное горло из которого густым алым потоком полилась кровь. 

Сила чародея, сконцентрированная в резком движении, отбросила оборотницу с постели к стене, ощутимо приложив головой о шкаф. Окровавленный нож выпал у нее из рук и закатился под стол, оставив красный росчерк на полу. Ильгард тут же использовал на себе целительную магию, а Ренмира чувствовала как сознание становится спутанным от удара.

Маг начинал трезветь.

Бестия не смогла использовать выпавший шанс и отомстить чародею, которого ненавидела уже долгих четыре года. Нож недостаточно глубоко ранил его, хотя тварь старалась ударить насмерть и убить. Она даже заманила его в постель, чтобы это провернуть. Только вот просчиталась: он не потерял бдительности настолько, чтобы быть легко убитым. 

Это конец?

Нет. Отнюдь. Скорее начало.

Ильгард, обнаженный торс которого украшала смачная полоса крови, закончил с первой помощью себе и сразу же занялся своей несостоявшейся убийцей.

- Ренмира.

Только полчаса назад она говорила об взаимоприятном и прагматичном удовлетворении потребностей, соблязняя его, а сейчас… Что ж, с ней было нелегко.

Он, при помощи чар, поднял над полом ее ослабевшее тело. Магия повиновалась ему и сдавила сучке горло, приводя ту в сознание. Взгляд мага проскользил от полуразомкнутых голубых глаз, по бесформенной рубахе. 

- Ты принадлежишь мне. Целиком. Нет ни одного закона, который защищал бы права таких тварей, как ты.

Черноволосая мерзавка когда-то была человеком, но давно потеряла этот статус. Ренмира уже давно стала чудовищем, а весь их мир в этом вопросе однозначен. У таких тварей не было ни свобод, ни прав. К тому же, она была чудовищем прирученным, порабощенным.

Маг скрипнул зубами: даже в таком состоянии он считывал в ее взгляде непокорность. 

Он мог бы с легкостью свернуть ей шею. Вместо этого Ильгард развернул свою несостоявшуюся убийцу к себе спиной и опрокинул животом на стол, подавляя чарами все сопротивление слабого человеческого тела. Ренмира больно ударилась подбородком и распласталась грудью среди пробирок и исписанных рунами пергаментов. Она начала приходить в себя.