Фэнтези темнее ночи

Только луч света, пробивающийся откуда-то сверху, нарушал царствие вечной ночи.

Аколиты Вамматары выждали время, когда Элку надёжно погрузится в безвременье холодного и голодного сна. Они сняли с него рыцарскую броню и стёганый поддоспешник, стянули пропахшую потом белугу, надели рваную рясу. Ощупывая своё новое одеяние, За’тель Марафис предположил, что оно сшито из старых тряпок: и смердело соответствующе. Оставили Элку служители храма босым, смотав даже портянки. Кожа ног быстро затвердела от холода, мозоли на стопах утолщились.

Наблюдая за лучом света, казавшимся ему чем-то чудесным, Элку пытался отсчитывать дни, но пару раз случалось, что он терял сознание, любуясь проблеском и фантазируя о прекрасной принцессе Кэрсим. Восемь дней, как минимум, рыцарь находился в темнице. Он поймал за это время десять крыс. Вначале пил их кровь, но спустя пять дней не побрезговал и мясом, с голоду не гнушаясь шкурами и подчистую обгладывая кости.

Крысы приползали к Элку, когда мерк одинокий луч. Зачастую рыцарь спал, а они кусали его во сне, заставляя кричать. В отросшей щетине и волосах рыцаря закишели вши, их укусы быстро начали чесаться, нестерпимо. А накануне За’тель Марафис нащупал мелких червей на струпьях на голове. Грубые тряпки рваной рясы натёрли бока корявыми швами и колючими нитками, торчащими из них.

Последнюю пару дней Элку чаще забывался, и его поглощала забвенная тьма, а перед пробуждением приходил кроткий сон. Гнилозубые аколиты Вамматары и скрежет ржавых дверных петель, далёкий гул и песни для отвратительной богини. В очередной раз Элку проснулся, застав её приспешников в своей камере. Они пришли в кромешной тьме. Один держал паршивой рукой под голову и аккуратно пытался напоить рыцаря. С трудом Элку притворялся спящим и маленькими глотками принимал застоявшуюся воду. Второй сменил первого, дав немного говядины, жёсткой как подошва сапога, и размоченный в кислом молоке хлеб. За’тель Марафис охотно съел всё, что ему дали, но тут же вырвал. Аколиты немедля отпрянули, и заскрипели дверь и массивный засов. К счастью, стошнило Элку совсем немногим. Большую часть съеденного он удержал в желудке. Как-никак эта скверная пищи была гораздо лучше грязных вонючих крыс.

Элку подумал, приходили ли к нему служители мерзкой богини, чтобы покормить, до этого?

«Возможно. Но не в первые пять суток».

На следующий день к Элку пришла сама Талоя Мара Лотт. От неё пахло сладко, пряно, насыщенно. Запах этот перебивал вонь от гнили, плесени и дерьма, становящуюся привычной. Жрица Вамматары принесла масляную лампадку и пыльную бутыль из тёмного стекла. Лицо Талои не скрывала вуаль. Её глаза странным образом мерцали в жёлтом свете. Впервые они виделись рыцарю не розовыми, а янтарными, почти карими.

Жрица откуда-то достала две чаши и наполнила их вином.

- Выпейте, рыцарь, - сказала она.

- Почему я здесь? Зачем меня морят? – голос Элку осип, ему непривычно было слышать себя таким. За’тель Марафис уже несколько дней не молился и не причитал. Он не верил, что говорит сейчас. – Меня будут судить?

Талоя коснулась холодным пальцем его лба. Элку вздрогнул.

«Как приятно».

- Богиня должна крепко обнять Вас.

«Безумие».

- Моё место рядом с королём. Я святой рыцарь его внутреннего квадрата.

- Ваше место там, где повелит богиня. На троне или в земле. Только она распорядится.

- Чего Вы хотите, жрица?

- Возможно, Вы – то, чего раньш-ш-ше у нас не было, - зашипела Талоя, после чего улыбнулась. – Я не привыкла отказывать божеству.

- Бог хочет, чтобы Вы отпустили меня.

- Разве? Тогда почему до сих пор Вы здесь? Вамматара не скрывает от меня, почему тьма, холод и зараза держат Вас. А что Ваш Единый говорит об этом? Испейте вина. Это не противоречит Вашей ложной вере.

Талоя Мара Лотт запустила пальцы в густые волосы Элку, заселённые теперь вшами, ухватилась за спутанные локоны, оттянула его голову назад и приставила к губам чашу. Рыцарь подчинился и сделал глоток, но то, что потекло в глотку, мало напоминало вино. Вязкое и густое нечто кололо рот и пищевод.

«Яд?» - Элку попытался сплюнуть, но Талоя насела на него сверху, обхватила ослабшего рыцаря за шею и влила ещё больше непонятной жижи.

- Пейте, рыцарь, глотайте. Вы же причащаетесь кровью своего бога на священных служениях, причаститесь и кровью Вамматары.

- Проклятие, - закашлялся Элку, когда Талоя Мара Лотт убрала опустевшую чашу от его уст и встала. Часть вязкой жидкости стекла по его щетине. – О Единый, милостью твоей, словом и делом, святостью твоей и властью, молю…

Гортань схватил душащий спазм, и осиплый голос рыцаря заглох с протяжным хрипом.

- Дыш-ш-ши-те, - прошипела жрица. – Не сопротивляйтесь и не задохнётесь. Не тратьте силы на проклятия, от них нет никакого толку. Если б был, я бы не стояла здесь.

Талоя наклонилась к сидящему на полу Элку, и тогда он отхаркнул и плюнул, угодив зелёным как изумруд плевком на её щёку. Жрица смахнула с лица блестящую слюну с жижей, поданной как вино, а затем страстно облизала палец.

- Ваш бог простит меня за сегодняшнее. Как простят все остальные фальшивые боги.

Элку отключился с этими словами, не услышав скрипа ржавых петель, когда уходила из его темницы Талоя.

Колыбельная акинака: https://author.today/work/240216