Возвращение лишнего попугая

"Возвращение блудного попугая", конечно, жесткое и честное кино. Главный герой Иннокентий, российский либеральный интеллигент, творческий, свободолюбивый, существует в душном мирке совковой квартиры: вынужден жить по непонятным ему правилам и выполнять бессмысленные указания хозяина - мальчика Вовки (ох, сколько злого сарказма). Не выдержав тирании, Кеша бежит во двор, на свободу, пытается начать жизнь сначала, веруя, что талант на свободном рынке не пропадет. Увы, иллюзии бьются об реальность. Наступают холода, Кеше хочется тепла (отопления) и кушать. Он возвращается к Вовке.
Часть вторая - поумневший Кеша понимает, без хозяина в этом мире никак. Не Вовкой единым, как говорится. Но выясняется, что для коллективного Запада он не годится даже в качестве паяца (символ культурной самодостаточности Запада - плейер с наушниками), место для беглеца - снимать с хозяина кроссовки. Оказывается, свободы нет не только в России.
Кеше хочется тепла (духовного) и свободы хоть какой-нибудь (мажор-Запад посадил его в клетку). Он взрывает квартиру мажора (тема для трактовок широка) и сбегает к Вовке.
В заключительной части трилогии Кеша уходит "в народ", пытаясь встроиться в нехитрую, как он думает, жизнь нетворческого человека (работа-дом). Надо ли говорить, что и здесь Иннокентия постигает разочарование - "простой мир" сложнее "мира сложного", мира симулякра и суррогатов, потому как отторгает формулу "казаться, а не быть". Картошку либо выкопали, либо нет.
Принципиальное отличие третьей части - Кеша не сбегает, а пытается повеситься. К Вовке его отправляют в посылке - народу он не нужен.
Тема эскапизма, тема трансцендентального одиночества в "Возвращении..." звенит в каждой сцене, три попытки побега отсылают нас к классике, к "Колобку", но в актуальном гуманистическом нарративе - любое поражение не окончательно, любой либеральный бунт будет прощен.
Да, Иннокентий - классический "лишний человек" - еще не умеет жить в настоящем мире: без Вовки, без Запада-мажора.
Но он попытается.