Дожди есть у меня

в произведениях. Как же иначе. Ведь не про Сахару пишу.

Так что вписываюсь во флешмоб Марики Вайд про осадки.

С завидной регулярностью идут дожди в моей повести Путь к Вершине.

Естественно, спойлеры.   Но с дождём.  

(Картиночки не из повести, просто для настроения. Подходящие, на мой взгляд.)

Вот тут идёт дождь на Балтике:

К вечеру северяне вернулись без мешков, а сундук полегчал, стало быть, опустел. По лицам людей Торей поняла, что им улыбнулась удача. Вестмар спросил о чём-то парня с дудочкой, остался доволен его ответом и бросил к ногам Торей какой-то свёрток.

Оказалось, что там одежда. Льняная рубаха, по вороту расшитая яркой блестящей лентой цвета летнего неба, что-то вроде верхнего платья из тонкой шерсти, выкрашенной в синий цвет, и такая же синяя накидка из более плотной ткани.

Торей никогда не видела таких красивых вещей и не ожидала настолько щедрого подарка от своего хозяина. В её душе ненадолго шевельнулось что-то вроде благодарности, но вскоре к ней вернулись мысли об испытанном унижении, незавидном положении и неизвестном будущем, и эта благодарность растаяла без следа.

*

Вечером на берег не сошли. Часть людей остались бодрствовать, а другие легли спать прямо на палубе. Вестмар привел Торей на нос корабля, уложил рядом с собой на мягкие шкуры, обнял, но попыток овладеть ею не предпринимал и быстро уснул. Торей осторожно освободилась от его объятий и отодвинулась, но колючий промозглый ветер с моря заставил её передумать. И всю ночь человек, которого она истово ненавидела, согревал её своим теплом.

А наутро снова вышли в море. Торей постепенно привыкла к качке, и тошнота её больше не донимала. Через некоторое время корабли вошли в узкий пролив и медленно двигались один за другим вдоль восточного берега, причём первым шёл корабль, на котором верховодил товарищ Вестмара.

Пошёл дождь. Торей, не решаясь надеть накидку, подаренную Вестмаром, свернулась калачиком на досках палубы и накрылась старой шкурой, на которой сидела. И так уснула.

И снова дождь...

Дождь-слёзы

Отчалить пришлось тем же вечером, благо ночи уже стояли светлые. Остаток ночи провели на Дневном острове в гарде Адальбьёрна. А утром Вестмара охватил жар. Хоть кровь из раны больше и не текла, его правый бок покраснел и вспух. Однако Вестмар настоял на том, чтобы без промедления выйти в море.

К середине дня он ослабел настолько, что не мог стоять, и опустился на палубу, прислонившись спиной к борту. Его мучила лихорадка. Влажный морской ветер не приносил облегчения, а лишь усиливал озноб. Кожа Вестмара побледнела, сердце бешено колотилось в груди, воздуха не хватало, а из горла вырывались редкие хрипы. Не желая, чтобы болезнь вот так утащила его, беспомощного, в посмертие, Вестмар из последних сил поднялся на ноги. Удержать в руке меч у него уже не получалось, тогда он вытащил из ножен верный сакс, приставил его к груди и ничком рухнул на палубные доски.

*

Вестмарову долю добычи перенесли на корабль Адальбьёрна, и ярл остался на Гутланде, обещав позже привезти вырученное серебро Сигварду конунгу, а люди Вестмара с телом своего вожака отправились домой.

И когда корабль с мёртвым Вестмаром вошёл в родной фьорд, над горами и морем заклубились тяжёлые свинцовые тучи, а потом ветер внезапно стих, и небо заплакало крупными частыми слезами.

А вот здесь дождь совсем недобрый.

Роковой ливень

Дорога шла в гору. Когда процессия достигла середины пути, небо потемнело ещё сильнее, начался дождь, который вскоре перешёл в ливень. В свинцовой вышине сверкнула молния, и раздавшийся раскат грома испугал ягнёнка, которого нёс на руках промокший до нитки трэлл[2]. Бедное животное вырвалось из рук и бросилось под ноги идущей следом Эйдис. Та потеряла равновесие, ступила на самый край тропинки, который и до этого регулярно подмывали стекающие вниз потоки воды. А слуга, боявшийся прикоснуться к дроттнинг, вместо того, чтобы удержать Эйдис, ринулся ловить ягнёнка, мечущегося в струях дождя. Камни, едва скреплённые почвой, под весом Эйдис обвалились, и она стремительно полетела вниз, оставляя на редких кустах и острых обломках скал клочья своего ярко-синего плаща.

Жертву богам, чтобы они позаботились о выздоровлении Сигги, так и не принесли.

ЗЫ

Отнюдь не по теме, но распирает же (от умиления и благодарности).

Мне Бродяга кошь подарил